Одно значительное лицо — чуть ли не первое в государстве — заявило, что никогда еще в истории России не жили люди столь широко и привольно, как в нулевые до кризиса. Не все, конечно, и не везде, но что касается литературных премий — да, это так, несомненно. Точное количество литературных и окололитературных наград в последние годы не поддается подсчёту; по данным Российской Государственной библиотеки — более трёхсот позиций: государственные (да, их сразу несколько), жанровые (детская литература, фантастика, поэзия, художественный перевод, литературная критика и эссеистика), частные (премия Солженицына, братьев Стругацких), именные (Бунинская, Пушкинская, имени Астафьева, Гумилева, Есенина и проч.), отраслевые (премии МВД, ФСБ и Службы внешней разведки РФ, разумеется), муниципальные (не всегда они попадают в топ-ньюс информагентств, но часто это весьма и весьма денежные проекты. Это как в футболе: бывает, что заурядный игрок из провинциального клуба вдруг получает больше, чем сборник из столичного гранда). И ведь действительно, никогда в истории России такого не было.
Разумеется, и к институту литературных премий в целом, и к премиальному бизнесу, как однажды выразилась букериатка и куратор премии «Дебют» Ольга Славникова, и к отдельным премиям претензий хватает.
Количество литературных премий и конкурсов несмотря на все кризисы сильно превышает количество текстов, достойных внимания — не оттого ли все мало-мальски заметные произведения снимали по нескольку премиальных урожаев? Добавим непрозрачность и нерациональность каких-то процедур, необъяснимые решения, скандалы, беззастенчивое лоббирование и явно коррупционные трюки, случаи, когда премия создаётся под конкретного будущего лауреата, наконец, просто глупости.
При этом: как так могло произойти, что оказался обойдён крупнейшими литературными премиями Самуил Лурье? Что покойного Льва Лосева наградили петербургской «Северной Пальмирой» в 1996 г. и на этом его премиальные приключения в России и закончились? Что Юлия Латынина была премирована исключительно как публицист и журналист-расследователь — причём большая часть полученных ею премий — иностранного происхождения?
Да, настоящая российская слава пришла к Людмиле Улицкой после присуждения ей «Букера», а Леонида Юзефовича «Нацбест» и вправду пробудил знаменитым, но сказать, что отечественные литпремии так уж поспособствовали, как говорили в позапрошлом веке, «к преуспеянию наук, словесности и искусств» (а для чего они ещё нужны?), я бы не рискнул.
Во всяком случае, результаты проекта в массе своей явно не соответствуют потраченным средствам. Если бы премиальный бизнес и вправду был бизнесом, то человека, курирующего институт литпремий, с таким выхлопом выгнали бы без «золотого парашюта».
Книжный рынок последние несколько лет падает со скоростью 10% в год. На один доморощенный бестселлер — двадцать переводных. Интерес к чтению, несмотря на весь пиар-шум, несмотря на все те деньги, что закачиваются в литературу и книжный бизнес государством, как минимум, не растет. Писатели с нескрываемым удовольствием ведут ТВ-программы, но ни на одном рейтинговом телеканале нет ни одной передачи про литературочку (притом, что в голодные девяностые, когда людям было совсем не до изячной словесности — были, пусть слабенькие, вроде «Графомана» Александра Шаталова, но ведь были же). Члены жюри литпремий не стесняются демонстрировать всем своим поведением — да и говорить в открытую, что оцениваемые произведения они не читали. Уже вообще никто ничего не стесняется.
Вот человек непонятно как зашел в цветную металлургию, публике известен он главным образом тем, что возил нетребовательных девиц, скрашивающих досуг состоятельных джентльменов, на курорт — теперь он патронирует «инновационную» литературную премию. Господин, выдающий деньги историкам и биографам, имеет, дай Бог ему здоровья и всяческих успехов, две судимости, одну — за разбой. Про «фандрайзера» престижной литературной премии, крайне не обязательной в расчетах и при этом ежегодно закатывающей помпезные литобеды в лучших кабаках, на этих самых обедах шушукаются: «Не, ну, он, конечно, вор и крыса» — и, разумеется, идут питаться.
Medium, как мы помним, это message. И в чем, собственно, заключается message литпремий? За деньги и поп спляшет, и попадья ляжет, так, что ли?
А ведь литература — это не дизайн, это искусство с ощутимой этической составляющей.
Ну да, бывает, отказываются: Гандлевский, Галковский (эти двое еще в прошлом веке), Алексей Иванов, Ульяна Гамаюн, — но это, скорее, исключения, чем правило.
Дело даже не в том, утираются люди или нет, победителей не судят, но ведь общепризнанных побед-то нету.
Посмотрите на список лауреатов Государственной премии по литературе последних лет.
- 2004 г. — Белла Ахмадулина.
- 2005 г. — Харисов Ренат Магсумович, либретто к спектаклю.
- 2006 г. — среди лауреатов писателей нет. Солженицын награжден «за достижения в области гуманитарной деятельности».
- 2007 г. — среди лауреатов писателей нет.
- 2008 г. — среди лауреатов писателей нет.
- 2009 г. — Евгений Евтушенко.
- 2010 г. — среди лауреатов писателей нет.
То есть в лучшем случае выдается грамота и/или почетный пенсион людям, чьи лучшие тексты были написаны
Лауреатами и призерами «Большой книги» — квазигосударственной по сути премии, становятся по большей части авторы нон-фикшн: Басинский с книгой про Льва Толстого, Быков с его биографией Пастернака, Варламов с жизнеописанием Толстого Алексея Николаевича, Сараскина о Солженицыне, Рахматулин, что твой Гиляровский, про Москву и москвичей.
Лауреат Большой книги Антон Павлович Чехов — это вообще что такое?
Как видим, ни в государстве, ни в обществе, ни в экспертной среде нет запроса на современную художественную литературу.
Вот премия Солженицына — самая внятная, самая по-хорошему предсказуемая, самая порядочная, ни по одному из её лауреатов нет и не может быть недоумённых вопросов. Сколько там писателей (притом создавших лучшие свои вещи — тридцать, сорок лет назад) — а сколько ученых-гуманитариев? Лауреат этого года — Елена Цезаревна Чуковская, хранитель и публикатор наследия своего великого деда.
Значит ли всё это, что у отечественной литературы только одно будущее — это её прошлое?
И да, и нет.
Да, современная художественная литература не интересует публику категорически, у нее масса магнитов попритягательней: кино в 3D, зомбоящик, твиттер, путешествия, парни, музыка, наркотики. Люди, имеющие склонность складывать слова в предложения, идут работать в рекламу, пиар, большое кино и сериалы, спичрайтеры и прочую интеллектуальную обслугу.
Литература отменяется? Нет, дух дышит где хочет, и это не сильно зависит от того, как устроен литературный процесс и премиальный бизнес. Христа печатали? Гомера печатали? Какую литературную премию вручили Андрею Платонову?
Как говаривал последовательно отказывавшийся от всех премий, членств, орденов автор бестселлера всех времён «В августе сорок четвертого» Владимир Богомолов, чтобы писать прозу, достаточно иметь бумагу и ручку.
Неоднократный финалист «Нацбеста» и премии братьев Стругацких Андрей Рубанов как-то сказал, что отечественная литература ближайшего будущего видится ему чем-то вроде балета: престижное искусство немногих для немногих. Писатель пописывает, компетентный читатель почитывает. Собственно, так оно уже и происходит.
Интересно: когда это признает премиальный бизнес и перестанет транслировать «Жизель» под видом финала Лиги чемпионов? Всё равно ведь не смотрят.