Намнияз Ашуратова: системы самоидентификации
Ярким представителем этого сдвига стала Намнияз Ашуратова [б.д.] — концептуальный веб-артист и виртуальная личность нового поколения. В своих проектах она наглядно демонстрировала механизмы образования стереотипов мышления и подвергала их едкой критике. Проект «Система самоидентификации» описывается так:
«Посетителю предлагается создать композицию из символов, которые определяют его уникальность. Международное идентификационное жюри рассматривает эти данные и дает оценку каждому посетителю (индекс идентификации). Принципы оценки неизвестны и, вообще говоря, могут меняться от раза к разу. Быть может, поведение жюри определяется такими принципами как политическая корректность или национальная ненависть — кто знает?» [Ашуратова 1999]
Ограниченность выбора предзаданным списком символов массовой культуры, кафкианская непознаваемость критериев, используемых «международным жюри», и странные классификации (так, пол представлен следующими вариантами: male, female, unisex, → gender, macho, feminist) подрывали идею уникальности и заставляли каждого задуматься о механизмах конструировании своего «я». В рамках используемой нами таксономии форм ВЛ такой подход можно определить как аналитическое моделирование, при котором объектом моделирования является субъективность членов аудитории, разоблачаемая как условная конструкция.
Другой проект Ашуратовой — «Система обработки врага» [Ашуратова 2002] — предлагал пользователю выбрать объект ненависти, представленный обобщенным понятием («русский», «женщина», «педераст», «капиталист», «хакер», «я сам» и т.п.) и фотографией персонажа, репрезентирующего это понятие. Согласно результатам голосования, продолжавшегося три года, самыми популярными объектами ненависти оказались «американец», «поп», «блядь», «коммунист», «еврей» и «чеченец». Осмеянию, наряду со стереотипами опрашиваемых, подвергался и самый принцип опроса.
Как и в других проектах Намнияз, работа шла не с реальными вещами, а с их проекциями (что является общей чертой → концептуального искусства). При этом критерии выбора и оценки были не вполне ясны, и сохранялась возможность произвольных фальсификаций. Вывод Кузнецова [2004]: «Проект Намнияз Ашуратовой обнажает нелепость большинства
Галерея врагов: Выбери объект ненависти
Подчеркнуто жесткие арт-проекты Намнияз Ашуратовой имели успех и удостоились нескольких премий. Вскоре выяснилось, кто является автором самой Ашуратовой. Им оказался медиа-художник Андрей Великанов. Был опубликован диалог Великанова с Ашуратовой [1999], где они спорят друг с другом, как в свое время Гагин спорил с Паравозовым, а Мухин с Лейбовым. Так, Великанов обмолвился, что одной из причин, по которой он обзавелся виртуальной ипостасью, было желание иметь возможность участвовать в фестивалях и конкурсах под другим именем. (На что Ашуратова лаконично отвечала: «Свинья!»). С другой стороны, Великанов признавался, что его угнетала «не только наличие [у него] физического тела, но и конкретная половая и национальная принадлежность». Отсюда — и создание бестелесного виртуала, и радикальная смена идентификационных признаков. В диалоге звучит уже знакомый нам мотив усиливающейся со временем автономности персонажа: постепенно Намнияз превратилась в «самостоятельную творческую единицу».
Неполиткорректность Намнияз, переходящая «в область мизантропии в менструальные периоды», роднит ее с Катей Деткиной; превращение в «лицо кавказской национальности» — с Мирзой Бабаевым; а использование программных средств для моделирования «я» — с Роботом Дацюком. Рефлексия над виртуальностью сближает ее с Мэри Шелли, однако сконструированной оказывается теперь не только виртуальная, но и любая личность.
Самопознание
Внес свою лепту в развитие «виртуальной рефлексивности» и автор этих строк. В этой связи заслуживают упоминания следующие проекты: «Евгений Горный: (ре)конструкция виртуальной личности» [Горный
Кризис жанра
1 апреля 1998 года в «Русских кружевах» было опубликовано «Разоблачение Ильи Капустина» [Капустин 1998], основная идея которого была в том, что «людей в киберпространстве практически нет». Перечисляя одного за другим персонажей русского интернета (статья представляет собой своего рода персонологический компендиум), автор раз за разом обнаруживал их виртуальную сущность.
Эта пародия на конспирологические исследования служит хорошей иллюстрацией к нашему тезису о неопределенности статуса ВЛ: виртуал, то есть присутствие кого-либо в Сети как личности определяется наличием имени; автор, остающийся за пределами сети, сущностно анонимен; это значит, что автором виртуала может быть кто угодно. А следовательно, автор может быть один на всех. Неожиданной параллелью к «Разоблачению Капустина» является отклик М.И. Мухина на «Инфократию» [Горный, Шерман 1999] — собрание жизнеописаний русских интернетовцев:
«…добрая половина списка „лучших людей“ вызывает всякие сомнения по части существования в так называемой реальности. Почитайте, например, жизнеописания первого и последнего персонажей списка — М. Вербицкого и А. Чернова. Заметьте — первый и последний. Альфа и Омега! Чистой воды игра разума».
К концу XX века ВЛ как творческая форма потеряла в русском интернете былую популярность. Виртуалы, созданные ранее, исчерпали свои функции: «уход со сцены Кати Деткиной, Ивана Паравозова, Мирзы Бабаева, Линды Гад и многих других „масок“ означает, что их создатели не только деконструировали свои личности, но и благополучно собрали их обратно» [Андреев 2002]. Конечно, ВЛ продолжали создаваться, но уже как вырожденная форма на периферии интернет-культуры. Виртуалы перестали «делать погоду» в русской Сети и превратились в стандартное техническое средство для скрытия реальной идентичности, используемое массовым пользователем. «Великая эпоха виртуальности», казалось, закончилась навсегда. Но тут появился Живой Журнал.
Виртуалы в Живом Журнале
«Наплодила
«Это когда у тебя начинается раздвоение (троение-четверение) личности, и ты заводишь себе например еще один (2,3,4) ЖЖ. Называешь себя Машей, придумываешь про нее все-все, начиная от биографии и заканчивая цветом трусов. И начинаешь думать и писать как она. С какой целью? Потому что таким образом можно проявлять различные грани своего я, один виртуал рисует, другой поет».
Другая из распространенных причин создания виртуалов — невозможность искренности в публично-коммунитарной среде русского ЖЖ. Писатель → Житинский [maccolit 2003]
«Три четверти того, что возникает в моей голове, я не могу себе позволить записать в ЖЖ по причине „несоответствия“ возрасту и положению, непристойности, стыдливости, жены, детей, неуместности, глупости, тотального идиотизма, жалости к людям и презрения к себе. Остается то, что записывать вообще не нужно».
В ответ доброжелатели посоветовали ему «завести виртуала или писать в приват».
Но виртуалы не всегда безобидны. «Юзер rykov создал нескольких виртуалов, которые от моего имени пишут разные гадости в комментах», — сообщает another_kashin [2005]. «Один виртуал глумится над всем сообществом ru_ designer», — негодует alex-and-r [2004]. Взрыв общественного негодования вызвал случай, когда один популярный пользователь стал распространять в ЖЖ слухи о смерти дочери другого пользователя, мстя ему за нанесенную обиду.
Нередки и случаи похищения идентичности. Чаще всего для этого создаются клоны, т.е. пользователи, имя которых похоже на имя клонируемого, к чему обычно добавляется использование того же «юзерпика» (от англ. «userpic», «user’s picture» — «картинка пользователя», визуальный идентификатор пользователя ЖЖ наряду с псевдонимом. — Е.Г. ) и имитация стиля «оригинала». Клон может иметь свой журнал или оставлять отзывы в других журналах, вводя в заблуждение читателей, по невнимательности отождествляющих клона с оригинальным автором. Клон может использоваться как для беззлобной насмешки, так и как мощное орудие виртуальной войны. Рассмотрим несколько примеров клонирования в ЖЖ.
→ Миша Вербицкий, математик и сетевой публицист, в прошлом — активный деятель Юзнета, собиратель разнообразных архивов, редактор сетевых изданий экстремистской направленности «End of The World News» [б.д.], «Север» [1999] и «антикультурологического еженедельника :Ленин:» [2002]. Творчество Вербицкого отличается стилистическим однообразием, фиксацией на образах «телесного низа», нецензурной бранью, призывами к насилию и убийствам, использованием порнографических картинок и собственных абстрактных рисунков в качестве иллюстраций и особенностями графики текста. Формальная модель дискурса Вербицкого проста и легко поддается имитации. Проблема, однако, в том, что пародию трудно отличить от оригинала, который сам по себе пародиен.
Стереотипное воспроизведение одного и того же набора реакций, идей, цитат и стилистических приемов дало основание говорить о перерождении человека Вербицкого в Робота Вербицкого (по аналогии с Роботом Дацюком) задолго до появления ЖЖ [Нечаев 1999]. В ЖЖ, однако, эта метафора была реализована: появился клон Вербицкого (tipharet) с пользовательским именем, лишь на одну букву отличающимся от оригинала (tiphareth). Журнал клона комбинирует в произвольной последовательности цитаты из журнала оригинала и представляет собой точную, до гиперреализма, его имитацию.
Второй случай — клонирование r_l. Под этим пользовательским именем известен в Живом Журнале (и за его пределами) → Роман Лейбов. В июле 2004 года некто завел ряд дневников с похожими пользовательскими именами (r__l, r_l_, r_1 и т.д), взял в качестве «юзерпика» используемый Лейбовым автопортрет и начал писать от его имени оскорбительные реплики в другие журналы, используя при этом цитаты из самого Лейбова, который порой не чурался юзнетовской стилистики [rualev 2004]. Вскоре подделка раскрылась. Часть пользователей выступила в защиту Лейбова, другие злорадствовали. Лейбову предлагали обратиться за поддержкой в abuse team (конфликтная комиссия, разбирающая жалобы пользователей LiveJournal. — Е.Г. ), но он поступил иначе: на время заморозил свой дневник, а после перевел в режим «только для друзей». Параллель с Дацюком и контрпараллель с Воробьевым в комментариях не нуждается. В теоретическом плане заметим, что клоны как разновидность ВЛ являются реализацией процедуры моделирования чужого «я» через копирование, однако точность этого копирования и его функции могут варьироваться. В описанном случае копирование было селективным (из всего корпуса текстов отбирались только ругательства) и выполняло скорее пародийную функцию. Как бы там ни было, хотя клоны были впоследствии дезактивированы, Лейбов к публике так и не вернулся: тень сделала свое дело — заставила отступить в тень реального человека
Иногда, впрочем, дело решается иначе. Так, администрация LiveJournal закрыла эккаунт пользователя fuga, который вел дневник от лица упоминавшегося уже → Алексея (Лехи) Андреева. Это произошло по требованию последнего, «в котором он указал, что дневник является фальсификацией посторонних лиц, несанкционированно использующих его имя и материалы из авторских обозрений Time O‘Clock (ТОК)» [Анисимов 2002]. Примечательно, что в интервью по этому поводу Андреев противопоставил виртуалов ЖЖ виртуальным личностям раннего русского веба, отдав последним решительное преимущество:
«Пример со мной был не первый и не единственный. Я видел, как там люди используют чужие имена, чужие фотографии… Есть дневники Ленина, Путина и других. Но каких-либо действительно ярких виртуальных личностей, какими были первые виртуалы Рунета, вроде Кати Деткиной, я пока в ЖЖ не видел». [Там же]
Какие виртуалы наиболее популярны в ЖЖ? Беглый анализ показывает, что это либо те, кто хорошо пишет, либо те, кто хорошо описан. Неудивительно, что лидерами по количеству друзей-подписчиков в ЖЖ оказываются профессиональные писатели (данные на 4 августа 2005): Сергей Лукьяненко (doctor_livsy, 4779 друзей), Дмитрий Горчев (dimkin, 4685 друзей), Алекс Экслер (exler, 3604 друга), Макс Фрай (chingizid, 3392 друга) и др. Однако удачно созданные образы, не совпадающие с авторами (т.е. виртуалы в строгом смысле), успешно с ними конкурируют. В качестве примера можно привести дневник Скотины Ненужной [2005], писавшийся от лица зловредного кота с рефреном «Нассал под кресло. Отлично!», приобретшим статус
Не менее важный фактор — известность моделируемой личности. Отдельная категория ВЛ в ЖЖ — имперсонации (подражание, игровая имитация — Е.Г. ) знаменитостей. Одно время по два своих стихотворения в день (одно утром, другое вечером) публиковал в ЖЖ Пушкин [pushkin 2002]; на краткий срок появился Набоков [nabokov 2005], изъяснявшийся то
Отметим в этой связи римейк Булгаковского «Мастера и Маргариты» [buzhbumrlyastik 2005], действие которого перенесено в наши дни и персонажами которого являются популярные деятели ЖЖ.
Развитие жанра ВЛ в рамках Живого Журнала в целом можно определить как экстенсивное: новых моделей конструирования почти не возникает, но ведется массовая разработка старых. Из принципиальных инноваций можно, пожалуй, отметить проект Максима Кононенко (mparker) → «Владимир Владимирович™», который начался в ЖЖ и обрел невиданную для блога популярность и коммерческий успех. Ироническое изображение президента РФ и его окружения и ежедневные комментарии на злободневные события в рамках виртуальной реальности российской жизни — художественный проект, которому нет прямых аналогов в предшествующем развитии жанра. Однако основное значение ЖЖ — в появлении громадного по составу сообщества пользователей, отличающегося высокой степенью связанности. Виртуальность пользователей варьируется в широких пределах — от полной идентификации (с указанием реального имени, наличием биографии и контактов для связи) до практически совершенной анонимности (особенно характерной для «наблюдателей», которые сами мало что пишут). ВЛ как творческая форма развивается в промежутке между этими двумя полюсами.
Заключение
ВЛ в русском интернете является выделенным жанром творчества. В отличие от англоязычного интернета, этот жанр осознан в качестве такового и легитимизирован наличием соответствующей категории в крупнейшем русском конкурсе онлайновой литературы.
ВЛ типологически связана с представлениями об иллюзорных или искусственно созданных личностях, обладающих той или иной степенью свободы воли. Ближайшими литературными аналогами ВЛ являются персонаж и лирический герой. Однако ВЛ не есть чисто литературный феномен; возможность взаимодействия разных ВЛ в рамках единого мира (киберпространства) является отличительным признаком этой формы творчества.
Для порождения ВЛ используются различные процедуры и стратегии репре зентации «я». Наиболее выраженной является стратегия поэтического самоизобретения, однако процедуры самовыражения, самоописания и самоанализа также присутствуют и в некоторых случаях становятся ведущим конструктивным принципом. В дополнение к таксономии автобиографических форм Спенгерманна мы ввели процедуру моделирования, когда объектом является не свое «я», а «другой», то есть субъективность, внешняя по отношению к субъекту. Так же, как и в случае автобиографии, моделирование может осуществляться в рамках разных стратегий и принимать формы творческого воссоздания, клонирования и анализа. Заметим однако, что четкое разграничение этих форм зачастую невозможно. ВЛ, к какой бы категории они не относились, характеризуются амбивалентностью реального и измышленного, «своего» и «чужого», «я» и
Конструктивно жанр ВЛ складывается из следующих элементов: собственное имя; биография (хотя бы в виде разрозненных деталей, неважно, насколько реалистических — как у Мухина и Деткиной, или фантастических, как у Паравозова и Шелли); характерный, узнаваемый стиль; активность ВЛ в интернете (наличие собственных текстов или проектов, участие в дискуссиях и т.п.); публикация документов, подтверждающих реальность ВЛ (фотография Мухина с Брежневым и Тито, паспорт Деткиной); материализация (появление в «реальном мире» самой ВЛ, как Мэри Шелли на церемонии награждения конкурса «Тенета», или в виде своих представителей, например, Лейбов как личный секретарь Мухина). Обязательным является лишь первый элемент, прочие факультативны.
Динамика жанра ВЛ хорошо описывается моделью литературной эволюции, предложенной Тыняновым, как череда автоматизаций и расподоблений по контрасту. Каждая новая ВЛ имеет тенденцию к отрицанию своих непосредственных предшественников и к использованию в качестве образца более далеких прототипов или, говоря словами Тынянова, ориентируется не на отцов, а дедов. Это обуславливает дискретный характер жанровых изменений: «Не закономерная эволюция, а скачок, не развитие, а смещение». [Тынянов 1977, 256]. Так, Деткина отталкивается от своих современников Мухина и Паравозова и стилистически сближается с виртуалами Юзнета, а Мэри Шелли, напротив, ориентируется скорее на Мухина и Бабаева через голову Деткиной как своей непосредственной предшественницы. Порождение новых ВЛ строится на сдвиге функций старых конструктивных элементов. Введение новых элементов и функций, которые черпаются из резервуара культуры — еще один источник развития жанра.
Развитие ВЛ как жанровой формы в русском интернете можно объяснить действием ряда факторов.
Сравнение Запада и России — всегда было деликатной темой. Кто бы что ни говорил по этому поводу, он будет непременно рассмотрен в терминах какой-либо идеологической тенденции. Я стараюсь воздерживаться от мышления в бинарных оппозициях или, что почти то же самое, в русле какой-либо идеологии. Я рассматриваю себя не как «западника» или «славянофила», но как историка, чья цель — дать ощутимое объяснение исторических фактов. Я осознаю, что возможно другое объяснение, и хотел бы его увидеть. [Евгений Горный]