- Джон Уильямс. Стоунер / Пер. с англ. Л. Мотылева. — М.: АСТ: Corpus, 2015. — 352 с.
Всю жизнь Джон Уильямс тихо преподавал литературу в университете Миссури, написал всего четыре книги, а единственную свою национальную книжную премию за роман «Август» разделил с куда более именитым Джоном Бартом. До мирового признания своего таланта Джон Уильямс не дожил десять лет. Русский же читатель познакомился с его главным произведением «Стоунер», написанным в 1965 году, лишь сейчас, спустя полвека. Что не удивительно, поскольку рассказанная в книге история становления альтер-эго Уильямса, не имея ни острого сюжета, ни яркого конфликта, сначала кажется скучноватым пересказом сплошной череды неудач.
Уильям Стоунер — настоящий «сын земли», только не обетованной и даже не плодородной. Выросший в бедной фермерской семье, проводивший все время в поле, мальчик решает уехать в ближайший университет штата Миссури для обучения на сельскохозяйственном факультете. Но планы и реальность не совпадают — прежде не чуткий к словесности, Уильям на занятии по английской литературе при разборе 73-го сонета Шекспира вдруг начинает чувствовать в себе доселе прятавшееся слово.
С этих пор литература становится не просто частью его жизни, а самой жизнью, философией:
Он чувствовал, что находится вне времени… Перед ним шествовали Тристан и Изольда; в пылающем мраке кружились Паоло и Франческа; из мглы появлялись Елена и красавец Парис… И он соприкасался с ними так, как не мог соприкасаться с однокашниками… дышавшими, не обращая ни на что внимания, воздухом Среднего Запада.
Всегда оказываясь в стороне от общества, он занимает место пассивного очевидца катастрофы. Мимо Стоунера проходят мировые войны и Великая депрессия, он остро ощущает последовавшее после обнуление смыслов, но стабильно продолжает углубляться в изучение средневековой поэзии, не веря в то, что его действия способны повлиять на ход истории. Верно подмечает один из героев, что «от филолога нельзя требовать, чтобы он своими руками рушил постройку, которую обязался всю жизнь возводить». Университет предстает концептом, символом отдельной вселенной, оплотом «обездоленных мира сего». Кампус в романе приобретает сакральное значение — здесь не только наделяют знаниями для достижения успеха и взращивают юные таланты, но и принимают тех, кому во внешнем мире делать нечего.
Представляя на первых страницах книги некролог главному герою, автор в течение всего романа фиксирует упущения Стоунера: с женой общего языка не нашел, дочери важных слов не сказал, до студентов самое главное не донес, единственную любовь упустил… Недоумение от промелькнувшей в одно мгновение жизни усиливается в сцене быстрого угасания героя от смертельного недуга. Писатель Ричард в романе Майкла Каннингема «Часы» перед тем, как выброситься из окна, подводит итоги: «То, чего я хотел, оказалось неподъемным. Меня просто не хватило». Стоунер не успевает даже этого — болезнь застает его так внезапно, что он просто принимает ее и повторяет про себя: «А чего ты ждал?».
Героя при жизни часто посещают тяжелые мысли о победе невежества над мудростью, тьмы над светом, о том, как существование стремится к нулю. Его борьба — тихая, подспудная: так, решением Уильяма оставить возлюбленную руководит не слабость, а желание сохранить себя и ее, отгородить их чувства от окружающего мира, который диктует жесткие правила. Недаром фамилия Стоунер происходит от английского слова «stone» («камень»): в принятии жизни такой, какая она есть, он — стоик. Абсолютной истиной видится ему и смерть, уравнивающая все и всех. В этом последнем озарении Стоунера кроется истинная мудрость совершенно обычного человека.
Джон Уильямс многое оставляет за пределами книги. Мы видим главного героя схематично, может, так, как Стоунер ощущал самого себя. Здесь опущены внутренние монологи героя, мотивы его поступков. Даже стиль повествования — «он пришел и увидел, а потом ушел» или «она сказала и заплакала» — напоминает пересказ книги, которую ты никогда не прочтешь в оригинале. Однако затем приходит понимание, что тебе открыта лишь верхушка айсберга — прием, свойственный Хемингуэю. Самое глубинное, неподвластное даже силе слова, остается под водой, куда нужно нырнуть, набрав в легкие воздуха. Может, потому роман Уильямса и кажется крайне искренним и неподдельным, что он вычищен и высушен от надуманных ощущений и приглашает читателей к сотворчеству.
В начале была Смерть
