Во время и сразу после окончания Сталинградской битвы группа советских историков, членов Комиссии по истории Великой Отечественной войны, начала записывать свидетельства участников сражения (военных и гражданских лиц, генералов и рядовых, крупных руководителей и обычных граждан). Благодаря этим стенограммам сохранились живые голоса тех, кто переломил ход Второй мировой войны.

Тематический монтаж и историческая контекстуализация, теоретическое введение и фактографические комментарии, концептуально оформляющие этот материал, не только вводят в научный оборот новые архивные источники, но и вносят заметный вклад как в изучение истории Великой Отечественной войны, так и в сравнительные исследования Второй мировой войны.

Протокол политического опроса военнопленного старшего лейтенанта Макса Хютлера

г. Дубовка

6 февраля 1943 года

Опрос проводили: Начальник 7-го отделения Политотдела 66-й армии майор Колтынин

Техник-интендант 2-го ранга переводчик 99-й сд. Герш

Макс Хютлер — обер-лейтенант, адъютант 544 ПП 389 СД. Немец. 34 года. Уроженец Вестфалии. Женат. Член национал-социалистической партии. Научный работник по лесоводству, ассистент Гёттингенского университета. Офицер запаса. Домашний адрес: Göttingen Universitet¹. Полевая почта N.

Пленный показал: «С самого начала Сталинградской операции мне, да и не только мне, а почти всем офицерам было ясно, что наше Верховное командование идет на большой риск, вбивая такой огромный клин. Было очевидно, что русские попытаются срезать клин, окружить войска, находящиеся на острие его, и выйти в тыл войскам немецкой группировки. Но думалось, командование лучше знает, что оно делает. Думалось, оно имеет достаточное количество резервов и сможет обеспечить фланги клина. Я до сих пор не могу понять, почему на фланги не были подтянуты войска. Резервы есть, и большие. Словом, это загадочная для меня история. Когда ваши армии перерезали нашу оборону в конце ноября 1942 года, началась паника, причем неизвестно и непонятно было, кто является ее распространителем. Потеряли голову не только солдаты, сколько командиры, и особенно командиры крупных частей.

Примерно к Рождеству выяснилась вся безнадежность нашего положения. Помощи нет и не может быть. Это осознавал каждый из нас, но боялись признать. Мы знали, что мы обречены. И, несмотря на это, у большинства не было мысли о сдаче в плен. Нам была поставлена задача сковать как можно больше сил, которые в противном случае были бы брошены в район Кавказа и Ростова. Об этом мы рассказали солдатам. Они знали свою судьбу, и вот, как видите, только ничтожные единицы из нас сложили оружие и сдались в плен без особого на то приказа. Основной массе солдат прочно привито чувство долга и готовность пожертвовать собой. Эта масса скрепляет все. А единицы нам не страшны. Они не представляют для нас никакой опасности.

Вы говорите, что каждый солдат, как-никак, является человеком и как таковому ему дорога жизнь и лелеет мысль о том, чтобы возвратиться на родину к семье, к жене, к детям. Да, это так. И все-таки родина выше всего. За нее каждый из нас умеет жертвовать собою. Все наши солдаты воспитаны так. Когда мы были в окружении, каждый понимал, что ему осталось выполнить свой долг, и он выполнил его.

За два месяца окружения не было отдано ни одного приказа о дисциплине или об усиления контроля над рядовыми солдатами. Мне известно только, что — не точно помню, 27.1.43 или 28.1.43 — генерал Штреккер издал приказ следующего содержания: 1. По всякому, кто удалится от своей части в расположение противника, немедленно открывать огонь; 2. Всякий, кто присвоит себе сброшенные с самолета продукты, должен немедленно предаваться военному суду; 3. Всякого, кто окажет неповиновение или откажется выполнять приказание командира, предавать военному суду.

Почему мы все-таки сдались. Во-первых, основная часть с генералом-фельдмаршалом Паулюсом сдалась 30.1.43 [так!], и нам продолжать сопротивление было неразумно. Наша группа могла притянуть на себя слишком мало русских сил и наши жертвы уже не оправдывали себя. Мы выполнили свою задачу, пока были в состоянии, и если бы могли сковать ваши армии еще две-три недели, то мы не сложили бы оружия и продолжали борьбу. Во-вторых, у нас слишком много раненых, они мешали нам вести борьбу. Каждый второй дом был переполнен ими, и сопротивляться далее означало, что раненые будут уничтожены артиллерийским огнем».

«Как я оцениваю создавшееся теперь военное положение Германии. Германия переживает сейчас очень острый и тяжелый кризис, но это не поражение. Она может призвать в армию еще около двух миллионов солдат. Впрочем, если ваше наступление продлится в таком же темпе еще месяца два, то кризис может перерасти в поражение».

Между прочим пленный заявил, что одним из признаков, по которому можно судить о том, кто победит, является вступление Турции в войну. Она выступит на стороне победителей, причем тогда, когда не останется никаких сомнений в исходе войны².

«До того как я попал в армию, я был национал-социалистом, теперь я — солдат. У нас в армии нет национал-социалистов — все солдаты».

«С апреля и до октября 1942 года я был командиром роты. То, что вы говорите о зверствах над русскими военнопленными, я слышу в первый раз³. Ни в роте, ни в полку подобных случаев не было. Вообще, возможны исключения, но именно исключения. Это запрещено приказом. То же самое в отношении с местным населением. Есть приказы, по которым насилия над местным населением караются арестом. Также запрещено брать у жителей ценности и вообще что-либо из вещей. Иногда разрешается брать что-нибудь из съестного. Посылки с ботинками, платьями и т.д., которые некоторые из нас отправляли в Германию, состояли из вещей, найденных в разрушенных или сгоревших домах».

«Русские солдаты — неплохие солдаты. В обороне они гораздо лучше, чем в наступлении. Но и здесь, когда они обороняются небольшими группами, они действуют успешнее, чем большой массой. Хороши ваши снайперы».

Начальник 7-го отделения Политотдела 66-й армии майор Колтынин

Переводчик 99-й с.д. техник-интендант 2-го ранга Герш

Протокол политического опроса военнопленного унтер-офицера 21-го танкового гренадерского полка 24-й танковой дивизии Писта Гельмута

г. Дубовка

9 февраля 1943 года

Опрос производил: старший инструктор 7-го отделения Политотдела капитан Зайончковский

Пист Гельмут (Pist Helmut). Родился 11 января 1916 года в городе Шварценав (Познань). Окончил реальную гимназию. Профессия — агроном. Лютеранин. Немец. Член союза гитлеровской молодежи. Призван в армию в 1937 году. Домашний адрес: Krefeld am Rhein, Prinz Fridrich Karl Str., 139.

Пист Гельмут на вопрос о положении части в последние дни пребывания в окружении показал следующее:

«В первых числах января полки в нашей дивизии как таковые перестали существовать, были созданы отдельные группы, носившие названия офицеров, которые ими командовали. Так, например, из 21-го и 26-го полков была создана группа, которой командовал полковник Брендаль. Кроме того, были созданы /Alarmgruppe/ — «Группы, собиравшиеся по тревоге». Эти группы были неодинаковые по количеству, так, например, группа, в которую входил, состояла из 50 человек, командовал ею обер-лейтенант Германс, расположена была у Орловки. Настроение солдат было плохое, многие ругали правительство, обвиняя его в том, что оно бросило их на произвол судьбы. С продовольствием с каждым днем становилось все хуже и хуже. Примерно с 20 января хлеба выдавали по 50 г в день. Несмотря на строгие приказы и угрозы расстрела, продовольствие, собираемое с самолетов / Fersorgungsbombe/ [так!], утаивалось теми, кто его находил. Таким образом, питание частей было далеко не равномерно. Дисциплина с каждым днем падала, все больше среди солдат возникали разговоры о капитуляции. Примерно около 25 января лейтенант Коарс /Koars/ из штаба дивизии сказал нам, что генерал фон Ленски, командир нашей дивизии, отдал приказ, представляющий всем командирам частей свободу действий, т.е. разрешающий капитулировать. Однако через день этот приказ был отменен.

Если до окружения ваши листовки не пользовались среди солдат успехом, то в окружении дело обстояло иначе, в особенности в январе среди солдат с жадностью читали ваши листовки. Мы буквально искали листовки с картой, изображающей положение на фронте, которые вы сбрасывали с самолетов.

В последние дни в Сталинграде творилось что-то ужасное: тысячи трупов, раненые, умирающие на улице, так как госпитали все были переполнены, и кроме того, ужасный обстрел вашей артиллерии и самолетов. Капитуляция была проведена неорганизованно. Наш блиндаж находился в 50 метрах от штаба дивизии, и хотя мы были очень близки от штаба, узнали мы о капитуляции лишь тогда, когда в штабе появились уже русские. Мы вышли из блиндажей и сложили оружие. Война в России — это не то, что на западе. Ведь за время французского похода в 1940 году наш эскадрон, находясь все время впереди, потерял лишь двух человек убитыми«.

Начальник 7-го отделения Политотдела 66-й армии майор Колтынин

Старший инструктор 7-го отделения Политотдела капитан 66-й армии Зайончковский

Протокол политического опроса военнопленного ротмейстера 9-й роты 24-го ТП 24-й ТД Эрнста Эйгорн

г. Дубовка

5 февраля 1943 года

Опрос производил: инструктор 7-го отделения Политотдела 66-й армии майор Леренман

Эрнст Эйхгорн /Ernst Eichhorn/. Домашний адрес: Regensburg an Dunai, Luitpoldstrasse 11a, Полевая почта 11468. По национальности немец. В армии с 1935 года. В партии национал-социалистской не состоял. На фронтах борьбы против России с 1941 г. июня месяца. Окончил кавалерийскую школу в г. Гановер. Рождения 1902 г. Участвовал в походах против Польши, Голландии, Бельгии, Франции. Холост.

Одной из причин капитуляции немецких частей, окруженных под Сталинградом, является сужение фронта в последние дни. Отсутствие возможностей для маневрирования. На небольшом участке, лишенном аэродромов, сосредоточилась большая масса войск. Как результат этого немецкие части несли огромные потери от артиллерии и авиации. Второй причиной является тяжелое положение с продовольствием и топливом. В последние дни солдаты получали 100 г хлеба, немного конины, 40 г жиров, один раз в день суп и 4 сигареты.

Снаряды для артиллерии имелись в незначительном количестве, однако патронов для пехотного орудия было достаточно. Танки были превращены в доты. В связи с этим весь полк действовал как пехотная часть.

Офицеры 24-й танковой дивизии понимали исключительную сложность и тяжесть положения окруженных частей, но безнадежным его не считали.

Капитуляция произошла по приказу командования дивизии. Этот приказ был отдан устно, потом были посланы парламентеры и части 24 дивизии сложили оружие. Положение дивизии было тяжелым, но приказ о капитуляции пришел для всех неожиданно. Офицеры в своем большинстве до последнего дня надеялись на помощь извне. Солдаты, как в период окружения, боевые приказы, так и приказ о капитуляции выполнили беспрекословно, немецкий солдат воспитан так, что он действует в любом направлении только по приказу. Связь с внешним миром сохранялась до захвата русскими частями аэродрома в районе питомника. После этого почтовая связь прекратилась.

В Германской армии, как среди офицеров, так и среди солдат широко распространено мнение о том, что русский плен — это плохое обращение с пленными, это мучение и гибель. Солдаты и офицеры читали русские листовки, где говорится о хорошем обращении с пленными. Были и листовки с фотографиями, показывающими жизнь пленных в России. Однако никто этому не верил, считали, что это только пропаганда, так как многие при наступлении встречали трупы с простреленными головами и т.д., все это убеждало нас в том, что русские расстреливают военнопленных.

Все офицеры 24-го танкового полка хорошо отзываются о русской артиллерии. Она бьет прекрасно, не жалея снарядов. Если бы под Сталинградом не было артиллерии, а против окруженных немецких частей наступала бы только пехота, то окруженным было бы легко бороться и сопротивление длилось бы дольше. Русская пехота не заслуживает особой похвалы. Ей не хватает наступательного порыва. В 1942 году русские действовали лучше, чем в начале войны. Но немецкие истребители лучше, чем русские. В русской авиации очень много молодых летчиков, не опытных. Очень хорошо действуют танки. Очень хороша машина Т-34. Русские танки вооружены очень хорошо. Танкисты прекрасно обучены.

Причиной успешного наступления на окруженных немцев является одновременность ударов с севера и с юга и затем с запада. Кроме того, румынские части, которые стояли в верхнем течении Дона, побежали. Успеху русского наступления способствовала также некоторая паника в немецких частях, которые были в окружении. В первые дни окружения началось уничтожение складов с продовольствием и военным имуществом. Это усложнило положение окруженных частей.

В ходе наступления на Сталинград среди офицеров были разговоры, что русские возлагают надежду на зиму и приурочат к зиме свое наступление. Германское командование, считая его слишком слабым, отвергало мнение о всякой возможности русского наступления. Германское командование считало, что достигнет победы до наступления зимы. Офицеры помнят, что это не первый случай крушения стратегических планов германского командования. В начале не было ясно, но теперь очевидно, что планы командования были нереальны. Нельзя было рассчитывать на одновременное наступление к Ленинграду, Сталинграду, а планировалось еще захватить Кавказ. Это слишком много. В частности, немецкое командование рассчитывало захватить Сталинград и затем по Волге выйти к Астрахани. Взять не сумели. Пришлось к Астрахани пробираться Калмыцкими степями⁴, это привело к увеличению потерь германской армии.

Если наступление Красной армии будет продолжаться как теперь и, главное, если будут взяты Ростов и Харьков, это будет иметь решающее значение для исхода войны. Самое основное для германской армии — это удержать Харьков и Ростов⁵.

Второй фронт в Европе невозможен. В северной Франции немецкие войска стоят наготове, кроме того, побережье укреплено. После взятия немцами южной Франции невозможно наступление со стороны Испании. В Италии высадиться английские и американские войска также не смогут. Это не допустит флот Германии. Чтобы высадиться в Европе, нужно очень… [нрзб.] спланировать, но этого не может быть.

Германия имеет достаточное количество резервов… [нрзб.] материалов — говорит военнопленный, — она сможет воевать, сколько это понадобится.

Русские листовки у солдат и офицеров часто вызывают смех. Дело в том, что русская пропаганда не учитывает особенной психологии немецкого солдата, его особой дисциплинированности. Вот, например, в одной листовке я читал, — заявил военнопленный, — призыв к солдатам перебить офицеров, так как они лучше питаются, а в бой не ходят. В другой листовке содержался призыв перебить всех фашистов и переходить к русским. Во-первых, говорит пленный, офицеры и солдаты получают одинаковое питание. Слово «фашизм» для нас непонятно, под фашизмом мы понимаем итальянскую государственную систему.

Во время капитуляции немецкие офицеры боялись за свою будущность, они говорили, если уж сдаваться в плен — то американцам, англичанам или французам. Там жизнь пленных в явной безопасности.

Военнопленный задает вопрос: «Почему вы так о нас беспокоитесь? Мы не ожидали такого хорошего отношения к нам, особенно со стороны русских офицеров, если это с целью стимулировать сдачу в плен немецких офицеров, то это очень умно». В этом отношении большую роль сыграло бы разрешение писать письма к нашим родным. Сейчас наши солдаты говорят: «Находясь в плену, мы увидели, что русские не плохие люди, непонятно из-за чего началась война, непонятно, зачем льется столько крови».

Для нас, офицеров, ясно, что война происходит из-за евреев, которые во всех странах кроме Германии захватили ведущую роль государства.

1 В этой главе курсивом выделены пассажи, вписанные от руки в машинописный текст протоколов опросов.

2 Турция, которая после начала Второй мировой войны соблюдала нейтралитет, только 23 февраля 1945 года объявила войну Германии и Японии.

3 Ср. приводимые Зайончковским сведения об оскверненных трупах русских солдат, которые он обнаружил в ноябре 1942 года под Латошинкой (см. интервью с Зайончковским и главу «Латошинский десант»).

4 Калмыцкая степь — пустынная степная область к югу от Сталинграда.

5 Красная армия освободила Ростов 14 февраля, а Харьков 16 февраля 1943 года. Харьков 15 марта снова перешел в руки немцев и только 23 августа был окончательно освобожден.