ЖОПА-00 ЗАКАНЧИВАЕТСЯ?
В журнале «Матадор» я работал не со дня основания — но почти со дня, присоединившись к К. Л. Эрнсту и компании
Мемуары, впрочем, подождут. У меня на «антресолях» хранится гора номеров журнала, которые, возможно, я подробно перечту на пенсии, неуклюже мастурбируя на фотосессию группы «Пепси». Пока же я о «Матадоре» вспоминал не часто и искренне удивился, обнаружив, что очень много людей вокруг помнят его и любят, причем в последние месяцы частотность всполохов этой приятной памяти резко увеличилась.
Думаю, дело в том, что носится в воздухе потребность в «неформатной» прессе. Нулевые годы изрядно засушили медиа-рынок. Процесс шел с двух сторон. Власть, перевозбужденная собственной «вертикалью», сушила по политической линии. Капитализм — по коммерческой. Денег много, рекламных потоков тоже; чтобы их освоить, достаточно грамотно делать издание понятное, сегментированное, четко позиционированное. Эстетические игры в этом деле могут помешать так же, как и политические. Проще всего вообще множить устоявшиеся западные бренды: сотрудник рекламного отдела любого панасоника знает, что по всему миру принято давать рекламу его фирмы
Жизнь, однако, идет, президент у нас новый, в мире забураниваются загадочные процессы. Лучше ли будет, хуже ли, как именно лучше или хуже, пока совершенно не ясно. Ясно, однако, что перемены грядут изрядные. Вот и пошли буквально в последний год расти новые сетевые и бумажные издания, нащупывающие свежие зоны, неосвоенного читателя — вплоть до идей такого читателя сформировать. Потому и опыт «Матадора», как издания принципиально неформатного и инновационного, может оказаться востребованным.
Четыре матадоровых года — серьезный срок для журнала, не считающего главной задачей рыночный успех любой ценой. Для Константина Эрнста, первого «руководителя проекта», на первом месте стоял «высокий эстетизм». Второй, Илья Цинцеппер, жаждал привнести в издание элементы рыночной регулярности (что он позже успешно осуществил в издательском доме «Афиша»), но от соблазна «двигать искусство» отказаться еще не мог. Третий, Рем Хасиев, и вовсе был озабочен, прежде всего, авангардным внешним видом, который был призван оттенять максимально необычные тексты и темы (вроде спецпроекта
Поначалу, по степени свободы и напору творческих струй, с ним можно было сравнить «ОМ» и «Птюч», но, в общем, матадоровской степени отвязности они не достигали. И задачи такой перед собой не ставили, а стремились жить и приумножаться, сочетая творчество с заработком. Со временем они превратились в нечто вроде «Ровесников» и «Смен», за что большой им респект: не частая и красивая победа независимой российской журналистики. Но все же — не то.
Из других попыток «странных» глянцевых журналов вспоминаются питерский «Красный» и московский «Факел» — их ныне тоже не существует. Украинский «Шо» жив, но преуспевает не слишком. Самый родственный «Матадору» проект — французский Jalouze — приходил в Россию, но продержался не дольше нашего.
Я это все не в порядке нытья: дескать, публика дура, а рекламодатель — мудак. Публика разная, и неформатной-креативной всегда меньше. Рекламодатель, естественно, озабочен эффективностью рекламы, а не поддержкой чужих экспериментов. За счастье заниматься творчеством нужно расплачиваться, в том числе, скромными заработками. Инновационные проекты оплодотворяют регулярные, авангардные идеи постепенно становятся банальностью, и это нормально.
Но, затевая нечто несусветное, нужно быть готовым к поражению)))