Жить нельзя любить
— О чем жалеет женщина?
— О любви…
(из к/ф «Дневной дозор»)
Конечно о любви, вернее, о ее отсутствии. Рассмотрим простую ситуацию. Представим себе, что живет некая девушка Аля, гуляет по паркам, ходит на выставки, а в душе страстно ждет своего принца.
Ждет-ждет, а потом понимает, что молодость прошла, принц не приехал, и ничего в жизни, кроме прогулок по выставкам, и не осталось. Или вот еще вариант: прекрасное и предельно земное создание с огненным именем Ада. Все свое детство она была влюблена в соседа Эдика, и вот однажды узнает, что он собирается жениться на другой. В ярости она хватает попавшуюся под руки вазу династии Сун и швыряет ее в камин. А перед этим камином отдыхал некий Рокк, который удивился такой выходке воспитанной Адочки. К этому времени война уже унесла двух нелюбимых мужей красотки, и она решает выйти замуж снова, за Рокка. Нет, конечно, она не любит его, но он так сильно отличается от всех знакомых мужчин — волевой характер, зачатки деспотизма, умение брать все в свои руки, что свадьбе быть. И все бы хорошо, да вот только по ночам милой Аде снится один и тот же сон: блуждает она по серой пустыне и ищет свою истинную любовь, что характерно, она прекрасно знает, кого она ищет — вот того Эдика, который любит ее, но живет с другой. Рокк, устав ждать любви и ласки, решает развестись. И лишь после развода неразумная Ада понимает, что именно Рокк был тем светочем в пустыне. И так получается часто — женщина вообще не может понять, что она потеряла, пока не потеряет.
Хотя, с другой стороны, может, любовь и существует, но только не в двадцать лет, да и Россия не самое подходящее место. В двадцать лет девушки просто еще не способны на любовь. Они могут увлекаться, испытывать страсть, даже влюбленность. Им хочется встретить магнетического, нежного, властного, умного и непокорного мужчину, которого они могли бы называть Он. Но, по правде говоря, им этого не нужно, они просто слишком молоды для таких отношений. Правда, есть другой, более распространенный тип мужчин — странные личности, которые вряд ли способны заинтересовать надолго, потому что разговоры у них на три вечные темы: деньги, девушки, алкоголь. Отсюда происходит некий разлад в душе между желаемым и недоступным и доступным, но нежелаемым. У девушек 20–25 лет требования к мужчинам проще и, одновременно, серьезней. Они ищут защиты и спокойствия, того, с кем можно и в разведку и в романтическое путешествие. Ищут и не находят — нет таких, они иллюзия, вымерший вид. А может, просто никогда не существовавший? «А может, и есть, просто скрываются, потому что боятся женщин или не чувствуют себя востребованными. Хотя здесь я адвокатствую», — попытался возразить на мое признание один знакомый, после мы перешли к более интересным для нас обоих темам. Представители классического психоанализа полагают, что корни всех проблем надо искать в детстве. А еще они считают, что маленькие дети подсознательно очень остро воспринимают ситуации, происходящие с родителями. Детям можно даже не говорить, что что-то произошло: они, как кошки, просто понимают, что ситуация накалилась и стало не так — не плохо или хорошо, а по-другому.
В конце восьмидесятых, мы пребывали в нежном детском возрасте, тогда-то и начались разные катаклизмы — испугавшие всех (в том числе и наших родителей) реформы Гайдара, появление карточек на продукты, параллельно происходила приватизация под патронажем Чубайса. Великая страна начала распадаться и распалась. В связи с приостановкой производства закрывались предприятия и НИИ. Зарплаты не выплачивались месяцами. Из магазинов исчезли продукты. Наука потеряла государственные субсидии. Бизнес еще не родился. Страна столкнулась с невиданным доселе явлением — переделом собственности. Законы не работали. И все это происходило в стране, где людей больше 70 лет приучали к тому, что государство о них думает. И вдруг государство развалилось, сложило с себя функции главного думающего аппарата и предоставило людей самим себе. Но советские люди не привыкли к буржуазной инициативе, у них не было той сноровки и смекалки, которая внезапно потребовалась. Перед каждым встал вопрос — продолжать заниматься прежним делом, например продвигать науку просто ради самой науки, или в срочном порядке становиться дельцами и торговать чем-либо, например кедами. Вопрос-то простой, а ответ непонятен. Внезапно отец, который рассказывал сказки, шутил, папа, на ладони у которого было так удобно сидеть и обозревать всех сверху, исчез. Где этот папа? В один миг его заменили, а механическую куклу привели в дом, которая вроде похожа, но не совсем — нет улыбки, нет смеха, нет чувства уверенности. Вечно сжатые губы, суровое выражение лица, затемненные стекла очков. Но не могли эти стекла скрыть растерянность и чувство, что ты никому не нужен, что внезапно всем стало безразлично, что с тобой будет…
С течением времени массовое ощущение неуверенности не ушло полностью, да и не могло уйти. И затаенный страх остался. Но постепенно жизнь вошла в нормальное русло, на другом уровне, но вошла. Правила новой жизни, казалось, стали понятны; собственно, было лишь одно правило — играть. И люди научились играть — играть в семейное счастье, в любовь между родителями (ведь кого волнует, что уровень разводов вырос на 23%, а уровень повторных браков с прежними супругами — на 31%).
Получается, что для России великий предсказатель не Нострадамус, а Шекспир: «Мир — это театр, а люди в нем актеры». Игра заявляла свои права на жизнь и получала их в полной мере. Но ведь так не бывает, чтобы все шло гладко. Жизнь циклична, а экономика особенно. Только стали думать без страха о завтрашнем дне, как грянул дефолт. Семьи оказались на грани разорения. Хотя появлялся опыт, который многому учил, и при создании чего-то нового это новое вполне исправно функционировало. И вот в жизнь выходит поколение людей 20–27 лет, которые все это видели, чувствовали, людей, у которых в сердце зияет страх, страх перед жизнью. Они не понимают, что делать, не понимают, что выбрать — свое счастье или чужое. Всегда можно заниматься тем, чем хочется, — учить детей, писать стихи, сочинять пьесы для фортепиано. Только есть одно «но»: это все не приносит дохода, а с детства игра их научила, что деньги — это Великая китайская стена, за которой можно спрятаться от предельно «стабильной» страны.
И многие девушки решают, что им надо найти Спонсора. Это рационально и разумно, гораздо более правильно, чем предаваться романтическим мечтам. Спонсора найти несложно, особенно в среде мужчин от 35 до 40. Обычно у них есть жены и дети, но в связи с кризисом среднего возраста такие люди ищут молодых любовниц, которых они готовы содержать. Случается, что у одного мужчины даже две или три девочки, для разнообразия. С одной весело, другая может поддержать разговор на высокоинтеллектуальные темы, третья чувствует себя как рыба в воде на великосветских раутах. «Представляешь, он в 2 часа ночи приехал ко мне под окна и гудел, пока я не вышла. А когда вышла, то по его взгляду поняла, что я сегодня как никогда желанна. Хотела, конечно, поломаться, но потом решила просто порадовать дядю…» — и так далее со всеми подробностями. Такие разговоры слышны в каждом кафе, и прислушиваться не надо. Дальше возможны два варианта развития отношений: либо девушка продолжает позволять себя спонсировать, порой даже нескольким мужчинам, либо находится кто-то другой. Ведь найти неженатого мужчину лет тридцати, у которого свой не очень крупный бизнес, так просто. Начинаются какие-то отношения, девушки воспринимают их вполне серьезно, мужчины нет. Блестящие мужские монологи на тему, что у отношений нет будущего, да и сводятся они лишь к совместно проведенным ночам, слышны повсюду. После такого монолога редко у кого сразу появляются мысли о мести или подходящие случаю оскорбительные фразы — в голове вертится лишь один вопрос, который нет смысла заканчивать: «А как же.» Тем не менее встречи от заката до рассвета продолжаются, но скорее в силу физиологии.
В конце концов, мы живем в век информационных технологий, а значит, их вполне можно использовать для удовлетворения личных потребностей. Так появилась группа «Все мужики Козлы» на небезызвестном ресурсе vkontakte.ru. Здесь мы выплескивали наружу все отрицательные эмоции и параллельно оттачивали стиль и иронию. Так появился альбом с фотографиями всех видов и подвидов Козлов в мужском обличии (на такую благородную тему у всех подружек нашлось по паре фотографий и немало едких замечаний). Так появился «Учебник по козловедению и козловыведению», в который вошли примеры типичных ситуаций (наподобие вышеприведенных), а также комментарии экспертов и упражнения. Эта группа стала просто отдушиной для девчонок, эдакой трепещущей эмоцией, которая никому не приносит вреда.
Однажды я сидела в кафе, пила кофе, вокруг плавал сигаретный дым. Вся обстановка заставляла думать о любви и об идеальном мужчине. Ко мне подошел человек и сел за мой столик. Мы разговорились. Он сказал, что не существует мужчин, которые были бы способны на чувство, уверял, будто знает мужчин, и что на самом деле они вовсе не сильный пол, а просто ничтожества, которые самоутверждаются за счет женщин. Говорил, что любовь — иллюзия, придуманная для того, чтобы всякие наивные дурочки слепо шли за мужчиной и не замечали, что он мелок, труслив и жалок. Любовь — лишь биохимия, мужчина не умеет повелевать — он сам нуждается в командах. В то же время, самодовольно улыбаясь и с высокомерным блеском в глазах, он изрек, что мужчине вообще-то не нужна женщина, а вот последняя без мужчины просто не сможет жить, потому что глупа и потому что хочет жить в обмане…
Может, и так, вот только это не изменит ничего — ни ожидания принца, ни того, что женщина жалеет о любви.
«О чем жалеет женщина?» — «О любви» — ответила та, которая любила и была любима, та, которая не верила в любовь и понимала, что ей никто не нужен. «О любви».