- М.: Эксмо, 2006
- переплет, 416 с.
- ISBN 5-699-19085-6
- 150 100 экз.
В скобках
Тем не менее очень даже может быть, что тираж разойдется, а все вокруг останется по-прежнему. Вообще-то невообразимо: казалось бы, каждый тысячный житель РФ должен в ближайшее время резко поумнеть, а это, казалось бы, не обойдется без последствий.
Но книги, ублажающие человеческий ум, изменяют мир (если изменяют) медленно и незаметно. И каждый писатель мечтает сочинить такую, которая что-нибудь сделала бы с человеческим сердцем. Даже Пелевин (то есть формально — герой его повествования, начинающий вампир) в высшей степени не прочь «написать один из тех великих романов, которые сотрясают человеческое сердце, заставляя критиков скрипеть зубами и кидаться калом со дна своих ям».
Полагаю, как отчасти критик, что «Ампир В» — не тот случай. По крайней мере, не дает повода пустить на ветер весь НЗ.
Хотя, на мой вкус, эта вещь лучше всех предыдущих текстов Пелевина, лучше даже «Чапаева и Пустоты».
И самое замечательное произведение русской литературы за последние лет пятнадцать.
Закрывает эпоху. Вобрав ее смысл и выявив мнимость этого смысла. Будь этот смысл числом, произведенная с ним операция выглядела бы как умножение на корень квадратный из минус единицы.
Решение блестящее. Однако сердцебиение читателя в норме. И слезные мешочки пусты.
Виктор Пелевин не умеет работать со слезными мешочками. Зато — единственный в стране, а то и в мире — обладает даром некоего ясновидения. Способен уловить нравственное содержание текущего исторического момента — сжать его, как все равно газ, — и поместить, скажем, в сюжетную метафору сложной конфигурации.
В этой книге он пошел дальше. Чтобы описать — конечно, системой малоприличных острот — состояние и самочувствие нашего времени, он придумал целую космогонию. Выдвинул собственную гипотезу возникновения и устройства Вселенной.
Гипотезу, с точки зрения общепринятых представлений вполне безумную — но дважды неопровержимую. Во первых, не противоречит себе ни в чем. Во вторых же (и это главное), только в такой Вселенной (шире — в такой реальности) действительно неизбежна цивилизация типа нашей: в которой поведение человека регулируют гламур и дискурс.
«Он наклонился к своему саквояжу и достал какой-то глянцевый журнал. Раскрыв его на середине, он повернул разворот ко мне.
— Все, что ты видишь на фотографиях — это гламур. А столбики из букв, которые между фотографиями, — это дискурс. Понял?
Я кивнул.
— Можно сформулировать иначе, — сказал Бальдр. — Все, что человек говорит — это дискурс.
— А то, как он при этом выглядит — это гламур, — добавил Иегова».
Кстати — воспользуемся этой (по-моему, гениальной) формулировкой — гламур данного романа перед вами как на ладони: первое лицо занято исключительно потреблением дискурса. Когда герой не ширяет на черных кожистых крыльях в ночном московском небе, не пристает к девицам и не участвует в поединках, ему остается только двигать головой: кивать либо качать.
«— Гламур — это секс, выраженный через деньги, — сказал левый динамик. — Или, если угодно, деньги, выраженные через секс.
— А дискурс, — отозвался правый динамик, — это сублимация гламура. Знаешь, что такое сублимация?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда, — продолжал левый динамик, — скажем так: дискурс — это секс, которого не хватает, выраженный через деньги, которых нет».
Да, это сумма отточенных афоризмов. Трагикомически серьезный философский трактат: о Боге, человеке и его счастье (как у Спинозы), о происхождении семьи, частной собственности и государства (как у Энгельса). Разбитый на реплики. Вставленный в элементарную, но все равно увлекательную фабулу, как у Свифта и Вольтера.
«— Некоторые эксперты утверждают, что в современном обществе нет идеологии, поскольку она не сформулирована явным образом. Но это заблуждение. Идеологией анонимной диктатуры является гламур.
Меня внезапно охватило какое-то мертвенное отупение.
— А что тогда является гламуром анонимной диктатуры?
— Рама, — недовольно сказал Бальдр, — мы же с этого начинали первый урок. Гламуром анонимной диктатуры является ее дискурс».
Всю концепцию (она, понятно, развивается по возносящейся спирали, потом пике и мертвая петля) — пересказывать бесполезно: поскольку точней, проще и экономней, чем у Пелевина, никак не получится.
Обсуждать сюжетную схему тоже излишне: держит, и крепко держит, — вот и ладно. Разве что стоит предупредить: эти авторские рупора с именами языческих божеств — хоть и вампиры (летают и кусаются), но пресловутую красную жидкость берут микродозами, только на анализ, никакой готики.
Вообще относятся к людям с презрительным сочувствием, полагая, например, что «единственная перспектива у продвинутого парня в этой стране — работать клоуном у пидарасов». Якобы выбора практически нет: «Кто не хочет работать клоуном у пидарасов, будет работать пидарасом у клоунов. За тот же самый мелкий прайс».
То есть рассуждают, как в жюри какой-нибудь столичной премии: существование, например, того же Пелевина берут в скобки, ставят жирный вопросительный знак.