На русский язык переведена трилогия «Братья Волф» знаменитого австралийского писателя, автора бестселлеров «Я — посланник» и «Книжный вор» (последний был экранизирован в Голливуде под названием «Воровка книг») Маркуса Зусака. Голод терзает братьев изнутри, заставляет рваться вперед. Но герои должны вырасти; ползти и стонать, грызть, лаять на любого, кто вздумает помешать им или приручить. Они братья Волф, волчьи подростки, бегут, выслеживают жизнь, одолевая страх. И если не справятся, винить им некого. О подростках с улиц Сиднея, верности крови, музыке девушек, тайных поединках на ринге, о семье и поиске самоуважения рассказывает эта книга.

ПОДПЁСОК

Моей семье

Ограбить зубного мы решили, сидя перед теликом.

— Зубного? — переспросил я.

— Ну да, а что? — отозвался брат. — Знаешь сколько денег за день проходит через зубную клинику? Космос. Если бы премьер-министр был зубным врачом, страна у нас была бы другая, точно говорю. Ни безработицы, ни расизма, ни сексизма. Сплошь монеты.

— Ага. Я поддакнул лишь для того, чтобы братец Рубен был доволен. На самом деле он просто опять взялся выпендриваться. Одна из самых ужасных его привычек.

Это было первое «самое дело» — из двух.

А второе было вот в чем: как там Руб ни решай, грабить нашего зубного мы бы нипочем не стали. В этом году мы уже договаривались грабить булочную, овощную лавку, хозяйственный, закусочную и оптику. Не ограбили никого.

— И на этот раз я серьезно.

Руб поерзал на диване. Понял, видно, о чем я думаю.

Никого мы не ограбим.

Безнадежные мы.

Безнадежные, жалкие, только руками развести какие никчемные.

Вот у меня, например, была работа на два дня в неделю — газеты разносить, но меня выперли за то, что я разбил одному типу окно на кухне. И бросил-то несильно. Но так вышло. Окно было приоткрыто. Я газету швырнул, и — хрясь! Она попала в стекло. Чувак выскочил да как понес, и поливал меня, а я стоял с нелепыми горбами слезищ в глазах. Работа тю-тю — да и была она паршивая.

Меня зовут Кэмерон Волф.

Я живу в Сиднее.

Учусь в школе.

Девчонкам я не нравлюсь.

Я более-менее смышленый.

Но не очень.

У меня густые дикие волосы, они не длинные, но всегда торчат во все стороны, как ни прилизывай.

Мой старший брат Рубен постоянно втравливает меня в неприятности.

Я втравливаю его столько же, сколько он меня.

У меня есть еще один брат, Стив, самый старший, и единственный у нас чемпион. У него уже было несколько девушек, у него хорошая работа, и он многим нравится. Вдобавок ко всему еще и вроде как приличный футболист.

Еще есть Сара, сестра, всякую свободную минуту она на диване с дружком, его язык у нее в глотке. Сара вторая по старшинству.

Еще у нас есть отец, который все время велит нам с Рубом мыться, поскольку мы кажемся ему грязными и вонючими, как твари из дикого леса, извозюканные в грязи.

(— Ни фига от меня не воняет! — спорю я с ним.— Я в душ регулярно лазаю!

— Ну а про мыло слыхал?.. Я, межпрочим, сам когда-то был в твоем возрасте и знаю, какие грязнули подростки.

— Да ладно?

— Да конечно. А то я бы и говорить не стал.

Дальше спорить бесполезно.)

Еще мать, она мало говорит, но у нас она самый крепкий орешек.

В общем, это моя семья, которая в принципе не фурычит без томатного соуса.

Я люблю зиму.

Вот такой я.

Ах да, и на тот момент, о котором пойдет рассказ, я в жизни никого не грабил, вообще ни разу. Только трепался про это с Рубом, точно как и в тот раз в гостиной.

— Эй!

Руб шлепнул Сару по руке — посреди ее поцелуя с дружком у нас на диване.

— Эй, мы идем грабить зубного врача.

Сара оторвалась от своего дела.

— Э?.. — уточнила она.

— Ладно, замнем. — Руб глянул в сторону. — Ну что за дом бестолковый, ну? Сплошь темнота, всем плевать, только о своем могут думать.

— Кончай ныть, — сказал я.

Руб посмотрел на меня. И больше ничего, а Сара вернулась к своему занятию.

Я выключил телик, и мы вышли. Двинули на разведку в зубную клинику, которую собрались «бомбануть», как выразился Руб. (На самом деле мы туда отправились лишь бы смыться из дому, потому что в гостиной Сара с ее дружком бесновались, а на кухне мама готовила грибы, которыми воняло на весь двор.)

— Опять чертовы грибы, — сказал я, как мы вышли на улицу.

— Ну, — Руб ухмыльнулся, — залить, как всегда, томатным соусом, чтобы вкус не чувствовался.

— Во-во.

Такие нытики.

— Ну вот и оно, — Руб улыбнулся, и мы вышли на Мэйн-стрит в меркнущий свет июня и зимы.

— Доктор Томас Дж. Эдмондс. Бакалавр стоматологии. Красота.

Мы взялись разрабатывать план.

Разработка плана у нас с братом состояла из того, что я задавал вопросы, а он отвечал. Примерно так:

— Возьмем ствол или еще какое оружие? Может, нож? Тот липовый пистолет, который у нас был, потерялся.

— Не потерялся. Он за диваном.

— Че, правда?

— Правда, правда… Но хоть как, он нам не понадобится. Возьмем только крикетную биту и у соседей займем бейсбольную, понял? — он хохотнул, ехидненько. — Махнем пару раз этими штучками, и нам нипочем не откажут.

— Ладно.

Ладно.

Ага, точно.

Мы наметили дело на завтра на после обеда. Заготовили биты, повторили все, что нужно было запомнить, и знали, что ничего не сделаем. Даже Руб знал.

Назавтра мы все равно отправились к зубному и впервые за все наши налеты взяли и вошли внутрь.

Там нас ждало настоящее потрясение: за стойкой сидела самая великолепная на свете медсестра. Не шучу. Что-то писала в журнале, и я не мог оторвать от нее глаз. Какая там бейсбольная бита. Я о ней забыл сразу и начисто. Никакого грабежа. Мы с Рубом просто застыли.

Я, Руб и медсестра вместе, в одной комнате.

— Одну секундочку, — не поднимая взгляда, вежливо сказала она. Господи боже, ну и красавица она была. Совершенная. Ослепительная.

— Эй, — шепнул ей Руб, тихонечко. Так, чтобы слышал только я. — Эй… Это ограбление.

Она не услышала.

— Чертова корова, — Руб глянул на меня и покачал головой. — Теперь и зубную не грабанешь. Дожили. Куда катится мир?

Она наконец подняла голову.

— Ну. Чем помочь, ребята?

— Э-э… — я растерялся, но что было говорить? Руб молчал. Повисла тишина. Нужно было ее нарушить. Я улыбнулся и потерял голову. — Э, записаться на осмотр.

Она улыбнулась в ответ.

— Когда бы хотели?

— Э-э, завтра?

— В четыре подойдет?

— Угу. Я кивал, забалдев.

Она посмотрела на меня. Прямо внутрь заглянула. И ждет. Сама предупредительность.

— И как вас зовут?

— Ах да, — спохватился я и засмеялся как дурак. — Кэмерон и Рубен Волф.

Она записала, опять улыбнулась и тут заметила наши биты, крикетную и бейсбольную.

— Так, тренировались немного.

Я поднял биту, у меня была бейсбольная.

— Среди зимы?

— Футбольный мяч нам не по карману, — вмешался в разговор Руб. Футбольный и дыня для регби валялись у нас где-то на заднем дворе. Руб подтолкнул меня к выходу. — Мы завтра придем.

Она отвесила нам улыбочку, мол, рада служить. Сказала:

— Отлично, пока-а-а.

Я потупил секунду и сказал:

— Пока.

Пока.

Ничего получше придумать не мог?

— Ну ты и дебил, — сказал Руб на улице. — «На осмотр», — прогнусил он. — Папан хочет, чтоб мы пахли розами, само собой, но наши зубы ему не сдались. Никуда они ему не уперлись!

— Так кто нас туда затащил вообще-то, а? Чья была гениальная мысль грабить зубного? Уж никак не моя, чувак!

— Ладно, ладно.

Руб привалился к стене. Машины лениво текли мимо нас.

— И че ты там начал бубнить? Я уже решил, что, раз прижал его к стене, нужно дожимать.

— Ты только «пожалуйста» забыл сказать. Может, она бы тебя тогда услышала. Эй, это ограбление, — я передразнил его шепотом. — Полная тютя.

— Хватит! — разозлился Руб, — Ладно, я все испоганил… Но что-то я не заметил, чтоб ты битой-то размахивал, — молодец Руб: теперь мы опять говорили про мою лажу, а не про его. — Ты ей ваще не махал, друган… Какое там, когда ты стоял и пялился красотке в большие синие глаза, уставился ей… ей на груди.

— А вот и нет!

Груди.

Кого он пытался обмануть?

Такими разговорами.

— Да, да. — Руб все ржал. — Я видал, извращенец малолетний.

— Враки.

Но вообще-то правда. Шагая по Мэйн-стрит, я понял, что влюблен в прекрасную медсестру-блондинку из приемной дантиста. Я уже воображал, как лежу в зубоврачебном кресле, а она сверху, сидя на мне верхом, спрашивает:

— Кэмерон, вам удобно? Вам хорошо?

— Отлично,— отвечаю я,— Отлично.

— Эй. — Эй! — Руб меня пихнул. — Ты слушаешь?

Я повернулся к нему. Он продолжил.

— Ну, может, скажешь теперь, где мы возьмем деньги на этот осмотр, а? — Он с минуту думал, пока мы топали, ускорив шаг, в сторону дома. — В общем, надо отмениться.

— Нет, — сказал я, — ни за что, Руб.

— Ах ты поганец, — умыл меня Руб, — забудь про сестричку. Она щас, пока мы тут болтаем, поди кое-чем занимается с мистером зубным доктором.

— Ты так про нее не говори, — предупредил я. Руб снова замер на месте. Потом уставился на меня. Потом объявил:

— Да ты убогий, ты в курсе?

— В курсе. — Оставалось только согласиться. — Наверное, так.

— Как всегда.

Мы пошли дальше. В который раз. Поджав хвосты.

А, кстати, мы не отменились.

Мы думали, не попросить ли денег у предков, но они в первую очередь захотели бы узнать, зачем мы вообще туда пошли, а подобные обсуждения нам были не особенно нужны. Лично я вынул нужную сумму из своего тайника под жеваным углом ковра в нашей комнате.

И мы пришли снова.

Я прилизывался как проклятый. Для медсестры.

Мы пришли назавтра.

Ничего не вышло — с волосами.

Мы пришли на другой день, и за стойкой сидела какая-то страшила лет, наверное, сорока.

— Ну вот тебе и подружка в самый раз, — шепотом сообщил мне Руб в приемной. Он лыбился, как похотливый несовершеннолетний бандит, каким всегда и был. Он меня презирал, но опять-таки я сам себя частенько презирал.

— Эй. — Я поманил его пальцем. — По-моему, у тебя там в зубах что-то застряло.

— Где? — Руб всполошился. — Тут? — Он разинул рот и изобразил широченный оскал. — Всё?

— Да не — правее. Вон там.

Ничего у него, конечно, не застряло, и, посмотревшись в стекло аквариума и убедившись в этом, он вернулся и шлепнул меня по затылку.

— Ха, — завел он всю ту же песню. — Поганец. — Он хмыкнул. — Но так-то признаю. Та была классная. Красотка ваще.

— М-м-м.

— Не как эта пожилая толстуха, а?

Я посмеялся. Пацаны вроде нас — пацаны вообще — это, в общем, отбросы общества. Большую часть времени уж точно. Клянусь, мы большую часть времени — сущие животные.

Нам не хватало хорошего пинка под зад, так постоянно говорит папаша (и дает его нам).

Он прав.

Подошла медсестра.

— Ладно, кто первый?

Тишина. И тут:

— Я.

Я поднялся. Подумал, лучше покончить с этим поскорее.

Ну, в итоге все оказалось не так уж страшно. Замазали холодком с привычным вкусом, да дядя доктор поковырялся немного во рту. Сверлежки не было. Нас пронесло. Нет справедливости на свете.

Или, может, есть…

В конце концов, это дантист ограбил нас. Нехило заломил, а работал-то самую малость.

— Столько денег, — пожаловался я, когда мы вышли на улицу.

— Зато, — в кои-то веки ныл не Руб, — не сверлили.

Он двинул меня в плечо.

— Так думаю. Что у нас не водится шоколадных печенюшек. Это для чего-то хорошо, вишь. Для бивней… У нас гениальная маманя.

Я не согласился.

— Да просто скупая.

Мы поржали, но, вообще-то, оба понимали, что мама у нас офигенная. Па — вот кто нас беспокоил.

Дома ничего особенного не происходило. Пахло остатками грибов, что грелись на плите, а Сара опять со своим то же самое на диване. Смысла не было заходить.

Я пошел в нашу с Рубом комнату и посмотрел в окно на город, который смрадно надышал по всему горизонту. Сквозь него бледно желтело солнце, а здания казались лапами громадных черных зверей, прилегших отдохнуть.

Да, была где-то середина июня, и погода уже стала и впрямь кусачая.

Вообще-то, не могу сказать, что в этой истории много всего происходит. Вообще-то, ничего особенного и не происходит. Это просто запись того, что со мной было прошлой зимой. То есть что-то происходило, но как всегда. У меня не вышло вернуться на ту работу. Отец дал мне возможность подработать у него. Наш старший брат Стивен вывихнул лодыжку, дико меня оскорбил, а в конце начал кое-что понимать. Мать устроила показательное боксерское выступление в кабинете директора школы и однажды вечером на кухне, разъярившись, швыряла в меня мусором. Сару бросил парень. Руб начал растить бороду и в конце концов немного разул глаза на самого себя. Грег, парень, что когда-то был моим лучшим другом, попросил у меня взаймы триста баксов, чтобы спасти свою жизнь. Я познакомился с девушкой и влюбился в нее (надо сказать, я мог бы втрескаться в любое недоразумение, прояви оно каплю интереса). Мне снилось до фига странных, болезненных, извращенных, иногда прекрасных снов. И я все это пережил.

Ничего особенного не происходило.

Все вполне обыденно.

Первый сон

Дело к вечеру, я иду в зубную клинику и вдруг замечаю человека на крыше дома. Подойдя поближе, понимаю, что это зубной врач. Узнаю по белому халату и усам. Стоит на самом краю и, кажется, собрался прыгать.

Я останавливаюсь и снизу кричу ему:

— Эй! Какого черта вы там делаете?

— А ты как думаешь?

Тут у меня кончаются слова.

Остается только броситься в пассаж, где клиника, добежать до приемной и все рассказать прекрасной медсестре.

— Что?! — это ее ответ.

Боже, она такая умопомрачительная, что я готов сказать: «К чертям мистера Зубодера, пойдемте на пляж или как-то». Но я больше ничего не говорю. Бегу в конец коридора, толкаю дверь и поднимаюсь по лестнице на крышу.

Почему-то, когда я оказываюсь на краю крыши, медсестры рядом нет.

Я стою рядом с угрюмым усатым зубным и гляжу за край, а она там внизу пытается уговорить его спуститься.

— Что вы не поднимаетесь? — кричу я ей.

— Я не пойду! — кричит она в ответ. — Высоты боюсь!

Я верю ей, поскольку, сказать по совести, я доволен, что мне видно ее ноги и тело, и в животе под кожей у меня что-то натягивается.

— Ну что ты, Том! — она пытается уговорить зубного. — Спускайся. Пожалуйста!

— Скажите, а зачем вы все-таки сюда влезли? — спрашиваю я его.

Он оборачивается ко мне.

Начистоту.

И говорит:

— Из-за тебя.

— Из-за меня? Да что я такого, на фиг, сделал?

— Я тебя обсчитал.

— Ну-у, чувак, некрасиво, конечно. — И тут я вдруг подначиваю, издевательски: — Так давай прыгай — так тебе и надо, жулик чертов.

Теперь даже красавица-сестра хочет, чтобы он прыгнул. Она кричит:

— Давай, Том, я тебя поймаю!

И оно происходит.

Вниз.

Вниз.

Он прыгает, летит, и красавица-медсестра ловит его, целует в губы и бережно ставит на землю. И даже приобнимает, слегка прижимаясь. Эх, в этом белом халатике, трется об него. У меня все кипит внутри, и в следующий момент, когда она кричит и мне прыгать, я шагаю с крыши и падаю…

В кровати, проснувшись, я чувствую во рту привкус крови и помню тротуар и удар головой.