|
|
Я — Шарлота Симмонс (I am Charlotte Simmons)
|
Никак нельзя сказать, чтобы Том Вулф (родился в 1931 г.), один из главных американских писателей последних лет тридцати, гуру так называемой «новой журналистики», был для нас совершеннейшей terra incognita. По-русски выходили и его образцовый документальный опус об американском андеграунде 1960-х «Электропрохладительный кислотный тест», и превосходный по любым меркам роман «Костры амбиций». Но творчество Вулфа у нас было представлено всяко недостаточно для прозаика такого уровня. Издательство «Амфора» благородно решило восполнить этот пробел, затеяв выпускать «авторскую серию» произведений Вулфа.
Причем начать решили не с уже известных у нас хитов, а со «свежачка» — романов, написанных Вулфом в последние годы. «Мужчина в полный рост» издан в США в 1998 году, «Я — Шарлота Симмонс» — так и вообще в 2004-м. Не уверен, что выпуск на русском этих вещей дуплетом был концептуальной задумкой издательства «Амфора», но нельзя не признать такой ход и логичным, и оправданным: «Шарлота…» и «Мужчина…», сюжетно между собою никак не связанные, идеологически, тематически составляют некую дилогию. Романы эти — в общем, об одном и том же…
Главный герой романа «Мужчина в полный рост», шестидесятилетний самец в полном, соответственно, рассвете сил Чарли Крокер, гроза и гордость Атланты, крепко ошибся в бизнес-планах и оказался со всем своими амбициозными прожектами и замашками владыки полумира, барина-бизнесмена, намолотившего сотни миллионов на недвижимости, перед неминуемым банкротством. Кредиторы, что исполняли все его прихоти, унижались и умоляли воспользоваться услугами их (и только их!) банка, буквально навязывали ему эти самые кредиты, превратились в одночасье в глумливое и безжалостное шакалье и намереваются раздербанить его имущество. Спасение, впрочем, возможно: все еще уважаемому мистеру Крокеру только нужно публично сказать два слова в защиту восходящей чернокожей звезды американского футбола, что обвиняется в изнасиловании белой студенточки-аристократки, и повлиять тем самым на следствие и присяжных. Если же любвеобильного спортсмена осудят — жители черных кварталов в знак солидарности со своим кумиром гарантированно устроят в городе бойню. Мэрия и аффилированный с нею банк-кредитор помогут Крокеру, если тот спасет Атланту от расовых волнений. Крокер, сам бывший спортсмен не из последних, разумеется, непрочь воспользоваться подвернувшимся шансом, хотя, как настоящий белый южанин, негров как-то не очень… Одно «но»: потерпевшая — дочка его приятеля… Пока Крокер выбирает меньшее из зол, в романе рассказывается история Конрада Хенсли, молодого разнорабочего на одном из предприятий Крокера. Парнишка в результате нелепой ошибки судьбы окажется в тюрьме, где поймет, наконец, как и зачем ему жить и откуда сбежит — чтобы встретиться с Крокером и помочь принять ему единственно правильное решение…
В романе «Я — Шарлотта Симмонс» заглавная героиня, выпускница единственной школы в захудалом провинциальном городке, поступает в престижнейший Дьюпонтский университет и пытается найти себя, определить свое место в жизни, остаться собою и не предать себя. Тем более что найти настоящего товарища и душевного друга в Дьюпонте — этой кузнице кадров американской элиты — не так легко: ее соседи по аудитории и общаге — золотая и позолоченная молодежь, утопающая в роскоши и разврате; дубинноголовые спортсмены, которых переводят с курса на курс, — лишь бы те прославляли Университет; пасующие перед теми и другими «ботаники», легко согласившиеся с ролью нетребовательной интеллектуальной обслуги; наконец, неутомимые карьеристы-отличники, что маму продадут за место в инвестиционном банке…
Она — Шарлота Симмонс. Сможет ли она поговорить с собой открыто и честно, поговорить со своей душой, как просила мама? Мистер Старлинг всегда берет слово «душа» в кавычки, потому что, с его точки зрения, это в первую очередь порождение дремучих суеверий… Почему же, мама, ты так ждешь от меня этого разговора с собой — почему каждую минуту, как только я задумываюсь, я вспоминаю об этом? Если даже я представляю, что у меня действительно есть «душа», как ты понимаешь, и я способна с ней поговорить — что я ей скажу? «Я — Шарлота Симмонс?» По идее, это должно удовлетворить ту самую «душу», которая на самом деле является лишь порождением суеверий. Но почему тогда этот дух продолжает одолевать меня одним и тем же вопросом: «Да, но что это значит? Кто такая Шарлота Симмонс?..» Разве это не Шарлотта Симмонс мечтала жить напряженной интеллектуальной жизнью? Или на самом деле она лишь хотела стать особенной и получить всеобщее признание и восхищение — вне зависимости от того, каким путем это будет достигнуто.
|
|
Мужчина в полный рост (A Man in Full)
|
Как видим, оба романа — о пути человека к себе, о ясности самоотчета, о том, как важно жить выпрямившись в полный рост и не кланяться подонкам, о том, что нет никакой решительно пользы человеку, если он весь мир приобретет, а душу свою потеряет; что подлость и гнусность в исполнении высокопоставленного лица не перестают быть подлостью и гнусностью, что слишком часто разговоры принять мы рады за дела, что глупость ветрена и зла, что важным людям важны вздоры и что посредственность одна нам по плечу и не странна — ну, и так далее… То же мне, бином Ньютона, скажете вы — кто же этого не знает? Но ведь настоящее искусство тем и отличается, что утверждает и защищает вечные ценности в изменяющихся исторических обстоятельствах, неправда ли?
— Значит, ты хочешь быть стоиком?
— Я только читаю об этом, — сказал парень. — Хорошо бы сейчас, в наши дни, был какой-нибудь человек, к которому можно прийти и учиться, как ученики приходили к Эпиктету. Знаете, сейчас все думают, что стоики — это люди, которые могут сжать зубы и перетерпеть боль и страдание. На самом деле это совсем не то. Нам самом деле они спокойно и уверенно встречают всё, что им швыряют в лицо люди или обстоятельства. Если вы скажете стоику: «Ну-ка, делай что я тебе говорю, или тебе не жить», он ответит, глядя вам прямо в глаза: «Исполняй свое дело, я же исполню свое. Разве я утверждал когда-нибудь, что бессмертен?» («Мужчина в полный рост»)
При этом моральный посыл Вулфа тем убедительнее, что подкреплен он впечатляющей художественной мощью. Перед нами не банальные журнальные колонки престарелого американского почвенника, стенающего о падении нравов; Вулф рассказывает — показывая. Это выдающийся репортер и художник слова, чьи описания так же остаются в памяти, как шедевральные фильмы — на сетчатке глаза.
Да, Вулф порою повторяется в своих художественных приемах, и не всегда эти повторы оправданы: так, описание слушающих омерзительный рэп молодых людей, из какового описания и цитат из «текстов песен» все про этих юнцов и юниц становится понятно, в «Шарлотте» действует уже гораздо слабее, нежели в романе «Мужчина в полный рост».
Но в целом оба его романа — многосотстраничные («Шарлотта» — так и вовсе больше тысячи страниц) и при этом не оставляющие впечатления переогромленности, виртуозно выстроенные сочинения, где все разветвленные сюжетные перипетии увязаны между собою, а герои — даже самые незначительные — подробнейшим образом прописаны, все психологические мотивировки убедительны, диалоги составили бы честь и счастье любого драматурга.
Нельзя, разумеется, сказать, что каждая строка Вулфа священна, драгоценна и прямиком попадает со страниц его книг — непосредственно в вечность, смешно и странно было бы утверждать что-либо подобное. Но даже шероховатости и несовершенства его великих американских романов вызывают в памяти не самые удачные фрагменты, допустим, «Братьев Карамазовых» и «Воскресения». Кричать на всех углах «Новый Достоевский, а также Толстой — родился!», я бы, наверное, поостерегся, но отчего-то именно эти фамилии вспоминались мне чаще всего, когда я читал Тома Вулфа.