- Кристине Нестлингер. Новые рассказы про Франца и школу. — М.: КомпасГид, 2014. — 40 с.
В издательстве «КомпасГид» выходят «Новые рассказы про Франца и школу» австрийской писательницы Кристине Нестлингер. Это третья и четвертая книжки из многотомной серии о мальчике Франце.
Нестлингер, без преувеличения, одна из самых известных, переводимых и титулованных детских писательниц не только в Австрии и Европе, но и в мире. Она обладательница премий имени Х. К. Андерсена и Астрид Линдгрен — «Оскара» и «Золотой пальмовой ветви» детской литературы.
Кристине родилась в 1936 году в Вене, пережила войну, что навсегда изменило ее отношение к миру (о военных действиях ее книга «Лети, лети, майский жук!»), начинала как иллюстратор, но прославилась как автор сотни детских книг. На русском языке выходили: «Долой огуречного короля!», «Лоллипоп», «Конрад, мальчик из консервной банки», «Пес спешит на помощь», «Само собой и вообще».Серию «Рассказов про Франца» пропустить нельзя. Это бережно переведенные Верой Комаровой и прекрасно проиллюстрированные Катей Толстой небольшие истории из жизни шестилетнего мальчишки. В одной Франц, обладатель «светлых кудрей, васильково-синих глаз и ротика, похожего на вишенку», страдает от того, что все принимают его за девочку. В другой — теряется. В третьей — после ссоры с родителями решает уйти жить к бабушке. Теперь вот идет в школу. Сюжеты довольно популярны — «Денискины рассказы», «Малыш Николя», «Эмиль из Леннеберги». Однако ценность и особенность этих историй — в зашкаливающей, непринятой и во многом неудобной степени авторской откровенности с самой собой, миром и с читателями.
Откровенность эта на неподготовленных производит такой же ошеломляющий эффект, что и поступок маленького Франца в одном из рассказов. Так, чтобы доказать очередному сомневающемуся, что он мальчик, а не девчонка, герой стягивает с себя штанишки и показывает свою «голую середину». Это ощущение конфуза, неловкости и даже легкого стыда не может быть принято читателем однозначно, недаром фрау Бергер (у которой в семейке все «цирлих-манирлих», как говорит францева мама) называет его «бесстыдником» и запрещает своему ребенку с ним водиться.
Нестлингер прекрасно помнит, как думают дети, наверняка она сама все еще рассуждает как они. Что-то помешало ей повзрослеть. Может быть, война — большая травма, нанесенная в юном возрасте, затормозила «рост». Но в конечном счете дети и отличаются от взрослых именно откровенностью своих суждений. Они непредвзяты, не искушенны, еще не встроены в общепринятую систему координат.
Знакомя читателей с бабушкой Франца, Нестлингер говорит, что «когда она ходит, ее попа качается, как ванильный пудинг. Или как шоколадный. Смотря, какая на бабушке юбка — желтая или коричневая». Буквально в следующем абзаце мы узнаем что «Франц любит бабушку очень сильно. Папа и Йозеф тоже любят бабушку очень сильно. Мама любит бабушку немножко не так сильно. Потому что бабушке часто не нравится, как мама готовит. И еще бабушка однажды сказала, что мама мало убирается. И она не одобряет крашеные мамины волосы. И то, что мама работает».
Стоит ли уточнять, что бабушка эта — папина мама? И несмотря на то, что подобные отношения в обычных семьях — норма, присутствие их в детской книге удивляет, как и откровенные диалоги между родителями, с упреками, раздражением, недовольством друг другом. И не свойственные представлениям взрослых о шестилетнем ребенке эмоции героя. Кристине пишет о его одиночестве, об отчаянии, ярости и гневе: когда «ярость и гнев хотели найти выход, Франц двинул ногой по ножке стола…и все, что на нем было, упало на пол», мама за это схватила Франца за шиворот и вытолкала из кухни, и папа, разбуженный в субботнее утро, воскликнул: «О, зачем я только стал отцом!», а старшему брату вообще никогда нет дела до того, чем занят Франц («Отвали, клоп!»).
Начинает казаться, что многочисленные писательские награды Нестлингер — своеобразная благодарность родителей за то, что, описав мам и пап не идеальными, без ретуши, а даже словно бы увеличив глубину резкости, она индульгировала их поведение. Позволила не испытывать стыда за свой мир, не отвечающий общему шаблону детской литературы, где мать — море ласки, бабушка — пирожки и беззаветная любовь всего и вся, а папа — оплот мужественности и справедливости. Также писательница дала этим родителям возможность снова увидеть себя детьми. До нее на этом поле трудилась только Астрид Линдгрен (вспомните семью ее Малыша), которая тоже отказалась или не смогла повзрослеть.
В книгах Нестлингер не бывает миндальных отношений, складных примирений, дружбы без ссор, ее мир вообще далек от идеала, потому что глядя на него своими детскими глазами, она еще не научилась додумывать, досочинять, опускать нескладное. Этот мир — ее проза — полна заноз, и читатель может зацепиться за каждую. Уколоться, но не погрузиться в сон, как спящая красавица с веретеном в руках, а наоборот проснуться, вспомнив свое детское одиночество, или ощущение несправедливости, или свою взрослую жестокость и равнодушие. И лучше так, чем «цирлих-манирлих», — незнакомое слово, которое Франц объясняет по-своему: «это когда люди не желают смотреть правде в глаза».
Кристине Нестлингер. Новые рассказы про Франца и школу
