Поэт и журналист, стипендиат Форума молодых писателей Вероника Сурняева, она же Ника Сура, рассказывает о своей любви к буквам и поэтическим текстам, а также о том, почему любое искусство — это игра, которую нужно расшифровать.
— С чего началась твоя литературная жизнь?
— Если не считать первых опытов сочинительства лет в шесть, то со странного порыва в двенадцать — встать с дивана перед телевизором, уйти в свою комнату, взять карандаш с тетрадкой и начать писать. Кажется, с тех пор я из этой «комнаты» не выходила. Учительница русского и литературы в гимназии придумала факультатив «Уроки изящной словесности», на котором рассказывала про оксюморон, синекдоху и прочих удивительных зверей, потом мы писали сами. Наверное, именно там я заразилась любовью к поэзии. В шестнадцать приехала в Петербург. Когда я была на первом курсе, староста позвала меня в Клуб одаренной молодежи «Романтики» («12 коллегий») в Саперном переулке, на поэтический вечер, — кружок тогда вел Паша Синельников. За ним последовали поэтические фестивали, конкурсы, ЛИТО, чтения на радио и в книжных магазинах. В восемнадцать я издала свой сборник стихов благодаря клубу «Книги и кофе», в двадцать четыре поехала на Форум молодых писателей. У меня как-то все шестилетками измеряется, только сейчас заметила.
— Какое событие ты можешь назвать самым заметным в своей литературной карьере?
— Наверное, первый Форум. Но никакой карьеры у меня нет. Есть карьер, который копаешь в поисках нужных слов.
— В каких жанрах ты бы еще хотела работать? Ты ведь режиссер документального кино?
— Думаю, что лучше двигаться от поэзии к прозе и от малого жанра — к большому, а не наоборот. Для хорошей плотной прозы нужно гораздо больше опыта и материала. Попробую начать с рассказов, эссе. В неигровом кино тоже хочу реализоваться: двигаться от коротеньких заявок к большим сценариям, хотя в этой сфере существует и обратная тенденция: маленькие digital stories, например. Но сейчас мне больше интересны научно-популярная журналистика и нон-фикшен. Еще рецензии на документальные фильмы могла бы писать.
— Образование помогает тебе работать c текстами?
— Любое образование помогает в деле, если воспринимать средства как универсальные. Это определенный принцип мышления и видения — чем больше узнаешь, тем больше кнопок, рычажков, крутилок есть на твоей воображаемой камере, больше всяких линз. Правда, сначала немного напоминаешь себе мартышку и очки. И иногда полезно сбрасывать настройки, особенно «по умолчанию». У меня это редко получается.
— Как ты пишешь: начинаешь с темы, со строчки, с идеи? В электронном виде или от руки?
— Я фанат тетрадочек. Блокноты как-то больше для путешествий, путевых заметок. Пробовала писать в электронном виде — иногда это удобно, чтобы видеть финальный печатный вариант, — но все-таки мне важно понимать, каким почерком это было написано, какая дата, что зачеркнуто, что нарисовано. Раньше я прилежно переписывала все тексты в чистовые тетради, рядом рисовала графические иллюстрации. Черновиком была тетрадка с листами из цветной бумаги. Сейчас — с белыми пустыми листами, с широкими страницами, чтобы можно было писать в несколько колонок. Туда я заношу все — темы, строчки, идеи, рифмы, удачные обороты, то, что ночью сохранила в заметках на телефоне, открыв один глаз. Там под твердой обложкой мои образы живут своей жизнью, каждый раз открываю — все по-другому, что-то уже поменялось. И я поменялась. Настороженно отношусь к фразам, которые начинаются со слов «я всегда…».
* * *
но больше всего тепла — когда говоришь «спасибо».
когда говоришь «спасибо» — в ответ или просто так.
когда говоришь кому-то — невидимому — осипло,
таким побледневшим голосом, сдавленным от стыда.когда понимаешь ясно — ты не заслужил удачи.
надеялся, ждал и верил — больше и ничего.
ничто человек не значит, ничто, человек, не значит
в крыло превращенье тонкой косточки плечевой.
Отталкиваюсь обычно от строчки или двух — они задают ритм. Иногда — от звуков. Мне нравится проговаривать, перекатывать звуки на языке. Пробую один забавный прием, я его называю «опытом этнографической скороговорки». Пока готовишься к путешествию и читаешь о стране, мысленно составляешь толковый словарик — слишком много новых слов. После поездки выписываешь в строчку все ассоциации со страной по принципу созвучий — получается такая «спонтанная звукопись». Это готовый материал для текста, поэтического или журналистского.
— Как относишься к столь популярному сегодня верлибру?
— Мне кажется, частные тенденции в какой-то мере отражают общие. Аллегория нашего времени — мобильность, стремительность, мы постоянно ускоряемся. Многие устали от инерции, по которой летит регулярный стих, потому что размер и рифма тоже задают ускорение. К тому же рифма — это своего рода степлер: часто текст разваливается, если скобы вынуть. Возможно, верлибр — еще одна попытка вернуться к медленному чтению, всмотреться, вдуматься, вслушаться в слова. Почти вся западная поэзия еще полвека назад перешла на верлибры. Про русский верлибр принято говорить: «традиция не сложилась». Но у русского языка больше возможностей: нет фиксированного ударения, слова разной длины, калейдоскоп рифм богаче. Поэтому остается много приверженцев традиционных форм. Мне интересно и то, и другое.
— Как ты думаешь, можно ли зарабатывать поэзией? Как относишься к коммерческим проектам в этой сфере?
— Мы живем в эпоху личных брендов. И кем бы ты ни был — поэтом, художником, музыкантом, танцором, журналистом, фотографом, — инструкция в общем-то одна: завести «Инстаграм», постить красивые картинки с глубокомысленными псевдофилософскими подписями, нагонять подписчиков, ездить по стране, давать концерты, мастер-классы и так далее. И почему-то стать «поэтом» у нас оказалось проще, чем овладеть кистью, инструментом или техникой, — нужно просто писать в столбик. Зарабатывать возможно. Другое дело, уверен ли ты в качестве того, что продаешь, и готов ли работать как конвейер. Я — нет. Люди иногда покупают мои книжки, иногда платят за вход на мероприятие или квартирник, где я читаю, но полноценным заработком это не назовешь.
— Что ты читаешь сейчас? Каким поэтическим книгам всегда есть место на твоей полке?
— Сейчас не читаю почти ничего, кроме научной литературы, потому что ЕУ и бальные танцы совсем не оставляют мне времени. Из прочитанного за год — «Кто бы мог подумать!» Аси Казанцевой, «В Индию на велосипеде» Григория Кубатьяна, «Космополит» Александра Гениса. Но для стихов стараюсь находить хотя бы один час в неделю. Читаю учебник «Поэзия», антологию «Лучшие стихи 2012» под редакцией Артема Скворцова, новые тонкие книжки знакомых авторов. В планах — книга «Поэзия и сверхпоэзия» Михаила Эпштейна. Зарубежную поэзию мне нравится читать в оригинале и в переводе на соседней странице — есть сборники на английском, немецком, французском, испанском языках. Очень хочется дорасти до арабской, индийской и китайской поэзии.
* * *
все, что есть, — пустота и дух,
хоть шаром покати земным.
только снег, что песок и пух,
белый мох, и нектар, и дым.
и Эдем, белоснежный, твой,
на другой стороне Земли.
вот лучи проросли б травой
и спасти бы меня смогли.
— Читаешь ли ты книги по писательскому мастерству, блоги? Следишь ли за современными СМИ?
— По писательству — да, читаю. Из любимых — «Слово живое и мертвое» Норы Галь, «Как писать хорошо» Зинсера, «Технология рассказа» Веллера. Еще ходила на курс «Техника текста» Самуила Лурье. Из современных СМИ читаю научпоп: Arzamas, «Теории и практики», «Кота Шредингера», «ПостНауку», «Науку и жизнь», иногда «Лиterraтуру» или Colta. Нет привычки читать блоги. Читать новости каждый день — тоже, ограждаю себя от информационного шума. У нас «человека, с которым интересно разговаривать» заменил «человек, которого интересно читать». Беда в том, что первых почти не осталось.
— Кажется ли тебе удачной идея проведения Форума молодых писателей?
— Вот это как раз то место, где с людьми интересно разговаривать. Про буквы, про слова, про запятые и тире. Про новые имена. Ты наконец-то среди своих. И неделя на форуме — это целая маленькая жизнь, за которую люди успевают перезнакомиться, разобрать тексты друг друга, поплакать, подраться, напиться, протрезветь, закрутить роман, расстаться, бросить писать, начать писать снова, уйти гулять, потеряться, вернуться, сходить на спектакль и много чего еще. Такие концентрированные эмоции не забудутся никогда. Думаю, этому немало способствует плохой интернет и оторванность от мира. На форуме есть только ты сам, твои тексты и то, что у тебя в голове, — все происходит здесь и сейчас, твой бэкграунд и твоя жизнь вне этих стен не имеют значения. Плюс интересные лекции, семинары, творческие встречи, полезные знакомства с редакторами журналов и различные бонусы — вплоть до издания твоей книги. У меня после форума появились новые публикации, стипендию дали — как раз перед поступлением в магистратуру, но гораздо важнее было погружение в среду и оценка текстов.
— Что ты можешь сказать о литературной жизни в Петербурге?
— На количество мероприятий точно жаловаться не приходится, есть «ЛитГид», который их освещает, и Дом Писателя, где проводятся некоторые из них. Хотя все наши ЛИТО постепенно загибаются. О качестве литературной жизни сейчас ничего сказать не могу, потому что последние два года у меня совсем нет на нее времени. «Исчезнули при свете Просвещенья поэзии ребяческие сны». Баратынский, может, и не совсем о том писал, но цитата примерно отражает картину. Наверное, поэзия должна быть немножко ребяческой.
* * *
И разноцветных слышишь голосов
Тона негромкие, и мнишь себя Констеблем,
Несешь головушку с полей и из лесов
На шее длинной, как на тонком стебле,
По городам, где однотонной тишиной
Наполнен всяк и мерно, ровно дышит —
Неблагодарный небу, неживой,
Неудивленный, высохший, остывший.
— Кого из современных поэтов ты выделяешь, на кого ориентируешься?
— Пожалуй, самые важные имена — Сергей Шестаков, Вера Павлова, Мария Ватутина, Ирина Евса, Дмитрий Коломенский, Алексей Григорьев. Это чьи тексты можно читать подряд, не отрываясь.
— Что вдохновляет тебя, где ты берешь материал?
— Если бы было такое специальное место, откуда можно черпать вдохновение, то все бы это делали. Но это чувство неуловимо и непредсказуемо. Часто вдохновляет прошлое, воспоминания, старые черновики, потому что стихи — это дневник, а дневник — письмо в будущее. Часто хочется писать от боли. Как говорится, если больно — значит жив. Также вдохновляет искусство, внутри него нет границ. Иногда кажется, что искусство — это игра: творцы зашифровывают смыслы, а исследователи и критики потом их расшифровывают.