- Борис Колоницкий. «Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март — июнь 1917 года). — М.: Новое литературное обозрение, 2017. — 520 с.
Образы революций 1917 года до сих пор занимают крайне важное место в дискуссиях не только научного, но и политического характера. Спорщики причисляют себя к эсерам, большевикам и кадетам, неаккуратно перенося в настоящее образы вековой давности. Это стало настолько общим местом, что нужно ценить любое высказывание о революции, абстрагирующееся от столь примитивной попытки эксплуатировать политическую историю.
Для того чтобы рассказать о событиях Февральской революции без учета партийных симпатий, Борис Колоницкий выбрал героя практически безупречно. Хотя формально Александр Керенский принадлежал к социал-революционерам, на деле он был одним из немногих политиков, старавшихся играть на интересах каждого игрока революции, аккуратно склоняясь то вправо, то влево:
Он [Керенский] упорно пытался — не всегда успешно — примирить разнородные политические силы на основе борьбы против общего врага – существующего режима. При этом свою позицию по наиболее спорному вопросу — об отношении к войне — он формулировал нечетко, а порой в разных аудиториях определял ее по-разному, иначе расставляя акценты. Нельзя, однако, считать Керенского «центристом» — вернее было бы говорить о доходящей до оппортунизма, но искренней и в то же время прагматичной идеологической пластичности. Такая неопределенность взглядов мешала Керенскому стать вождем какой-то одной партии, одной влиятельной группы, но именно она же позволяла ему считаться «своим» в различных кругах, а это было важно для той роли организатора межпартийных соглашений, той миссии строителя широкой оппозиционной коалиции, которую он взял на себя.
Попытки политика объединить предпочтения политических полюсов — основной сюжет монографии. Находясь между социалистами и либералами, между рабочими и буржуазией, он реализовал себя именно на пересечении безумных осей координат 1917 года. Современники называли Керенского «математической точкой» — и Борис Колоницкий подробно анализирует обстоятельства и причины такого наименования. Научный интерес автора вызывает именно восприятие Керенского в его время, и он кропотливо анализирует свидетельства пореволюционных дней: газеты, открытки, письма, дневники. Историк убеждает, что Керенский больше других лидеров Февральской революции заботился о создании медийного образа и благодаря этому завоевал бешеную популярность среди современников.
Двоякая позиция по самым острым вопросам, вкупе с мастерским умением презентовать себя, дарят министру всенародную любовь. В своих речах он не пускается в теоретизирование и не пытается завоевать доверие партийных руководств, а обращается напрямую к простым матросам и пролетариям, устраивает многочасовые рукопожатия с отрядами солдат и публично расцеловывает представителей революционной армии.
Керенский претендует на роль национального лидера, и в черты его образа проникают монархические нотки. Сохраняя революционную риторику, он становится «вождем народа», таким образом создавая необходимое звено между религиозным почитанием монарха и советским прославлением генсека. Установление этой связи, проясняющей сам механизм становления политического культа, и есть главное достижение исследователя.
Но у Керенского есть серьезное отличие от императора и вождя партии. И у первого, и у второго была своего рода презумпция правоты: сила их статуса давала им возможность ошибиться или поступить резко, вызвав неприятие народа. У Керенского такой возможности не было. Когда этот нестабильный правитель зыбкой революционной массы начинает не актерски играть в политику, а делать реальные шаги, он резко начинает терять популярность. Решение продолжить войну с Германией обрекает Временное правительство на очередной кризис и расшатывает авторитет военного министра.
1917 год, во всей полноте его событий, — точка бифуркации нашей истории. Увы, далеко не каждый отличает февральские события от октябрьских, а Временное правительство — от Учредительного собрания. Книга Бориса Колоницкого ценна не только как научный труд, но и как внятное изложение политических событий вековой давности. Рассуждения об объединяющем разные фланги оппозиционере, который в основном занят своим медиаобразом, позволяют прочитать эту книгу и как актуальную публицистику — но сам автор предостерегает от подобного подхода.