Эрик Аксл Сунд. Голодное пламя

В конце декабря в издательстве Corpus выходит вторая часть криминального романа-трилогии «Слабость Виктории Бергман», открывшаяся книгой «Девочка-ворона». Комиссар Жанетт Чильберг продолжает вычислять убивающего подростков садиста, ведь в этот раз жертвой чуть было не стал ее сын. В то же время психотерапевт София Цеттерлунд, с которой у Жанетт установилась хрупкая и удивительная связь, пытается проникнуть глубже в память и душу загадочной Виктории Бергман и выяснить, что же происходит во время ее собственных провалов в памяти, оставляющих за собой странные, зловещие следы.

Комиссар уголовной полиции Жанетт Чильберг точно
помнила, где находилась, когда узнала, что на Свеавэген
убит премьер-министр Улоф Пальме.

Она сидела в такси, на полпути в Фарсту, и мужчина
рядом с ней курил ментоловую сигарету. Тихий дождь,
дурнота — слишком много пива.

Как Томас Равелли отразил мяч в пенальти в матче
с Румынией на чемпионате мира 1994 года, она смотрела
по черно-белому телевизору в баре на Курнхамнсторг.
Владелец бара тогда угощал всех пивом.

Когда потерпел крушение паром «Эстония», она лежала с гриппом и смотрела «Крестного отца».

Более ранние воспоминания включали The Clash в Хувет, подкрашенный блеском для губ поцелуй на школьной
вечеринке в третьем классе и день, когда она в первый раз
отперла дверь дома в Гамла Эншеде и назвала его своим
домом.

Но миг, когда исчез Юхан, она так и не могла вспомнить.

Там навсегда осталось черное пятно. Десять минут, которые стерлись из памяти. Которые украл алкаш из «Грёна Лунд». Переосвежившийся сантехник из
Флена, случайно заехавший в столицу.

Шаг в сторону, взгляд вверх. Юхан и София висят
в корзине, поднимаются, и кружится голова, хотя Жанетт
прочно стоит на земле. Какое-то перевернутое головокружение. Снизу вверх, а не наоборот. Башня кажется
такой хрупкой, сиденья — примитивно сконструированными, и любая неисправность в воображении Жанетт
оборачивается катастрофой.

И вдруг — звук разбившегося стекла.

Возбужденный голос.

Кто-то плачет. Корзина ползет все выше. Какой-то
мужчина угрожающе приближается к Жанетт, она отстраняется. Юхан, хохоча, что-то произносит.

Скоро они окажутся в самой высокой точке.

— Убью, д-дьявол!

Кто-то толкает ее в спину. Жанетт видит, что мужчина не в состоянии контролировать свои движения.
Алкоголь сделал его ноги слишком длинными, суставы
закостеневшими, а оглушенную нервную систему —
слишком медлительной.

Мужчина спотыкается и мешком валится на землю.

Жанетт поднимает взгляд. Косо свисают, болтаются
ноги Юхана и Софии.

Корзина ненадолго останавливается.

Мужчина поднимается. Лицо в царапинах от камешков и асфальта.

Детский плач.

— Папа!

Малышка лет шести, в руке розовая сахарная вата.

— Пойдем, папочка! Я хочу домой.

Мужчина не отвечает. Он озирается в поисках противника, на которого можно было бы излить свое разочарование.

Жанетт, движимая полицейским рефлексом, действует не раздумывая. Она касается плеча мужчины
и произносит:

— Послушайте, успокойтесь-ка.

Ее цель — направить мысли скандалиста по другому
пути. Увести его от недовольства.

Мужчина оборачивается. Глаза мутные, красные.
Печальные и разочарованные, почти пристыженные.

— Папа… — повторяет девочка, но мужчина не реагирует. Он таращится в никуда, взгляд расфокусирован.

— Ты еще кто такая? — Он стряхивает руку Жанетт. —
Пошла на хрен!

У него изо рта пахнет чем-то едким, губы покрыты
тонкой белой пленкой.

— Я только хотела…

В тот же миг Жанетт слышит, как корзина начинает
падение. Вопли смешанного со страхом восторга заставляют ее сбиться, потерять бдительность.

Она видит Юхана — волосы дыбом, рот широко
открыт в громком крике.

И видит Софию.

Она слышит девочку.

— Нет, папа! Нет!

И поэтому не замечает, как мужчина рядом с ней
заносит руку.

Бутылка бьет Жанетт в висок, и в глазах чернеет.

Подобно людям, которым всю жизнь капитально не везет, но которые все же не теряют надежды, Жанетт Чильберг в своей полицейской ипостаси испытывала стойкое
отвращение ко всему, от чего хоть немного веяло пессимизмом.

Она никогда не сдавалась. Поэтому когда сержант
Шварц, словно провоцируя ее, принялся ныть о плохой
погоде, усталости и о том, что они застряли на месте
в поисках Юхана, последовала единственно возможная
реакция.

Лицо Жанетт налилось краской.

— Ну и черт с тобой! Катись домой, все равно от тебя
толку ни хрена!

Подействовало. Шварц попятился, как пристыженный пес, а Олунд индифферентно остался стоять. Жанетт так разозлилась, что рана под повязкой запульсировала.

Немного успокоившись, Жанетт со вздохом махнула
на Шварца обеими руками:

— Понял? Ты свободен.

— Идем… — Олунд взял Шварца за локоть, намереваясь увести. Сделав несколько шагов, он обернулся к Жанетт, изобразив на лице оптимизм.

— Мы присоединимся к тем, на Бекхольмене. Может,
там от нас будет больше пользы?

— Нет, не «мы». Шварц едет домой. Ясно?

Олунд молча кивнул в ответ, и вскоре Жанетт осталась одна.

Сейчас она стояла, широко раскрыв глаза и окоченев от холода, напротив кормы корабля-музея «Васа»,
и ждала Йенса Хуртига — тот, едва получив известие
об исчезновении Юхана, прервал отпуск, чтобы принять
участие в поисках.

Увидев полицейскую машину без маркировки, медленно приближавшуюся со стороны Галэрпаркена, Жанетт поняла: это Хуртиг, а с ним кто-то еще. Свидетель,
который утверждает, что видел какого-то мальчика одного у воды вчера поздно вечером. Они с Хуртигом уже
говорили по рации, и Жанетт понимала: не стоит слишком надеяться на показания этого свидетеля. И все же
она убеждала себя не отказываться от надежды, будь та
надежда тщетная или нет.

Жанетт попыталась собраться с мыслями и восстановить события последних часов.

Юхан и София исчезли, они просто внезапно пропали. Прождав полчаса, Жанетт начала действовать
в соответствии с инструкциями: по громкоговорителям
было объявлено о том, что Юхана ищут, а сама Жанетт
топталась, сама не своя, возле информационной стойки.
Завидев что-то, могущее иметь хоть какое-то отношение
к Юхану, Жанетт срывалась с места, но каждый раз ей
приходилось возвращаться к стойке. Незадолго до того,
как ее надежды окончательно пошли прахом, появились
охранники из службы безопасности парка — вместе
с ними Жанетт вернулась к беспорядочным поискам.
Они нашли Софию, лежащую на одной из гравийных
дорожек и окруженную толпой. Растолкав зевак, Жанетт
рассмотрела Софию. Лицо, которое совсем недавно было
сама свобода, теперь, казалось, только усиливало тревогу
и неопределенность. София была без сознания. Жанетт
сомневалась даже, что София сможет узнать ее. Сказать,
куда делся Юхан, она и подавно не в состоянии. Жанетт
не могла остаться с ней — надо было искать дальше.

Прошло еще полчаса, прежде чем Жанетт связалась
с коллегами-полицейскими. Но ни она, ни те двадцать
с лишним полицейских, которые обследовали дно водоемов неподалеку от парка и прочесывали Юргорден, Юхана не обнаружили. Не обнаружила мальчика
и ни одна из оборудованных рацией машин, экипажам
которых раздали его приметы и которые патрулировали
центр города.

И вот объявления снова звучат по всему парку. Сорок пять минут назад это не дало результатов.

Жанетт знала, что действовала правильно, но действовала как робот. Робот, парализованный чувствами.
Такой вот оксюморон. Жесткий, холодный и рациональный с виду, но управляемый хаотичными импульсами.
Злость, раздражение, страх, тревога, смятение и готовность покориться судьбе, которые она испытала в течение ночи, слиплись в один мутный ком.

Осталось единственное отчетливое чувство — ощущение собственной никчемности.

И не только в том, что касается Юхана.

Жанетт думала о Софии.

Как она там?

Жанетт звонила ей несколько раз, но безрезультатно.
Если бы София знала что-нибудь о Юхане, она ведь позвонила бы? Или ей известно нечто такое, что ей надо
собраться с силами, чтобы сообщить об этом?

Наплевать, подумала Жанетт и прогнала мысли,
на которых лучше не останавливаться. Надо сосредоточиться.

Машина остановилась, и из нее вылез Хуртиг.

— Вот черт. Выглядит неважно. — Он кивнул на обмотанную бинтами голову Жанетт.

Жанетт знала, что все выглядит хуже, чем есть на самом деле. Рану от удара бутылкой зашили сразу, но бинт,
куртка и футболка были в крови.

— Все нормально. И тебе не обязательно было отказываться от Квиккйокка из-за меня.

Хуртиг пожал плечами:

— Глупости. Да и что мне там делать? Снеговиков лепить?

В первый раз за двенадцать часов Жанетт улыбнулась:

— Далеко успел уехать?

— До Лонгселе. Надо было только спрыгнуть с перрона, сесть на автобус и вернуться в Стокгольм.

Они коротко обнялись. Ничего больше говорить
не надо. Жанетт знала: Хуртиг понимает, как она благодарна ему за то, что он приехал.

Жанетт открыла дверцу со стороны пассажирского
сиденья и помогла выйти пожилой даме. Пока Хуртиг
показывал женщине фотографию Юхана, Жанетт поняла:
на свидетельство старухи полагаться не стоит. Та не смогла
даже сказать точно, какого цвета одежда была на Юхане.

— Вы видели его именно здесь? — Жанетт указала
на каменистый берег возле мостков, где покачивался
пришвартованный плавучий маяк «Финнгрунд».

Старуха кивнула. Она дрожала от холода.

— Он лежал среди камней, спал, я стала трясти его,
чтобы привести в чувство. Ну и ну, сказала я ему. Пьяный. Такой молодой — и уже…

— Да-да. — Жанетт теряла терпение. — Он что-нибудь
говорил?

— Да у него язык заплетался. Если и сказал что —
я не разобрала.

Хуртиг вынул фотографию Юхана и показал женщине еще раз:

— Но вы все же не можете сказать точно, что видели
именно этого мальчика?

— Ну, я говорила, что у него были волосы того же
цвета, но лицо… Трудно сказать. Он же пьяный был.

Вздохнув, Жанетт пошла по подъездной дорожке
вдоль каменистого берега. «Пьяный? — подумала она. —
Юхан? Чушь собачья».

Посмотрела на лежащий напротив Шеппсхольмен,
тонувший в болезненно-сером тумане.

И откуда этот адский холод?

Жанетт спустилась к воде, шагнула на камни:

— Вот здесь он лежал? Вы уверены?

— Уверена, — решительно сказала женщина. —
Где-то здесь.

Где-то здесь, подумала Жанетт, наблюдая, как почтенная дама протирает толстые стекла очков полой пальто.

Ее охватило разочарование. Единственное, что
у них есть, — эта вот полуслепая тетушка, которая,
как бы ни хотелось Жанетт надеяться на противоположное, просто плохой свидетель.

Жанетт присела на корточки, ища доказательств
того, что Юхан был здесь. Лоскут одежды, сумку, ключи.
Что угодно.

Но вокруг были только холодные камни, блестящие
от морских волн и дождевой воды.

Хуртиг повернулся к женщине:

— А потом он отсюда ушел? К Юнибаккену?¹

— Нет… — Женщина вынула из кармана пальто носовой платок и громко высморкалась. — Пошел, ноги
заплетались. Так напился, что еле держался прямо…

Жанетт начала свирепеть:

— Но он ушел вон туда? К Юнибаккену?

Старуха кивнула и снова высморкалась.

В этот момент мимо них по Юргордсвэген проехала
машина спецтранспорта, судя по звуку сирены — куда-то в глубь острова.

— Опять ложная тревога? — Хуртиг пристально посмотрел на Жанетт.

Та покачала головой. Она совсем упала духом.

Она уже в третий раз слышала сирену «скорой помощи», но ни в одной из тех машин не было Юхана.

— Я звоню Миккельсену, — сказала Жанетт.

— В уголовную полицию? — озадаченно уточнил Хуртиг.

— Да. На мой взгляд, он — лучший для подобных случаев. — Жанетт распрямилась и быстро зашагала по камням к дорожке, ведущей наверх.

— Ты имеешь в виду преступления против детей? —
Хуртиг тут же пожалел о сказанном. — Я хочу сказать —
мы ведь не знаем, в чем дело.

— Может, и не против детей, но исключать такую версию нельзя. И это Миккельсен организовывал поиски
на Бекхольмене, в «Грёна Лунд» и на Вальдемарсудде.

Хуртиг кивнул и с жалостью поглядел на нее.

Да брось, подумала Жанетт и отвернулась. На хрен
мне не нужно сочувствие. Я тогда совсем расклеюсь.

— Я звоню ему.

Вынув мобильный телефон, Жанетт обнаружила, что
он разрядился, и в ту же минуту из машины Хуртига, припаркованной метрах в десяти, послышался треск рации.

Жанетт все поняла, и тело словно налилось свинцом.

Как будто вся кровь стекла в ноги и потащила ее
под землю.

Юхана нашли.

1 Юнибаккен — детский культурно-развлекательный центр, музей сказок на Юргордене.