Встречнывых собаков и кошков
В Харькове
Особое отношение к животным в Харькове. Благоговейное.
Животные вообще должны удивлять — такова их основная, так сказать, онтологическая функция. Мы же, харьковцы, всегда готовы восхититься их умом, смекалкой, ловкостью, силой, грацией — теми качествами, которые ценим в себе. Ни о каких «братьях меньших» не идет и речи: животные и старше, и мудрее, и намного порядочнее нас.
Так думают харьковцы, и их, может быть, несколько преувеличенное представление о талантах и возможностях обычных животных, как нож в масло, входит в мировую литературу и остается там. Теперь она навсегда заряжена удивительными харьковскими животными. Вот в «Якове Богомолове» (1911) Горького Букеев говорит Ладыгину: «В Харькове был жеребец — Гамилькар, кажется, — двести тысяч за него заплатили». Вот куприновский «Ральф» (1934), самое начало: «Быть может, что среди харьковцев, в эмиграции сущих, найдутся пожилые люди, у которых в далекой памяти еще остался, хотя бы по рассказам старожилов, знаменитый и замечательный пес с кличкой Ральф», — и чуть дальше: «Сказать о Ральфе, что он был дрессированной собакой, — это, пожалуй, значило бы то же самое, что назвать гениального композитора — тапером. Хороших маэстро было много, но один из них был — Бетховен, таков же был и Ральф в собачьем мире». Вот Маяковский — Лиле Брик из Харькова: «В Харькове заходил к Карелиным жизнь сверхъестественной тусклости но за то у них серая кошка подает лапку. Я глажу всех встречнывых собаков и кошков». «Встречнывых» — в Харькове, где ж еще. Остановимся на Хлебникове — поэте-страннике, осевшем в Харькове на целых полтора года («великое харьковское сидение»). Стих «Харьковское Оно» (1918):
Где на олене суровый король
Вышел из сумрака северных зорь,
Где белое, белое — милая боль,
Точно грыз голубя милого хорь.
Где ищет белых мотыльков
Его суровое бревно,
И рядом темно молоко —
Так снежен конь. На нем Оно!
Для харьковцев темный смысл хлебниковского стиха ясен: король на олене (он же, потом, Оно на коне), пришедший с севера, — это легендарный основатель города казак Харько, его имя отчетливо фигурирует в образе хорька, грызущего голубя (военный все-таки был человек). «Темно молоко» — это река, которая позже станет называться Харьков (в ней, говорят, Харько и утонул, сражаясь с татарами) и у которой на взгорье он заложил крепость (правильно, «суровое бревно», ищущее «белых мотыльков»).
Да, Хлебников, бесспорно, гений; в омонимии «Харьков-хорек» он расслышал то, что не каждый харьковец выскажет вслух. Пусть скажут «тотемизм», не в словах дело: на месте хорька могло быть любое другое животное. Да и, присмотритесь, не один Харько город основал, ему помог конь. И у Хлебникова так, и в родовой памяти города, и на пьедестале памятника, поставленного к трехсотпятидесятилетию Харькова: казак на коне, — высечено большими буквами: «ОСНОВАТЕЛЯМ ХАРЬКОВА». И в этом, клянусь, нет никакой ошибки.