- Перевод с немецкого Романа Эйвадиса
- Азбука-классика, 2006
- Твердый переплет, 384 с.
- ISBN 5-91181-037-9
- Тираж: 12 000 экз.
Влюбленный «Парфюмер», или Ай да Зюскинд!..
Бывают авторы, которые воспарят к высотам творческого озарения, полыхнут пожарищем дара, озаряя и согревая шорт-листы, агентов и рейтинги бестселлеров, а после — закатятся, задымятся, затаятся…
Таков Патрик Зюскинд. Роман «Парфюмер», принесший всемирную славу автору и обогативший немало издателей, оказался превосходен. Комментарий Зюскинда к опубликованному сценарию фильма «Россини»: «„Россини“, или Убийственный вопрос, кто с кем спал» — интересен. Сам же сценарий…
Да, конечно, кино и литература — искусства различные. Однако, как сказал ныне признанный классик, «есть разница меж них, и есть единство». Но это никоим образом не помогает мне уяснить: отчего из двух работ, принадлежащих перу лавроносца, наиболее интересным оказывается не сам текст, а, по сути, комментарий к нему? И отчего из двух авторов (а перед нами — два сценария) занимательней всего для читающего вовсе не маститый творец мастера-маньяка, а малоизвестный Хельмут Дитль, чья новая история об Орфее и Эвридике (с присущим нашему веку трансгендерным уклоном и описанием «одиночества в большом городе», столь же банального, сколь и правдивого) привлекает сильнее, нежели выдержанная в стиле и эстетике Феллини история о жизнях (и одной смерти) завсегдатаев ресторана?..
Чувство, испытанное мною, сродни тому, что пришлось испытать в 2003 году. Тогда Виктор Пелевин, другой писатель из затаившихся, воззрел в зерцало на свой пресветлый лик и увидел, что застится он тьмою забвения. И написал «ДПП (нн)». И решил: хорошо весьма. И продал книжку издателю. И напечатал ее издатель. И раскупили ее читатели. И решили иначе.
Отсюда мораль: длительное воздержание вредно для творческой потенции.
Вместе с тем, есть в обоих сюжетах нечто общее. И пусть в первом на фоне тотального промискуитета персонажи — не более чем фигурки из итальянской комедии масок, а во втором — Учитель и Ученик (вернее, Ученица), Мужчина и Женщина, Старость и Молодость, Жизнь и Смерть, Инь и Ян, Орфей и Эвридика (в полным соответствии с парадигмой новой эпохи сменившие гендерные роли, отведенные мифологической канвой).
Чего стоит хотя бы Слово, заменившее в новом повествовании Взгляд. А повторение античных сюжетов, но уже в нашем тысячелетии? Наконец, последнее по порядку (но не по важности) — грустная ирония, сквозящая в каждом абзаце, в каждой строчке диалогов?..
Нет, что ни говорите, а Дитль под этой обложкой — не в пример интереснее Зюскинда. Впрочем, помня о том, что после «ДПП (нн)» ПВО подарил благодарным потомкам еще и «СКО» («Священную книгу оборотня»), то поводов для грусти нет.
Зато есть поводы для надежды и предвкушения.