Питер Акройд. Английские привидения

В своей новой книге писатель Питер Акройд собрал свидетельства людей, принадлежащих к самым разным слоям общества и живших в разные времена, от Средневековья до наших дней. В центре всех историй — встреча англичан с привидениями. Тот факт, что именно его соотечественникам свойственно видеть духов, Питер Акройд объясняет культурным, историческим и даже географическим феноменами.

Пьяница

Ричард Бакстер в своей книге «Несомненное существование мира духов» (1691) приводит следующую историю.

«В Лондоне проживает рассудительный, непьющий, благочестивый человек, один из моих прихожан, а у него есть старший брат, человек из высшего общества, в последнее время впавший в грех пьянства, хотя прежде он казался благочестивым. Он часто и подолгу живет в доме брата, и всякий раз, когда он, напившись пьяным, крепко спит, у изголовья его кровати раздается громкий стук, как будто кто-то колотит в стену. Если его кровать передвигают, шум следует за ним. Повсюду, где бы он ни находился, раздается грохот, который слышат все. За этим джентльменом наблюдали и держали за руки, чтобы он не мог делать этого сам. Об этом мне сообщил его брат и в подтверждение своих слов привел жену (благоразумную женщину). Она помимо этого сказала, что, наблюдая за ним, видела, как его башмаки, стоявшие под кроватью, приподнялись над полом, хотя их никто не трогал. Они привели ко мне этого человека, и когда мы его спросили, как после таких предупреждений он решается вновь грешить, он не привел никаких оправданий. Но так как он человек не простой, я по причинам житейского свойства, не называю здесь его имени».

Монахиня из Баркинга

В конце VII века в аббатстве Баркинг жила монахиня Торгита, наделенная даром ясновидения. Покинув свою келью перед рассветом, чтобы присутствовать на заутрене, она увидела парящее над землей тело в саване. Оно медленно возносилось на небеса на тонких нитях ярче золота. Тогда монахиня поняла, что кто-то из святых аббатства вскоре покинет этот мир. Спустя несколько дней умерла игуменья монастыря Этельберга.

Но настал час, когда Торгита получила возможность беседовать с покойной игуменьей. К тому времени она лежала в параличе и не могла ни двигаться, ни говорить. Не могла даже открыть глаза. В таком состоянии она безмолвно страдала три дня и три ночи. Но на четвертый день ее глаза открылись. Сидевшие у ее постели сестры с изумлением услышали ее голос: «Твой приход желанен мне превыше всего, и я приветствую тебя». Казалось, она обращалась к кому-то невидимому в изножье ее узкой кровати. Некоторое время она молчала, как бы внимая неслышимому для других голосу. Потом Торгита покачала головой: «Я этому ничуть не рада», — произнесла она. Вновь наступила пауза, во время которой она прислушивалась к чьим-то словам. «Если это будет не сегодня, молю не медлить», — затем, немного помолчав, добавила: «Если решение окончательно и приговор не подлежит отмене, прошу не откладывать позднее следующей ночи».

Сидевшие вокруг сестры спросили, с кем она беседовала. «С моей возлюбленной матерью Этельбергой, — ответила монахиня. — Она стояла рядом со мной. Разве вы ее не видели?» Тогда сестры поняли, что Этельберга явилась сообщить Тортгите час ее смерти. Следующей ночью Торгита умерла.

Отлученный от церкви

Существует прелестная история об одном из первых призраков в английской литературе. Она относится к концу шестого века. Когда Святой Августин проповедовал христианство среди англосаксов, он посетил приход в Лонг-Комптоне в графстве Уорикшир. Настоятель прихода пожаловался святому на местного феодала, не желавшего платить церковную десятину. Священник грозил отлучить последнего от церкви, но угроза не возымела желаемого действия. Августин велел нечестивцу явиться в церковь и отошел с ним в сторону, чтобы его вразумить. Лорд не уступал. Тогда Святой Августин оставил его, чтобы служить мессу. Но прежде он громко возгласил: «Отлученные, изыдите из церкви!». Лорд вышел прочь. Шагая по погосту, он заметил, что рядом с ним зашевелилась земля, а из разверзшейся могилы поднялся призрак и поспешил прочь. Позвали Святого Августина. Он приказал призраку остановиться и объяснить, в чем дело. «Я был бриттом, — ответил призрак. — Пришли саксы и поселились в нашей округе. Они поставили над нами саксонского священника. Я не платил десятины захватчикам, поэтому чужой священник отлучил меня от церкви. Вскоре я умер. Однако услышав твое требование, я встал из могилы и поспешил прочь».

— А где могила саксонского священника? — спросил Августин.

— Вон там. Она больше моей.

Августин подошел к саксонской могиле и на языке святых поднял из могилы призрак умершего священника.

— Отпусти грех этому человеку, — потребовал он. — Сотри пятно отлучения от церкви.

Священник совершил простой обряд. Призрак отпустил грех призраку. Затем и тот и другой вернулись в свои могилы.

Лорд был так поражен и напуган этой сценой, что примирился с церковью и впредь платил десятину в должный срок.

Стеклянная труба

Воспоминания Эдварда Лентола Свифта, хранителя Королевских регалий в первой половине девятнадцатого века.

«В 1814 году я был назначен хранителем Королевских регалий в Тауэре, где я проживал со своей семьей вплоть до моей отставки в 1852 году. Однажды вечером в субботу, в октябре 1817 года я ужинал в гостиной Сокровищницы вместе с женой, ее сестрой и нашим маленьким сыном. Она представляет собой помещение неправильной формы с тремя дверями и двумя окнам в толстых, почти девятифутовых стенах. Между ними расположен сильно выступающий камин, над которым (тогда) висела большая картина. В тот вечер все двери были закрыты, тяжелые темные шторы на окнах опущены, единственным источником света были две свечи на столе. Я сидел в конце стола, по правую руку от меня сидел мой маленький сын, его мать лицом к камину, а ее сестра напротив нее. Когда я предложил жене стакан вина с водой, поднеся его к ее губам, она воскликнула: „Великий Боже! Что это?“ Подняв глаза, я увидел цилиндрическую фигуру, нечто вроде стеклянной трубы, с мою руку толщиной, которая парила между потолком и столом. Казалось, внутри трубы находилась густая жидкость, белая и бледно-голубая, вроде скопления летних облаков, которая непрестанно перемещалась внутри цилиндра. Провисев так минуты две, труба стала медленно передвигаться перед моей свояченицей, а затем проследовала вдоль стола перед моим сыном и мной. Проплывая позади моей жены, она на миг зависла над ее правым плечом (заметьте, перед ней не было зеркала, в котором она могла бы ее заметить). Мгновенно пригнувшись и прикрыв плечо обеими руками, жена воскликнула: „Боже! Она коснулась меня!“ Даже теперь, когда я пишу эти строки, мною овладевает неподдельный ужас. Схватив стул, я швырнул его в панель за ее спиной, бросился в детскую и рассказал перепуганной няне о том, что видел. Пока я был наверху, в гостиную вбежали другие слуги, которым их хозяйка во всех подробностях рассказала о случившемся».

К этой истории имеется постскриптум, принадлежащий перу того же мистера Свифта. Происшествие, о котором он пишет, случилось через несколько дней после появления стеклянной трубы.

«Во время ночного караула в Сокровищнице некий человек, отличавшийся превосходным физическим и душевным здоровьем — до этого момента он пел и насвистывал, — с ужасом увидел, как из-под двери хранилища выползает нечто вроде огромного медведя. Он ударил его штыком, и тот вонзился в дверь подобно тому, как брошенный мною недавно стул оставил вмятину на деревянной панели. Потом часовой лишился чувств, и его унесли в караульную.

На следующее утро я увидел несчастного солдата в караульной, его напарник, также бывший там, подтвердил, что незадолго до случившегося видел его на посту бодрым и в боевой готовности и даже разговаривал с ним. На следующий день я снова увидел беднягу, но едва его узнал. Через день-другой храбрый солдат, который мог, не дрогнув, броситься в прорыв и возглавить безнадежную атаку, скончался — перед лицом тени».