- Россия, 2007
- Режиссер Алексей Балабанов
- В главных ролях: Леонид Громов, Алексей Полуян, Алексей Серебряков
- 96 мин
«Груз 200»: вернуть отправителю?
Желание режиссеров снимать кино, которое им снимать интересно, и расширять таким образом возможности киноязыка понятно. Равно как понятно и желание публики смотреть кино интересное — если и умное, то не слишком заумное. И одно дело, когда фильм получается запредельный для понимания, хотя и гениальный: большинство просто остается равнодушным, а меньшинство остается в меньшинстве. Или же когда фильм получается интересный, зрелищный, но не слишком оригинальный — такой случай тоже не редок.
Совсем другое дело, когда на экраны выходит фильм и сильный, и в то же время задевающий за живое — теми ли, иными ли средствами — дело десятое. Вот тут уже мало кому удается удержаться и не высказать свое мнение. И — высказываются. Балабановский «Груз 200», похоже, именно тот фильм, умолчать о котором невозможно.
Решив, видимо, действовать по принципу «чем хуже, тем лучше», режиссер Балабанов сотворил чудовищный во всех отношениях фильм. Методологический принцип, положенный в основу творческого процесса при создании «Груза 200», в современном культурном пространстве имеет очень простое и емкое обозначение — трэш. Видимо, именно в этом жанре решил отныне работать автор культового «Брата», так что не будет ничего удивительного, если в скором времени под маркой «Балабанов™» выпустят, например, полуторачасовую ленту, документирующую порядок работы очистных сооружений.
Вкратце, сюжетная канва представляет собой историю о невообразимо мерзком случае сексуальной эксплуатации, сопровождаемой тяжелым психическим расстройством. Картина жизни в советской провинции,— а действие происходит в начале восьмидесятых годов в маленьком городке с гордым именем Ленинск,— нарисована не просто удручающая, а неправдоподобно жуткая.
Девушка Лика встречает на дискотеке своего знакомого, Валеру. Легкий флирт — и они уже у него в машине. Парень решает «догнаться», едет на окраину, в специальную «алкогольную избушку», да там и упивается вусмерть, про Лику совершенно забывши. Та, не дождавшись его возвращения, отправляется на поиски и в результате недлинной цепочки событий оказывается сначала изнасилованной с помощью стеклянной бутылки, а затем — увезенной в страшный плен на квартиру злодея-извращенца. Мучитель по совместительству оказывается капитаном милиции, так что шансы на благополучный исход для Лики изначально сводятся почти что к нулю.
Дальше начинается недетское нагнетание чернухи, доля которой на единицу экранного времени растет в геометрической прогрессии. Зритель ведется на такую схему как миленький,— подозревая, что события движутся к какой-то запредельной гадости, он начинает что-то там такое предугадывать, одновременно как бы уверяя себя: «Нет, ну не будет же он делать вот это, это уже совсем беспредел какой-то…». Ну и, как нетрудно догадаться, именно ожидаемый беспредел на экране и происходит; публика возмущена, и оторваться от экрана, на котором «кажут» простые изуверские радости советского милиционера-маньяка, ей уже просто физиологически невозможно. А тот, этакий весельчак, балагурит и балагурит вовсю. То труп жениха Лики, погибшего в Афганистане, ей, спящей, в постель подбросит. То, вот ведь проказник, приведет к ней из отделения алкаша, понаблюдает за их совокуплением, да и пристрелит незадачливого любовника, оставив его гнить в постели вместе с уже разлагающимся женихом девушки. Потом будет читать письма погибшего сержанта ревущей от подступающего безумия жертве и грустно констатирует: «Она меня не любит. Она десантников любит». Ну, вот такое вот кино.
Конечно, можно с серьезной миной призывать увидеть во всем этом некие идеи, аллегории и — прости, господи,— смысл. Но чтобы действительно в этой безвкусной глупости что-то узреть кроме нее самой, нужно быть или Алексеем Октябриновичем Балабановым, или же попросту заранее иметь установку на обнаружение глубокого философско-художественного посыла во всем этом. Классическое «что хотел сказать автор?» останется без ответа с еще больше долей вероятности, чем обычно. «Русская карма, балабановский дискурс. Мы через это должны непременно очиститься, перегореть в катарсисе, взявшись, разумеется, за руки и встав в круг»,— можно слышать то там, то тут о фильме. Однако, при ближайшем рассмотрении,— забыв о том, что фильм снят самим,— можно без труда разглядеть, что король-то, увы, голый.
Фильм художественно бессвязен. То есть абсолютно. Бесконечные планы промышленных пейзажей, плохой погоды и нарочито загаженных интерьеров сдабриваются подробной демонстрацией сумасшедших издевательств капитана Журова над девочкой. Видеоряд сопровождается назойливыми включениями веселеньких хитов советской эстрады; все вместе создает ощущение череды скверных цирковых номеров в исполнении умалишенных.
Титр в начале опуса предупреждает нас о том, что фильм основан на реальных событиях. Скупая игра актеров, заточенная под документальную стилистику, призвана лишний раз подчеркнуть тот факт, что автор с нами не в бирюльки играет, а реальную жизнь показывает. Возникает вопрос — а зачем подменять фильмом тома уголовного дела? То, что криминальные сводки подчас ужаснее и извращенней любого художественного вымысла, ни для кого не секрет. На этот вопрос фильм ответа не дает.
Какую мысль можно вынести из зрительного зала после просмотра? Очень простую — заставить публику ахать и охать, оказывается, очень просто. Нужно, всего-навсего лишь, в рамках киношного формата показать неформатные вещи. Ну, например, вы только представьте, какой эффект произвел бы совокупляющийся с лошадью (и снятый не на любительскую камеру, как это практикуется в дешевых порнофильмах, а именно на кинопленку, с озвучкой) кто-нибудь из патриархов отечественного кинематографа? В сопровождении хита Маши Распутиной «Живет страна», а? А что? Теперь, после «Груза 200», можно и не такое.
Меня лично ничуть не удивит, если у вменяемой части зрителей, посмотревших фильм, возникнет естественное желание ритуально, на Масленицу, сжечь все имеющиеся копии ленты «Груз 200», а прах развеять в Заполярье. От людей подальше.