Юзер levental (Вадим Левенталь) в Живом Журнале о своей статье «Право на хамство»
Эту статью, написанную для (……..), не взял редактор, потому что «Кушнер не графоман». В другом издании ее не взяли, потому что «Топоров не хам».
Юзер dkuzmin (Дмитрий Кузьмин)
в Живом Журнале в комментарии
на статью Левенталя
Прекрасный образец интеллигентского мировосприятия: наблюдая, как по городу ездит цистерна с жидким дерьмом, из которой золотарь лопатами плещет направо и налево, — восклицать: «Ах, как у него это задорно выходит! Ах, как это оживляет и разнообразит городскую жизнь!»
Юзер poor_ju (Юлия Беломлинская) в Живом Журнале после прочтения статьи Топорова в одном из бумажных изданий, написанной им после прочтения дискуссии в интернете о его статье о… Все о том же самом.
Ура-ура — мы все пополняем славные ряды поэтов прошлых советских лет, то есть людей, над которыми можно глумиться в официальной прессе безнаказанно и зная, что они не имеют возможности в той же прессе ответить.
Юзер arsmir (Арсен Мирзаев, один
из составителей новой антологии)
в Живом Журнале
Ситуация, сложившаяся после выхода книги, возможно, в большей степени тяжела и неприятна именно для меня, поскольку до сих пор мне задают вопросы о том, как я мог допустить присутствие в антологии текста Топорова, не понимая (хотя я и это не раз уже объяснял), что я и согласился на составление этого сборника только после того, как мне сказали, что если я откажусь, то книги не будет вообще — ее просто похоронят.
Дмитрий Голынко
на сайте trans-lit. info
В чем Топоров прав — питерская поэзия (как поле эстетического поиска) занимается сегодня не производством новых текстов и смыслов, а воспроизводством андеграундного стиля поведения. Словом, одна паленая водка из пластиковых стаканчиков в дешевых шалманах или, после подорожания, в грязных двориках, шмоняемых ментами.
Сергей Князев
Одна из отличительных черт гения, заметил как-то Акутагава, — способность устраивать скандалы. Максима столь же эффектная, сколь уязвимая. Легко ее оспорить. Однако есть в истории нашей словесности персонаж, подтверждающий эту формулу абсолютно. Я имею в виду Василия Розанова, чемпиона своего времени по скандалам. Сегодня этот титул принадлежит Виктору Топорову.
Юзер iscander-bey (Александр Басов) о статье Топорова о питерской поэзии
Есть только одна закавыка, сводящая героизм топоровского поступка — «рубанул правду матку, как Родя старушку» — на нет. Кто убил поэзию? Выступлю в роли Порфирия. — Вы и убили, Топоров, вы, больше некому! Объявил Топоров поэтов нежитями, несуществующими субъектами, номинами, опираясь на несокрушимый аргумент: не может существовать поэт, если нет ПОЭЗИИ, как среды, как процесса, как формы человеческой деятельности, востребованной читателем… Позволю себе продолжить: не может существовать поэтической критики вне существования субъектов этой критики — поэтов, не говоря уже об объекте — ПОЭЗИИ. Нет критики, нет и критика. Нет поэта, значит, критика нет в квадрате. Так что либо Топоров сознательно умолчал (а с этого надо было начать для очистки совести) о собственном небытии, и тогда его полемический пафос гроша ломаного не стоит, либо сам не понял, чего брякнул, и тогда как честный человек обязан застрелиться a las monsieur Кириллов.
Максим Антонович — Достоевскому
Помните ли, как вы разломали стул, разбили вдребезги чайную чашку, стоявшую на вашем столе, съели ваш ночной колпак, и в ярости колотя, что есть силы, обоими кулаками и лбом в стену, вы испустили ту «желтую жидкость» <…> и поклялись с пеной у рта написать такую статью, такую ругательную статью, что стоял мир и будет стоять — а такой статьи еще не бывало до сих пор ни на земле, ни в литературе! И таким образом явилась ваша статья: «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах».
Достоевский об Антоновиче
Цель эта достигается <…> личными ругательствами,
но совершенно уж прямыми
и по преимуществу такими, каких еще не бывало в русской печати («плюнуть на вас», «дуракова плешь» и проч.). Лично же против меня употреблено столько сплетен, что отвечать на это мне нет уже никакой возможности <…> Он прямо, лично, упорно обращается в своей статье ко мне
и несколько раз называет меня по имени,
говорит: «вы… вы, Федор Достоевский»…
Ф. М. Достоевский
(«Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах»)
… Нам теперь надо — шавку, шавку, лающую и кусающуюся. Надеюсь, вы понимаете, господа, что я употребляю слово шавка в самом благороднейшем, в самом высшем литературном значении. <…> Важна тут, собственно, не шавка, а шавочные свойства ее. Мы только цыкнем: «усь-усь!», и приобретенная нами шавка должна бросать всё, срываться с места, лететь, впиваться, в кого ей укажут, и теребить до тех пор, пока ей не крикнут: «ici!» <…> Мне кажется, что г-н Щедродаров, известный наш юморист и сатирик, если б его пригласить в состав редакции, мог бы в этом духе успешно служить нам постоянным сотрудником.
В. В. Розанов
Что я все нападаю на Венгерова <…> Труды его почтенны. А что он всю жизнь работает над Пушкиным, то это даже трогательно.
В личном обращении (раз) почти приятное впечатление. Но как взгляну на живот — уже пишу (мысленно) огненную статью. <…> Почему я не люблю Венгерова? Странно сказать: оттого, что толст и черен (как брюхатый таракан).
А. И. Воейков
Вот Плутов <вар.: Вот и Греч > —
нахал в натуре,
Из чужих лоскутьев сшит.
Он — цыган в литературе,
А в торговле книжной — жид.
Вспоминая о прошедшем,
Я дивился лишь тому,
Что зачем он в сумасшедшем,
Не в смирительном дому?
А. С. Пушкин
Воля ваша, я останавливаюсь, смотрю и слушаю до конца и аплодирую тому, кто сбил своего противника. Если б я сам был автор, то почел бы за малодушие не отвечать на нападение — какого бы оно роду ни было. Что за аристократическая гордость позволять всякому уличному шалуну метать в тебя грязью!
А. С. Пушкин
Иная брань конечно неприличность,
Нельзя писать: Такой-то де старик,
Козел в очках, плюгавый клеветник,
И зол, и подл: всё это будет личность.
Но можете печатать, например,
Что господин парнасский старовер,
(В своих статьях), бессмыслицы оратор,
Отменно вял, отменно скучноват,
Тяжеловат и даже глуповат;
Тут не лицо, а только литератор.