Максим Стрежный родился в 1980-м году в Казахстане. Жил и учился в Семипалатинске. По образованию физик. Девять лет проработал в Национальном ядерном центре Республики Казахстан. Занимался программным обеспечением измерительных систем для исследований в области безопасности эксплуатации ядерных реакторов и термояда. С 2010-го года живет и работает в Омске. Некоторые рассказы в разное время были опубликованы в альманахе «Фанданго». В 2015 году в издательстве «Геликон Плюс» вышел дебютный сборник рассказов «Главный инстинкт».
Рассказ «Рабочий день» приводится в авторской редакции.
РАБОЧИЙ ДЕНЬ
1
Вытянувшаяся за последние несколько лет тонкая березовая ветвь уже пробовала ржавый подоконник здания Института холодного синтеза.
2
Главный экономист Ольга Львовна Вяземцева стояла у открытого окна. Струйки последней утренней прохлады текли по ее шее, не принося обычного удовольствия. Прямо на нее по бесконечному лесу тяжело, как каток, полз оранжевый шар солнца. Что-то противно поскрежетывало. Ольга Львовна повернула тонкий золотой браслет. Времени уже почти не было. Но и решения не было тоже.
Она взяла телефон.
— Александр Иванович, здравствуй. — сказала она. — Вяземцева звонит. Снова уменьшаем корпуса. Пришлю тебе новые планы. На совещании этот вопрос будет обсуждаться, я тебя информирую чтобы ты успел подготовиться.
Она положила телефон, и еще некоторое время смотрела в окно. Потом вышла за дверь. В пустой комнате длинно выдохнула кофеварка, то ли облегченно, то ли мстительно.
Ольга Львовна поднялась по северной, уже отремонтированной лестнице на этаж выше. У плановиков праздновали. На тумбах системных блоков стояли развернутые коробки с тортами, разливался чай.
— Вы за кофе, Ольга Львовна? Здравствуйте! Угощайтесь, у Нины Павловны родился внук. Отмечаем, как видите, в экспресс-режиме, много работы по «ВФ».
Умело скрывая досаду, Ольга Львовна взяла кусочек торта, освобожденный кем-то от кремовой верхушки и, пробравшись между тесно составленных столов и кресел с высокими спинками, присела на подоконник. И стала смотреть в стену, отламывая от торта.
Внуки рождались, дети вырастали и покупали квартиры в столице и Н-ске, никто больше не возвращался, и слава богу; в бедном городке наконец открывали книжный магазин, но в больницу по-прежнему нельзя было обращаться, а ведь двадцать лет назад там были огромные корпуса и отличные специалисты. Плыли по комнате пластиковые тарелки и чайные кружки. Что-то уже возникало из этого серого шума, но тут кто-то вскрикнул неприятно тонким голосом.
— Смотрите — еще один!
Наклонившись над столом и щедро демонстрируя отличное содержимое квадратного выреза платья, Варенька указывала на лежащий на столе кремом вниз кусок торта.
— Это полтергейст что ли, никто ведь не трогал! Будет еще гостевой кусочек…
Ольга Львовна отложила вилку.
— Кстати, птичка моя, — сказала она, — твои еще квартальную заявку не сдали. Поторопитесь, пожалуйста.
— Варвара, и плана тоже нет, — единственный в отделе мужчина старался смотреть Вареньке в глаза, — в прошлый раз сдали опозданием.
— Хорошо-хорошо, я займусь прямо сейчас. Можно я еще с собой возьму, для Бориса Федоровича?
И Варенька отправилась заниматься. Потолок коридора на ее этаже был разобран. В глубоком темном провале вились скользкие трубы, свисали длинные провода. Ей даже казалось, что все это шевелится. Но за окнами было еще страшнее.
— Вот тортик вам, — объявила она, войдя в комнату, — посмотрите, какая черная туча из-за гор летит!
— Да, что-то будет, — пророкотал Борис Федорович, на секунду обернувшись к окну. — Что-то будет, что-то будет…
Он раскладывал пасьянс, не особенно и маскируясь. Толстые короткие пальцы ритмично пощелкивали мышкой.
— Слушайте, а наши пускаются что ли? — сказала Варенька. — Дозвониться никому не могу… Мне тут Александр Иванович планировки прислал, нужно снова согласовать…
— Не знаю, не знаю… — сказал Борис Федорович, продолжая щелкать мышью.
Комната взорвалась звуками морского марша. Борис Федорович схватил прыгающий по столу телефон.
— Алё! — гаркнул он в трубку.
Варенька поморщилась.
— Так точно! — ревел Борис Федорович. — Пятнадцатого я снимаюсь, двадцать второго подхватываю своих с внуками и двадцать пятого — двадцать шестого швартуюсь у вас. Быть готовыми!
Борис Федорович поднялся из-за стола, вытянул из пачки сигарету и вышел из комнаты. Закончив разговор, он позвонил приятелю и поинтересовался, нет ли у него лишнего блока питания на 12 вольт. Блока питания не оказалось.
— У меня есть, — услышал Борис Федорович голос за спиной. — Тебе на корабль? Телевизор подключить?
Начальник отдела охраны труда Иван Ильич улыбался и протягивал руку.
— Так подари, — автоматически сказал Борис Федорович и тут же пожалел.
— Зови на корабль, — сказал Иван Ильич.
— Да ладно, посмотрим, это я так… ты ко мне, или мимо?
— Так бегу за тобой от поворота. Завернули мы твое руководство. Держи, я карандашом отметил что и где. Мы его и так задним числом принимаем, грех на душу берем, ты уж проследи…
— Прослежу, — сказал Борис Федорович.
— Федорыч, тут ходят слухи, «ВФ» с осени пойдет, ничего не знаешь?
— Десять лет эти слухи ходят. Большой, а в сказки веришь.
На следующей развилке он встретился с замом по инновациям. Сергей выскочил из-за угла, вертлявый, уверенный, улыбнулся, крепко пожал руку, сказал, что есть работа, что он скоро зайдет, а сейчас его ждут, и исчез за поворотом. Привычным уже усилием Борис Федорович заставил себя думать об отпуске. О реке, о том, как можно будет стоять за штурвалом с внуками и чувствовать, что не все прошло зря.
У самого входа в курилку расстеленный строителями пластикат вдруг вздыбился и обхватил ногу Бориса Федоровича. Бориса Федорович споткнулся, попытался удержать равновесие, выронил документы, наступил на них, поскользнулся и вытянулся на полу.
— Ср***я е**нь! — с убежденностью сказал он, поднимаясь и встречая взгляд золотистых глаз Ольги Львовны. Та выпустила струйку дыма.
— Это вы верно заметили, — сказала она, глядя в его наглые рыбьи глаза. Она только что поняла, что хорошего выхода не найдет. Она пользовалась стандартными решениями, но они почему то перестали работать. «Неужели все снова?»
«Полнолуние, что ли сегодня, — думал Борис Федорович, отряхивая джинсы, — месяцами их не видишь, а тут повыползали… На улицу надо было…» Он взглянул в окно. Там все было затянуто серым маревом — то ли бурей, то ли туманом, то ли дождем. Похожее на это марево облачко дыма ткнулось в неработающую вытяжку и пошло по потолку, забираясь в трещинки, отравляя стены, перекрытия…
Вернувшись, Борис Федорович обнаружил, что Варенька щебечет с незнакомым молодым человеком. Рассказывает ему о том, как здесь все будет, когда запустят «ВФ«. Как правильно молодой человек поступил, решив писать диплом в Центре. Борис Федорович с сомнением посмотрел на зеленые брючки энтузиаста и прочел название рукописи, которую тот держал под мышкой.
— Ну-ка, дай, — сказал Борис Федорович. — Чем стрелял? ГСЭП пробовал? Лучшую адгезию на нем получали.
— Да я, в общем, самостоятельно не работал, мне готовые уже материалы дали.
— Ага… Ты все равно сходи к Швецову Александру Юрьичу, массопереносом его лаборатория занимается. Я договорюсь. Глядишь, и на работу возьмут.
— Да меня, собственно, уже берут. В отдел ученого секретаря.
Борис Федорович вернул молодому человеку папку и взял бумаги, полученные от Ивана Ильича. Лист с подписями покрывал четкий отпечаток подошвы. Борис Федорович снова начал думать о внуках и отпуске.
Варенька повела дипломника к заму по науке за подписью в отзыве. Провожать было необязательно, но Антон ей нравился. Он был высокий, стильный, перспективный.
— Это у нас южная лестница. По ней ходят вниз.
— И поэтому ее не ремонтируют. Я такой ужас только в кино видел. Ладно, потерпим, всяко лучше, чем в армию идти…
Протягивая отзыв заму по науке, хмуро смотревшему на него, из-под очков, Антон вспоминал Вареньку и думал, что все складывается не так уж и плохо. Он попрощался с замом, ответившим ему кивком головы.
Зам по науке писал отчет. Дело шло плохо, материал не выстраивался. Александр Иванович потер затылок. Затылок немел, видимо поднималось давление. В кабинете было душно, из-за ремонтируемой в третий раз стены никак не могли запустить кондиционер. Александру Ивановичу показалось, что прямо под его взглядом трещина на стене увеличилась. Он даже услыхал звук осыпающейся штукатурки. Он снова потер затылок.
Пора было идти на совещание. Он оставил работу, чувствуя одновременно досаду и облегчение.
Александр Иванович пришел последним. Пришлось сесть с краю — на его обычном месте сидел зам по общим вопросам и, похохатывая в ударных местах, доказывал, что перед новыми корпусами следует оборудовать фонтан.
— Ну, вот идет человек со стенда вечером, или даже ночью — после пуска, а тут, на тебе, фонтан. Подсветка, скамейка, романтика…
Цепкий коричневый взгляд ощупывал собеседников. Зам по инновациям слушал его с полуулыбкой, трогая аккуратно подстриженную щетину на щеке. Вот уже три месяца он сидел на бывшем месте Бориса Федоровича, которого больше не приглашали на совещания.
— Александр Иваныч, ты здесь? — прерывая разговор, сказал директор — Не заметил, как вошел… Давайте сначала по текучке. На следующей неделе День Молодежи. Будут мероприятия. Ген дирекция просит обеспечить явку. От института нужно не менее двухсот человек.
— Где же мы найдем столько молодежи? — сказал главный энергетик. — И та, что есть, на выходные в Город уезжают.
— А мы, что ли, не молодые? — директор потер совершенно лысую голову. — Вот все вместе и пойдем.
Александр Иванович видел, что директор в хорошем настроении. Он взял из сетчатой баночки в центре стола серебряный карандаш и принялся вертеть его в руке. Такой же карандаш мелькал в худых пальцах Ольги. Как она все еще хороша, подумал Александр Иванович. Вены эти только… Впрочем, они у нее еще со студенчества. Как спокойно она держится. Если правда, то, что говорят о ее подписях… Стоило ли в этом случае возвращаться из столицы. Стоило ли в нее уезжать? Стоило ли им расставаться?
Слоем выше Александр Иванович думал об отчете. О том, что раньше на такую работу ему бы понадобилось дня три-четыре, а теперь он сидит уже вторую неделю.
В фасадном слое он выслушивал претензии коллег. Главный энергетик просил схемы подключения оборудования в строящемся уже пять лет большом лабораторном корпусе. Бухгалтерия жаловалась на отсутствие отчетов по апрельским еще командировкам. Главный инженер не утверждал выполненные с нарушениями шаблонов руководства по эксплуатации установок. Еще не хватало квартальных планов, планов закупки оборудования и материалов.
— Александр Иванович, скандал! — сказал, подводя итог, директор. — Разберись. У тебя бардак, а в ноябре «ВФ» стартует. Работать надо будет. Денег будет, сколько надо и даже больше. Вот такая у меня для вас новость. Давайте прикидывать.
— Нужно собирать руководителей научных отделов, — сказал потрясенный Александр Иванович. «Неужели про них вспомнили? Рухнула стена, тронулся лед?» Его наполняла радость от предвкушения большого интересного дела. И еще какая-то неясная тревога.
Он последовательно вызывал восемь номеров, чувствуя как левый висок сдавливает все сильнее. Абоненты были вне зоны. Он вдруг вспомнил, что давно никто почему-то не интересуется планами экспериментов, никто не предлагает их сдвинуть, потому что не хватает людей, и невозможно промыть каналы за такой короткий срок, никто не просит поторопиться с закупками… Он позвонил на лабораторные номера и снова не дождался ответов. Тогда, вытирая выступивший на шее пот, он позвонил Вареньке.
Через четверть часа Варенька влетела в кабинет директора. У нее был вид пушистой домашней кошки, угодившей в полную ванну ледяной воды.
3
К лабораторным корпусам они шагали, не прикрываясь от взрывов первых крупных капель дождя, калеча о гравий каблуки дорогих туфель. Они посетили все пять зданий. Хрипя и через слово прикладываясь к ингалятору, директор дал распоряжение отправить машины на удаленные площадки.
Все было нормально в лабораторных корпусах. Разложенные на стареньких столах чертежи и диаграммы, свечение мониторов, блеск металлических частей оплетенных проводами лабораторных приборов. Вот только на всем лежал толстый слой пыли, а в стоявших кое-где среди бумаг чайных кружках обильно росла плесень. На подоконниках в горшках торчали из растрескавшейся земли сухие стебли. И нигде не было ни одного человека.
Руководители стояли перед серой пятиэтажкой института. Они смотрели на строительные леса, гигантский двойной забор, вооруженных автоматами контрактников… А с гор тянулись, медленно шевелясь, белесые щупальца тумана, извивались и опутывали фасад лоснящиеся деревья, пузырилась и готовилась навалиться на крышу фиолетово-черная туча.
И, освещенные бившим из прорези синего неба столбом света, с некрашеной доски почета глядели на все это улыбающиеся люди. Умелые и любящие свое дело. Превратившиеся в этот последний луч, а может сгинувшие в наползавшем отовсюду ужасе.
4
Когда хлынул дождь, руководителям пришлось зайти внутрь ближайшей лаборатории. С одежды на пол лилась вода.
— Последний раз пропуском пользовались двадцать три дня назад, — сказал руководитель отдела информационных технологий.
— Мы три недели живем без научных подразделений, и не… — прокричал директор, закашлялся, и стал шумно вдыхать из ингалятора.
А дождь за окном был такой, что не было видно уже совсем ничего.
— Давайте переждем дождь, — вдруг сказала спокойно Ольга Львовна, — вернемся в главный корпус и продолжим работать. Нужно обсудить планы по «ВФ».
Первым ее понял зам по общим вопросам. Александр Иванович посмотрел на ее влажные острые зубы и вспомнил, что в ночь, когда они расстались, тоже шел дождь.
Он пошел к выходу, пытаясь унять тошноту и боль в голове. Понимая, что в этот раз не дойдет, он дернул двери и, как лекарства набрав в грудь холодного воздуха, шагнул в давно ожидающую его жизнь.