Отрывок из романа
1
— …Youngblood, you’re hot property, youngblood!!!
Рев колонок бил по ушам. Могучие, как ливень в горах, гитарные рифы Whitesnake терзали не привыкший к хард-року мозг Ашота. А хриплый вокал главного «белого змея» Дэвида Ковердейла сверлил барабанные перепонки не хуже, чем дрель соседа-самоделкина, который заводил свою шарманку часов в десять утра и заканчивал глумиться над жильцами дома поздним вечером.
Ашот давно собирался вычислить этого «дятла» и подать на входящую линию соседской квартиры вторую фазу, чтобы выжечь к чертям все его электрические приборы. Вот и сегодня перед рейсом он опять не смог отдохнуть. А к хронической головной боли сейчас добавлялся рев этих долбаных рокеров. Ашот покосился направо.
Вот кто забот не знал! Дядя Митя Толубеев давил «на массу» с самого начала рейса. Ему всего сорок с небольшим, но все его называли только так — дядя Митя. Нервы у него были даже не железные, а словно из титана, и разбудить его могла только команда «Приехали!». С полгода назад дядя Митя женился на двадцатипятилетней девице откуда-то из Сибири. С тех пор его глаза закрывались тут же, как только пятая точка касалась горизонтальной поверхности. Горячая, видать, сибирячка ему досталась.
Дядя Митя был инкассатором. А Ашот с остальным экипажем охраняли его груз.
Ашот сердито посмотрел вперед, где в кабине инкассаторской «Газели» колбасились напарники.
Странная это была пара. За рулем кивал головой в такт ритму Михалыч — мужик лет пятидесяти, которого Ашот считал уже стариком. Рядом с ним сидел Валек — разбитной пацан двадцати пяти лет, успевший вроде бы в Чечне побывать в составе какого-то очень специального подразделения. Война к тому времени уже кончилась, но и в «мирных» чеченских горах, говорят, было более чем «весело». Валек по идее должен бы что-нибудь современное слушать, а не этих мамонтов тяжелого рока. Но он подпевал во весь голос, наяривая пальцами по стволу помпового ружья, как по грифу электрогитары.
Вообще-то это было нарушением. «На линии» не полагалось врубать магнитофон, чтобы он не отвлекал от «сканирования» окружающей обстановки и сигналов рации. В городе экипажи никогда не позволяли себе подобных вольностей — там опасность могла подстерегать на каждом шагу. Но на «межгороде» парни иногда расслаблялись.
«Газель» вышла из Москвы ближе к полуночи, чтобы быть на месте рано утром. Областной центр Североволжск, куда они направлялись, находился в шести часах спокойной езды. Все в экипаже знали друг друга, все — далеко не новички в своем деле. Михалыч вообще считался самым матерым водилой в СОПе — службе охраны перевозок Гросс-Банка. Никаких неожиданностей ничто не предвещало.
Все неожиданности к тому моменту уже случились. Машина сопровождения попала в мелкую аварию на выезде из Москвы. На полупустой развязке МКАД она умудрились не разъехаться с какой-то иномаркой и притереться с ней бортами. Останавливаться инкассаторской машине по инструкции строжайше запрещено, поэтому «Газель» продолжила путь в одиночестве, сообщив на базу о происшествии.
Поначалу ехать без сопровождения было, как говорил Валек, «манеха бздево». Но за всю дорогу больше не произошло ни малейшей накладки.
Волноваться есть из-за чего. Сейф, который занимал всю заднюю часть кузова фургона, плотно набит инкассаторскими мешками с деньгами. Сколько их там, во всем экипаже знал только дядя Митя, но пытать его на этот счет бесполезно — инструкции он блюл свято. Даже по не самому опытному взгляду Ашота, там гораздо больше ста миллионов рублей. Но за время работы в СОПе он привык видеть в своем грузе именно груз, и ничего более. Зарплату он получал на карточку. А это разве деньги? Их же нельзя потратить, значит, никакие это не деньги.
Магнитофон издал особо изощренный гитарный запил, который Валек сопроводил восторженным индейским воплем. Ашот застонал и схватился за голову.
— Чего, ара? Не нравится музыка настоящих белых мужчин? — заржал, обернувшись к нему, Валек, никогда не отличавшийся ни политкорректностью, ни изяществом манер.
— Да пошел ты, — беззлобно огрызнулся Ашот. — Лимита проклятая!
— Ну да, это тебе не армянский дудук. Вам, черным, не понять.
— Вам, крестьянам, зато все понятно.
Михалыч только похохатывал над пикировкой. Роли в ней давно были расписаны, и никто ни на кого не обижался. Ашот был московским армянином черт знает в каком поколении, и «ару» в нем выдавал только внушительный нос, черные глаза и фамилия. На родном языке он не знал ни слова. Ну а Валек — классическим «понаехавшим» из какой-то ни на одной карте не отмеченной тмутаракани. Военная служба дала ему шанс вырваться из глухой северной деревни, и он использовал его по полной программе. Через год срочной в спецназе подписал контракт, а после армии с распростертыми объятиями был принят в службу безопасности Гросс-Банка.
Вообще-то, к ветеранам различных войн в «беспеке» относились настороженно, под любыми предлогами отказывая им в трудоустройстве. Народ уж больно горячий, с нервами наголо — за стволы ветераны хватались очень уж легко, не задумываясь. В бою они были бы незаменимы. Но тем и отличается профессия охранника от стези солдата, что главной задачей охраны является не победить, а не дать втянуть себя в конфликт.
К Вальку это все не относилось. Рекрутерам Гросс-Банка его сосватал командир «специального подразделения». Натура у Валька была легкая, а шкура толстая. О своих чеченских делах он рассказывал с постебушками, будто о прогулке на дискотеку в соседнее село. Не отмалчивался, как некоторые, но и не рвал тельняшку, как другие. Для него это было одним из жизненных эпизодов, не более того. Никаким «чеченским синдромом» он не страдал, поэтому и в охрану банковскую вписался идеально.
Валек еще пытался поподкалывать Ашота, но тот сердито натянул вязаную шапочку на глаза, сделав вид, что спит.
Отлаженный мотор «Газели» уверенно тянул машину по отмокшей от ночного дождя пустынной трассе. Шуршали под колесами первые опавшие листья. До осени было еще далеко, но яркая желтизна уже мазанула по тополям и березам, выстроившимся вдоль дороги.
До места назначения оставалось не больше получаса езды. Там процедура передачи денег, отдых в комнате охраны в банке и к вечеру обратно домой. Вот тогда уже можно будет действительно поспать, а не делать вид.
— Озяб, малой, — глумливо засмеялся Михалыч. — Голодное сейчас время.
Ашот поднял шапочку с глаз и заметил стоявшую в засаде машину ДПС и мрачного «гайца», проводившего их яркую машину сердитым взглядом. Тормозить инкассаторов даже в отмороженной провинции гаишники не решались. Глупее было бы только тормознуть фельдъегерскую почту. В обоих случаях вместо «бакшиша» легко и непринужденно можно заработать пулю в голову. О случаях нападений на инкассаторов под видом милиции было известно, и у бойцов имелись четкие инструкции — не останавливаться. А при попытке применить силу — стрелять на поражение.
— Ладно уж, сделай потише, — остепенил Михалыч раздухарившегося Валька. — Все равно город скоро. Видишь, уже строения появляются. Пора в рабочий режим входить.
Валек что-то еще пробурчал по инерции. Но, несмотря на то что официально статус старшего машины был за ним, реальным авторитетом в экипаже обладал именно Михалыч. И «бугор» если и возражал ему, то только для проформы. Ашот улыбнулся и снова натянул шапочку на нос. Сложил руки на груди, но тут же опустил их на колени — мешал заткнутый под броню пистолет.
— Гнездо, я Тетерев! Прием! — донесся голос Валька.
— Тетерев, я Гнездо, вас слышу, — мгновенно отозвалась рация.
— Прошли шестую реперную точку. Уровень зеленый. Движение по графику. Переходим на волну Скворца.
— Вас понял. Удачного дня, парни.
При движении по маршруту экипаж обязан связываться с дежурной частью службы безопасности Гросс-Банка в Москве в определенных точках, указанных в маршрутном листе. Старший экипажа получал его непосредственно перед выездом. Причем в целях секретности маршрут мог быть весьма замысловатым, вроде поездки в Иваново через Рязань.
Сейчас Валек доложил в «центр» о прохождении последней контрольной точки. После этого он должен выйти на связь с отделом безопасности местного филиала. И движение машины до пункта назначения было уже под контролем североволжцев.
В динамиках запел, завыл, заскрежетал эфир, когда Валек начал перестраивать рацию на другую волну. Ашот заерзал, устраиваясь в кресле поудобнее. Дядя Митя засопел и, не приходя в разум, почесал пятерней под мышкой.
Крики водителя и Валька слились в один вопль.
— Михалыч, бля!!!
— Куда прешь, сука!!!
Ашот мгновенно выхватил пистолет, но надвинутая на нос шапочка не дала ему ничего увидеть.
Страшной силы удар вырвал его из кресла, как тряпочную куклу, шарахнул о перегородку и завертел по салону. Через миг ядерная бомба взорвалась у Ашота в голове, и он вывалился в темноту небытия…
2
Начальника департамента безопасности Гросс-Банка Федора Сергеевича Батина его сотрудники, да и не только они, за глаза звали сокращенно — ФСБ. Свои три звезды на погонах с двумя просветами он заработал еще в той Конторе Глубокого Бурения ушедшей в историю могучей страны, которой так боялись и бандиты, и диссиденты, и шпионы.
Он был человеком старой закалки, но передовых взглядов. Поэтому, когда его бывший начальник предложил ему возглавить, а еще точнее — создать службу безопасности новорожденного Гросс-Банка в начале лихих девяностых, он размышлял не слишком долго. И дал свое согласие, несмотря на то, что поле деятельности для него было новым и совершенно нераспаханным.
В немалой степени принять такое решение его подтолкнули события в стране, стремительно катящейся то ли в дикий капитализм, то ли в неуправляемую анархию. Россию вели под откос громогласные демократы, на которых в «конторе» хранились дела толщиной с «Капитал». В этих папочках содержались не только тщательно задокументированные описания их «подвигов», но и номера счетов, на которые поступали вполне конкретные суммы не в рублях. Народ с энтузиазмом принялся разворовывать собственное достояние, растаскивая державу кто по клочкам в крысиные норки, а кто, не мелочась, нарезая куски покрупнее, размером с завод.
В «конторе» стало неуютно. Буйные ветры выдували оттуда и тех, кто служил верой и правдой, но пришелся не ко двору новым властям, и тех, кто искал местечко потеплее и паек пожирнее.
Батин быстро проверил по своим каналам, что у «конторы» есть на людей, к которым его сватал бывший шеф. Святыми они не были, как не были и пламенными борцами за народное дело. Но подкупило то, что эти люди не были крепко связаны ни с агентами влияния Запада, ни с бандитами, начинавшими потихоньку отмывать кровью замаранные деньги, ни с бывшими комсомольцами и коммунистами, резко сменившими масть и с воодушевлением кинувшимися воровать из кормушек, к которым имели доступ. Когда вокруг бушевала вакханалия под лозунгом «Грабь, а то не успеешь», эти люди были заняты ДЕЛОМ. Они вели его жестко, нахраписто, но и создавали что-то, а не только растаскивали.
Через неделю полковник КГБ Батин стоял перед новыми работодателями и выкладывал свои мысли и наработки по созданию службы безопасности недавно созданного Гросс-Банка. Для того чтобы найти общий язык, матерым хозяйственникам и опытному офицеру госбезопасности не понадобилось много времени. Еще через два дня полковник Батин, сменивший мундир на штатский костюм, обживал новый кабинет.
Становление службы было трудным. Мало кто понимал хоть что-нибудь в этом новом для страны деле. Понятие финансовой безопасности было незнакомым. Но Батин позвал надежных людей. Надежных и умеющих учиться. Разумеется, весь костяк новой службы состоял из офицеров КГБ. Да и в дальнейшем предпочтение при приеме на работу в департамент безопасности отдавалось своим, людям из КГБ, МБ, ФСБ. Как бы ни называлась эта организация, Федор Сергеевич всегда мог положиться на ее выходцев. Туда случайные люди не попадали. И сам Гросс-Банк в банкирской среде пользовался репутацией «конторского», в отличие от «ментовских», «бандитских», «комсомольских» и других разномастных банков.
Федор Сергеевич Батин обладал даром предчувствия, иногда доходившего до поистине экстрасенсорных высот. Этот дар помогал ему и на государевой службе, и сейчас, в банковском бизнесе.
Невесть откуда наваливалась вдруг беспричинная тревога. В ушах начинал позвякивать невидимый колокольчик, давило на виски, и сердце в груди начинало биться не ровно и мощно, как обычно, а редкими сильными толчками, будто ему там, между ребер, стало вдруг слишком просторно.
Сейчас все симптомы имелись в наличии. Он выбрался из машины, не дожидаясь, пока личный охранник откроет дверцу. Впрочем, он никогда этого не дожидался. У них с охранником это было чем-то вроде негласного состязания — успеет он подскочить к дверце раньше шефа или, как обычно, не успеет. Батин стремительно прошел к дверям банка, не поздоровавшись ни с охранником-«вратарем» на дверях, ни с дежурными главного поста на входе, чего с ним обычно не случалось. Подчиненные, от заместителей до охранников автостоянки, всегда знали: Батин — слуга царю, отец солдатам. Но раз даже не кивнул, значит, здорово не в духе.
Он поднялся на лифте на верхний этаж, стремительно прошел по коридору. В приемной едва поздоровался со своей помощницей Ириной, которую неосведомленные люди легкомысленно называли секретаршей. Для обычной секретарши у нее было слишком много нехарактерных обязанностей и слишком серьезный уровень допуска. Кстати, до прихода сюда миловидная девушка с открытой улыбкой успела поносить офицерские погоны с васильковым просветом.
Уже в дверях кабинета Федор Сергеевич остановился и со вздохом наказал Ирине:
— Меня пока нет. Скажу, когда можно будет.
Федор Сергеевич сел за стол, включил компьютер и пару минут тупо смотрел на замерцавший экран. Что-то должно произойти. Самым поганым в этом предчувствии было то, что оно предупреждало о грозящей опасности, но не говорило, откуда именно опасность исходит.
Батин встал, подошел к окну и распахнул его. В кабинет ворвался прохладный воздух и гул Москвы. Могучее дыхание огромного города, в котором почти не различались отдельные звуки, заполнило все пространство, вытесняя из груди тревогу. Но как только Федор Сергеевич сел к столу, она вернулась.
Мысли не шли в голову, все валилось из рук. Ожидание и неизвестность становились невыносимыми. В этот момент резко загудел сигнал селектора. И тут же на душе стало спокойно.
— Ну вот и все. Вот и началось, — сам себе сказал Батин и нажал кнопку. Бороться всегда легче, чем ждать непонятного.
— Это Матвеев, начальник службы охраны перевозок, — несмело сказала Ирина.
— Пусть войдет, — распорядился Батин, не напоминая, что велел никого к нему не пускать.
Александр Матвеев, рослый мужчина лет сорока, широкоплечий и чуть полысевший, вошел стремительно, почти ворвался в кабинет. Но тут же остановился, не доходя до Т-образного стола. По его напряженному лицу Федор Сергеевич понял, что на этот раз неприятности очень серьезные.
— Докладывай. Не стой столбом, как фельдфебель перед генералом.
— Беда, Федор Сергеич, — выдохнул Матвеев, чуть качнувшись вперед.
— Да что ты менжуешься, как целка! — прикрикнул Батин, умевший, когда надо, и чисто солдатским словом привести подчиненных в чувство. — Доложить по форме!
— Виноват! — вытянулся в струнку Матвеев. — Сегодня утром в районе Североволжска инкассаторская машина нашего банка попала в ДТП. Весь экипаж в тяжелом состоянии находится в местной больнице. Груз исчез.
— Вот как! — крякнул Батин. — А теперь расслабься и давай подробности.
— Так нет почти подробностей, — выдохнул Матвеев.
— Во сколько это случилось?
— По нашим данным, около шести утра.
Батин посмотрел на часы, стрелки которых показывали девять, и глаза его начали наливаться кровью.
— Почему я до сих пор не получил доклада оперативного дежурного? Почему у вас до сих пор «почти нет подробностей»?
— Экипаж должен был прибыть на объект по расчетному времени в семь часов плюс-минус тридцать минут. В семь тридцать оперативный дежурный начал выяснять, что могло случиться. Охрана кассы на объекте ничего не знала. В нашем филиале, куда инкассаторы должны были доложить о прибытии на объект, тоже информации не получали. Они сразу же выслали людей в милицию и другие органы для проверки. И только пятнадцать минут назад сами узнали о ДТП, — глядя в потолок, доложил Матвеев.
— Ладно, не пыжься, — успокоился Батин. — Что еще известно?
— Авария случилась в трех километрах от стационарного поста ГИБДД. Вторым участником аварии был рейсовый автобус. Менты приехали на место через пятнадцать минут…
— Милиция, — поправил Батин.
— Милиция была на месте через пятнадцать минут. Вернее, гаишники. Они вызвали скорую и настоящих ментов…
— Милиционеров.
— Да, милиционеров. Место оцепили. Но представителям нашего банка сообщили только четверть часа назад. Каюмов, начальник СБ филиала, звонил мне… — Матвеев бросил взгляд на наручные часы, — четыре минуты назад. Он сообщил, что денег в машине нет. Менты отказываются отвечать на его вопросы.
На этот раз Батин не стал поправлять Матвеева. Он невидящим взглядом уставился в стену. Гонор региональных милиционеров, от начальников ОВД до последних «пастухов», считающих себя эдакими шерифами Дикого Запада, ему слишком хорошо известен. Руки сами собой нащупали золоченый «паркер», подарок «хозяина» на юбилей службы, и начали крутить его в пальцах. Через минуту Батин отшвырнул ручку, и она с оглушительным грохотом в мертвой тишине покатилась по полированной столешнице.
Батин поморщился. Он не любил показывать эмоциональное напряжение на людях. Тем более при подчиненных.
— Главный знает? — Батин показал глазами наверх, хотя сам сидел на последнем этаже здания.
— Нет, Федор Сергеевич. Пока не докладывали.
— И обожди с докладом. Надо быстро все провентилировать и подготовить предложения. Сейчас ступай. На все про все тебе пятнадцать минут. За это время узнать как можно больше, сделать необходимые распоряжения. Если успеешь — подготовь докладную записку. И через четверть часа ты у меня на совещании с информацией. Понял?
— Так точно, — едва удержавшись, чтобы не козырнуть, бывший майор ФСБ Матвеев пулей выскочил из кабинета.
Батин подумал несколько секунд и нажал кнопку селектора.
— Ирина, собери срочно малый «совет в Филях». Мне нужны оба зама, начальник регионального управления безопасности и начальник отдела собственной безопасности. И пусть регионал захватит с собой этого своего Шерлока Холмса, Веремеева. Матвеева тоже пусти, когда вернется. Все нужны мне ровно через пятнадцать минут. Пусть возьмут с собой все, что у них есть по Североволжскому региону.