Глава из романа
В ДАЛЕКОМ ВИННОМ ДОМЕ ДЕРЖАТ ЭКЗАМЕН У БАРЫШНИ КЕ.
КЕ СОМВОЛЬ ПОД БРАЧНЫМ ОДЕЯЛОМ ДАЕТ СОВЕТЫ МУДРЕЦУ.
Великолепный, процветающий город превзошел все, что он о нем слышал. Река Лошуй пересекала город, словно разостланная полоса белого шелка, а над водой радугой склонился мост Тяньцзинь. Прямо в воздух поднимались красные коньки крыш, лазоревые черепицы, и вся эта картина опрокидывалась прямо в речные воды. Поистине, прекраснейший город Поднебесной!
Юноша, подгоняя осла, поспешил прямо к винному павильону, о котором говорил ему хозяин лавки. На улице перед павильоном было полно резвых коней под вызолоченными седлами, а из него доносилась музыка, ее звуки парили в воздухе. Юноша решил, что в павильоне дает пир правитель Хэнани, и послал слугу все разузнать. Тот вскоре вернулся и рассказал, что это молодые люди из влиятельных знатных семей города собралась вместе с прославленными гетерами полюбоваться весенней природой. Ян был уже под хмельком, и тут же, оставив осла, поднялся прямо в дом. Здесь десяток молодых людей, рассевшись на циновках, оживленно болтали с красотками и пили вино из больших чарок.
Они были в изящных нарядах, и на всем здесь лежала печать изысканности. Молодые люди, заметив, что Ян красив и держится свободно, встали и, приветствовав его сложением рук, усадили рядом на циновку. Каждый из них назвал свое имя, а один из них, назвавшись Но, спросил:
— Я вижу, брат Ян выглядит путником, наверняка спешит на государственные экзамены.
— Вы правы, так оно и есть, — ответил Ян.
— Если брат Ян собрался на экзамены, то хоть гостя и не положено торопить, но мы не станем вам мешать. Мы-то здесь собрались попировать, — заметил молодой человек по имени Ван.
— Братья правильно поняли, — ответил им Ян, — но вы наверняка собрались не просто для того, чтобы выпить чарку вина, у вас собрание поэтов и вы сравниваете свои литературные творения. Я бедный школяр из Чуских земель, мне еще мало лет, и знания невелики. Мне неожиданно повезло на провинциальных экзаменах, но принять участие в ваших блистательных испытаниях — это было бы для меня счастьем сверх меры!
Все увидели, что Ян скромен, да и лет ему еще мало и рассмеялись:
— У нас здесь вовсе не собрание поэтов, — ответили они, — но брат Ян упомянул здесь о стихотворном состязании — вот это похоже! Вы пришли поздно, напишите стихотворение, если вам охота, а нет — просто выпейте с нами и повеселитесь.
Винная чаша пошла по кругу, и тут же взыграло в нем чувственное желание, хмельной взор устремился к певичкам. Двадцать из них были заняты, и лишь одна сидела независимо в строгой позе, очаровательная, истинная красавица, как говорится, способная погубить царство1. Будто фея с Нефритового пруда2 явилась в мир людей. Юноша пришел в смятение, даже пропустил круговую чашу. Красавица на него поглядывала, и Ян ответил ей взглядом. Тут он заметил перед ней груду листков со стихами.
— Эти листы со стихами наверняка прекрасные творения братьев, — спросил он у молодых людей. — Не удостоите ли вы меня позволением прочесть хоть одно?
Не успели ему ответить, как красавица поднялась, собрала листки и положила перед Яном. Здесь было десять стихотворений, и юноша просмотрел их по одному. Некоторые были сделаны довольно искусно и говорили о зрелости сочинителей, но большая часть поражала однообразием и не отличалась красотой слога. «Я слышал, будто в Лояне много талантов, — подумал Ян, — но, глядя на эти стихи, только и скажешь, что люди любят болтать пустое». Он вернул стихи красавице и, почтительно сложив руки, обратился к молодым людям:
— Мне, худородному недоучке из провинции, еще ни разу не довелось увидеть образцовое сочинение. Нынче я обрел счастье быть ослепленным, как говорится, жемчугами и нефритами братьев, мое сердце полно ликования.
Молодые люди к этому времени уже порядком захмелели и насмешливо ответили:
— Брат Ян наверняка сам владеет искусством сложения строф, вы могли не понять только особо тонкие вещи!
— Я познал любовь незаурядных людей, и за чаркой вина вы отнеслись ко мне, как к близкому другу. Не растолкуете ли мне, что за хитрость спрятана в ваших стихах?
Ван громко расхохотался:
— Что нам мешает тебе объяснить? Издавна Лоян славится талантами, и если случалось лоянцу не получить на экзаменах первое место, то уж второе или третье всегда доставались! Мы все слывем знатоками изящного слога, но это пустая молва, потому что сами мы не можем судить о качестве сочинения. Есть здесь у нас одна барышня по имени Ке Сомволь. В Поднебесной нет ей равной по красоте, искусству танца и пения. А еще она в совершенстве знает творения древних и нынешних поэтов и ее способность распознать талант поистине сверхъестественна. Все мы отдали ей свои стихи, и теперь то, что ей понравится, она положит на музыку и споет. Вот это и будет ее оценкой таланта сочинителя. К тому же фамилия барышни Ке — так называется коричное дерево на луне. Вот вам и добрый знак: тот, кого оценит Сомволь, станет победителем на экзаменах. Прислушайтесь, братец Ян! Разве не удивительно?
— А кроме того, есть еще один секрет, — вступил в разговор молодой человек по имени Ту. — Барышня Ке выбирает и поет только одно стихотворение, и тот, кто его написал, проводит с барышней ночь — как говорится, соединяет с ней свою судьбу, а мы все поздравляем поэта и провожаем в дом барышни Ке. Разве не удивительно? Ты, братец Ян, тоже ведь мужчина и конечно заинтересован. Неужто не сочинишь стихотворение, не рискнешь потягаться с нами?
— Вы ведь давно написали свои стихи, — сказал юноша. — Может быть, барышня Ке уже спела чье-нибудь стихотворение ?
— Чистый голосок барышни Ке еще не звучал, вишневые уста закрыты, и нефритовые зубки не показывались. Светлая весенняя мелодия не касалась нашего слуха. Барышня, наверное, кокетничает, а может, стыдится, — ответил Ван.
— Я живу в Чуских землях. Хотя мне и случалось накропать парочку подражательных стишков, но здесь я человек посторонний, и, боюсь, ваше высокое искусство не для меня! — стал отказываться Ян.
Ван громко принялся ему возражать:
— Вы, Ян, красивы, как женщина, неужто у вас и воля не мужская? Вспомните, что сказал совершенномудрый3: «В человеколюбии не уступай даже учителю!», и еще: «И в состязании он остается совершенным мужем». Есть у вас поэтический дар или нет его, зачем попусту упрямиться и скромничать?
А Ян только делал вид, что отказывается. При виде совершенной красоты Ке его охватило вдохновение, и, заметив возле циновок молодых людей чистую бумагу, он схватил листок, разгладил его и принялся писать. Один взмах кисти — и стихи готовы! Три строфы он написал так стремительно, будто лодка под ветром несется в море, словно терзаемый жаждой конь мчится к реке. Молодые люди, увидев быстроту его поэтической мысли и полет кисти, изумились и побледнели. А Ян, бросив кисть на циновку, обратился к ним:
— Сперва я хотел получить наставления братьев, но у нас нынче барышня Ке экзаменатор. Истекает время подавать сочинение, боюсь, не успею! — с этими словами он передал листочек со стихами барышне Ке.
Сомволь повела глазами-осенними волнами, только взглянула — и тут же под звон кастаньет полилась нежная песня. Ее звуки взлетели прямо к небесной выси и там в вышине откликнулись журавли. Казалось, поют цитры из Циньских земель4, звенит лютня из царства Чжао5. У молодых людей даже лица вытянулись.
Вот эти стихи:
Чужестранец из Чу завернул по пути в царство Цинь.
В придорожный трактир он зашел опьяниться «Лоянской весной».
Кто же первый сорвет лунной кассии с ветки цветы?
Может быть, средь пришедших экзамен сдавать и найдется такой.На Тяньцзиньском мосту в легком ветре пушинки парят,
В занавесках жемчужныхиграет мерцающий свет.
Нужно только услышать, как здесь пропоют твой куплет —
И на пестрой циновке затихнет плясуньи наряд.Ветки в полном цвету все ж грубее изящных белил.
Стихли песни ее, только дышат уста ароматом,
Лишь осела искусным взметенная пением пыль —
Как для гостя свеча возжигается в брачных палатах.
Сначала молодые люди свысока смотрели на Яна, милостиво позволили ему сочинить стихи, а теперь их пропела Сомволь! Настроение у них упало, и, раздосадованные, они молча переглядывались. Уступить Сомволь этому Яну — значит показать свою трусость, а отказаться от договоренности — им откажут в доверии. Они смущенно поглядывали друг на друга, и вид был у них довольно глупый. Ян понял их состояние, встал и с благодарностью сказал:
— Я случайно встретился с вами, а вы так сердечно приняли меня, пригласили на свой прекрасный пир. Даже высказать не в силах, как я счастлив! Но впереди у меня долгий путь, и я должен поспешить в дорогу, мне нельзя целый день развлекаться болтовней. В другой раз, когда мы сдадим экзамены и, как говорится, соберемся на пир в беседке Цзюйцзян6, я постараюсь излить вам все свои чувства.
Ян непринужденно простился и вышел, а молодые люди не стали его задерживать. У винного павильона юноша уже собрался сесть на своего осла, как вдруг выбежала Сомволь и торопливо проговорила:
— Поезжайте на юг по этой дороге, там увидите выбеленную ограду, а за ней вишню, всю в цвету. Это и есть мой дом. Вы, господин, ступайте первым, зайдите и ждите меня, я уйду отсюда вслед за вами.
Сомволь вернулась в павильон и сказала молодым людям:
— Вы, господа, не сочтите меня невежливой, но мы стихами загадали судьбу на сегодняшнюю ночь. Так как же нам быть?
Молодые люди принялись обсуждать, что, мол, Ян вообще-то человек здесь посторонний и, мол, разве это не служит препятствием, хотя мы и договаривались… Они все еще надеялись на любовь Сомволь, и никак не могли принять решение.
Сомволь это надоело.
— Не знаю, как быть с людьми, на которых нельзя положиться! У вас нет недостатка в певицах. Может быть, вы, господа, еще не кончили развлекаться, но я плохо себя чувствую и не могу больше оставаться на вашем пиру! — с этими словами она медленно вышла.
Молодые люди с самого начала обговорили все условия, поэтому теперь они только смотрели на красавицу, которая говорила холодным тоном, и не решались произнести хоть слово.
Ян тем временем зашел на постоялый двор, забрал свои вещи и в сумерках направился к дому Сомволь. А Сомволь уже вернулась домой, в зале для гостей зажгла свечи и стала ждать Яна.
Рука об руку они вошли в дом и сели друг против друга. Можно понять их радость! Сомволь наполнила ароматным вином нефритовую чашу и подала ему, напевая песню на стихи Ду Му7 о платье с золотыми нитями. Ее красота, нежный голос могли бы смутить и даже погубить душу. Ян, не в силах более сдерживать желание, схватил ее в объятия и увлек в постель. Не скажешь, что сон в горах Ушань или встреча с девами у реки Ло8 были прекраснее!
В полночь Сомволь, лежа с Яном в постели, повела такой разговор:
— С сегодняшнего дня я буду служить только вам, и потому мне хотелось бы рассказать о себе. Удостойте меня вниманием и выслушайте с сочувствием. Я родом из Сучжоу, мой батюшка был начальником почтовой станции, но, на беду, заболел и скончался в чужих краях. Наш дом так обеднел, что не нашлось даже денег, чтобы поехать и похоронить его как положено. Тогда мачеха продала меня за сто золотых в «зеленый терем»9. Я терпела поношения и скрывала страдания, мне только и оставалось молить Небо сжалиться надо мной. Наконец я встретила вас и теперь вижу солнце в небе. У моего дома проходит дорога в Чанъань, день и ночь слышу грохот повозок да топот коней. Кто не бросит кнута у моих ворот? За три-четыре года у меня перед глазами людей прошло, что облаков, но я ни разу не видела такого, как вы! Если вы меня не презираете, то мне хотелось бы стать вашей рабыней, чтобы носить вам воду и готовить еду. А что об этом думает господин?
— Разве у меня другие желания, чем у барышни Ке? — искренне воскликнул Ян. — Но ведь я всего лишь бедный школяр, а дома меня ждет старая матушка. Боюсь, у нее другие планы. Стать моей наложницей? Это не для барышни Ке! Наверняка в Поднебесной не найдешь женщину, которая могла бы стать при тебе главной женой.
— Зачем вы так говорите? — возразила Ке. — Нынче в Поднебесной нет равного вам по таланту. Конечно же, в списке сдавших экзамены вы будете первым, а тогда уж недолго получить шнур с печатью министра или секиру с бунчуком генерала. Разве не захотят пойти за вами первые красавицы Поднебесной? Может ли Сомволь ожидать для себя хоть волосинку любви господина? Уж вы не бросайте меня после того, как женитесь на достойной девушке из благородного дома. С сегодняшнего дня я буду блюсти себя и ждать ваших повелений.
— В прошлом году я проезжал через Хуачжоу, — начал рассказывать Ян, — и встретил девушку из семьи Чин. По красоте и талантам она, пожалуй, может сравниться с тобой, Ке, могли бы стать сестрами, но, к несчастью, она погибла. Где же мне теперь найти подходящую девушку?
— Как я поняла из ваших слов, — ответила Ке, — это, должно быть, Чхэбон, дочь тайного ревизора Чина. Ее отец одно время служил в этой округе, и мы были очень дружны с барышней Чин. Действительно, у этой девушки красота и таланты знаменитой Чжо Вэнь-цзюнь10, но вы ее не держите в сердце, думать о ней — напрасное занятие. Лучше поискать в других домах.
— Даже в древности необыкновенные красавицы появлялись не так уж часто, — возразил Ян, — а нынче родились сразу две — и Ке, и Чин. Боюсь, что силы Неба и Земли уже исчерпаны.
Сомволь рассмеялась:
— Вы рассуждаете прямо как лягушка на дне колодца11. Я сейчас вам расскажу, что я знаю о нас, певицах. Так вот, в «зеленых теремах» Поднебесной есть три красавицы. Одна — цзяннаньская Ман Огён, другая — хэбэйская Чок Кёнхон, а третья — лоянская Ке Сомволь. Сомволь — это я. Про меня болтают пустое, а вот Огён и Кёнхон — те уж самые настоящие красавицы! Разве теперь скажете, что красавицы редко появляются под небом?
— По моему, обе они незаслуженно пользуются одинаковой славой с тобою, Ке!
— Я, правда, не видела Огён, — продолжала Ке Сомволь, — она очень далеко живет, но те, кто бывал на юге, хвалят ее без устали. Думается, это не пустая слава. А вот с Кёнхон мы дружим, как сестры. Я вам сейчас про нее расскажу. Кёнхон родом из Бачжоу, из семьи Ян. Она рано потеряла родителей и жила у тетушки. Уже в четырнадцать лет она славилась красотой по всему Хэбэю. Люди из соседних округов хотели взять ее в наложницы, посылали в дом свах, но Кёнхон просила тетушку всех гнать прочь. Свахи говорили ей, вы, мол, барышня, отказываетесь от востока, отвергаете запад, никому не даете согласия. Отчего бы это? Должно быть, желаете только первого министра? А Кёнхон им всем отвечала: «Если бы сейчас, как во времена правления династии Цзинь12, нашелся бы такой, как Се Ань-ши13, приблизивший к себе певичку, я могла бы стать наложницей первого министра. А если бы появился Чжоу Гун-цзинь14 — тот, что был во времена Троецарствия и оборачивался на фальшивый звук, то я, пожалуй, стала бы женой правителя провинции. Я пошла бы за прославленным мужем, таким, как Ли Тай-бо15, который в правление императора Сюань-цзуна, пьяным сочинил „Оду чистоте и спокойствию“. Пожалуй, мне подошел бы и выдающийся талант, повстречайся я с таким, как сановник Сыма Сян-жу16, который во времена Хань сыграл пьесу „Фениксы“ на особой цитре с зелеными струнами. Разве угадаешь заранее, с кем тебя сведет судьба?» Свахи рассмеялись и ушли. Тогда Кёнхон подумала, что у женщины из захолустья глаза и уши мало что видят и слышат. Только певице дано увидеть прославленных героев и выбирать по душе. И Кёнхон решила продать себя в «зеленый терем», и вот, прошли год-два, а ее имя уже прославилось. В прошлом году осенью знаменитые поэты из двенадцати округов Шаньдуна и Хэбэя устроили пир, Кёнхон исполнила для них танец «Юбка из радуги». Красотки, а их было несколько сотен, аж побелели от зависти. А когда пир окончился, она в одиночестве поднялась на башню Бронзового Воробья и ходила там, озаренная луной, вспоминая тех, кто жил в древности. Люди смотрели на нее как на небожительницу. Разве сыщете вы такую на женской половине? Как-то мы вместе с Кёнхон гуляли у храма Шангосы, что в Бяньчжоу, поверяли друг другу свои заветные мысли. Тогда мы и решили: если посчастливится кому-нибудь из нас встретить благородного человека, о котором мы обе мечтаем, пусть та непременно познакомит его с подругой, чтобы нам жить вместе. Я вот встретила вас, мое желание исполнилось, а Кёнхон, к несчастью, забрали во дворец владетельного князя в Шаньдуне, хотя ей вовсе и не нужны ни богатство, ни знатность.
— Оказывается, в «зеленых теремах» полно незаурядных женщин! — заметил Ян. — А нет ли таких на женских половинах?
— На мой взгляд, барышня Чин не имеет себе равных, а уж других я не осмеливаюсь и предлагать вам! Правда, я слышала, будто в столице все расхваливают дочь министра Чона за ее красоту, таланты и добродетели. Говорят, что среди нынешних девиц она — первая. Приедете в столицу и сами разузнайте, так ли это на самом деле.
За беседой прошло время, и стало светать. Они встали, умылись и причесались.
— Вам не стоило бы здесь оставаться, — посоветовала Сомволь. — Вчера наши молодые господа остались недовольны, боюсь, как бы они вам не навредили. Лучше уехать пораньше. Впереди у вас еще много дней, стоит ли все душевные силы тратить на женщину?
— Ваши наставления врезались в мое сердце как металл и камень, — ответил ей юноша.
Прощаясь, они со слезами разняли руки, и Ян уехал.
1 Красавица, способная погубить царство — выражение пришло в китайскую и корейскую литературу из китайского исторического сочинения «История династии Хань», из помещенной там «Биографии супруги Ли» — жены императора У-ди (правил в
2 Нефритовый пруд — по преданию, находится во владениях феи Сиванму на западе, в горах Куньлунь. На его берегах растет «персик бессмертия». Отведав его, человек обретает вечную жизнь.
3 Совершенномудрый — имеется в виду Конфуций
4 Циньские земли — имеется в виду царство Цинь в древнем Китае. Его земли были расположены в южной части современной провинции Шэньси. Царство славилось своими цитрами.
5 Царство Чжао — в древнем Китае было расположено в нижнем течении реки Хуанхэ. Славилось своими лютнями.
6 Беседка Цзюйцзян — в старом Китае так называлось место, где устраивали пиры те, кто весной сдал экзамены на чин.
7 Ду Му, Ду Му-чжи
8 Сон в горах Ушань или встреча с девами у реки Ло — истории этих любовных встреч рассказаны китайскими поэтами Сун Юем (ок.
9 «Зеленый терем» — так в традиционной Корее и Китае назывались дома, где содержались певицы и танцовщицы (кор. кисэн), в обязанности которых входило развлекать гостей на пирах. Некоторые из кисэн прославились как поэтессы.
10 Чжо Вэнь-цзюнь (II в. до н. э.) — дочь богача, бежавшая с поэтом Сыма Сян-жу
11 Лягушка на дне колодца — так называют невежественного, ограниченного человека: лягушке на дне колодца мир представляется в виде квадрата — так, как ей видится небо со дна колодца.
12 Цзинь — династия, объединившая Китай после периода Троецарствия. Правила в
13 Се Ань-ши
14 Чжоу Гун-цзинь, Чжоу Юй
15 Ли Тай-бо, Ли Бо
16 Сыма Сян-жу