Отрывок из книги Владимира Соловьева и Николая Злобина «Путин—Медведев. Что дальше?»
Раньше мы уже говорили о том, что ни у Владимира Путина, ни у Дмитрия Медведева в момент их прихода к власти формально не было собственной команды. Но при ближайшем рассмотрении совершенно неожиданно выясняется то, что команда была, причем довольно сильная, и уже сидела на своих местах.
Фактически с 1999 года Россией управляют, если можно так выразиться, воспитанники очень популярного и влиятельного политика
Как-то так получилось, что еще во времена Анатолия Собчака ставки в команде питерцев делались не на внешние проявления ораторского искусства, а на конкретную вдумчивую и содержательную работу. В результате молодые, хорошо образованные люди, юристы, экономисты и прочие «собчаковцы», собравшиеся вокруг Владимира Путина, очень быстро, хорошо понимая друг друга, выстроили систему внутренней иерархии и, проникнув в администрацию, стали достаточно эффективно заниматься перехватом как политической, так и экономической инициативы.
Очевидно, что выигрыш петербургской команды у московской в конце
Эта тенденция в общих чертах сохраняется и по сей день. Однако Москва, к сожалению, накладывает на людей свой отпечаток, и питерские мало-помалу начали воевать друг с другом. Но на том, начальном этапе личная лояльность и изначальная невовлеченность в интриги оказались довольно сильным козырем. Питерские не то чтобы не рассматривали политику как интриги — конечно, рассматривали, но эти интриги были направлены вовне, а не внутрь команды, не на ее членов лично. Это позволило им не только победить московских — а если говорить точнее, выдавить олигархический клан, — но и создать цельную команду, члены который рассчитывали друг на друга, опирались друг на друга и окружали своего лидера — президента Владимира Путина, который тоже оказался большим патриотом питерских кадров.
Именно так появились в большой политике и Игорь Сечин, который всегда пользовался доверием Путина, и Алексей Кудрин, который к тому времени уже работал во властных структурах, но получил дополнительный стимул и толчок к развитию, и все остальные питерские. Разумеется, точно таким же образом в конце 1999 года пришел Дмитрий Медведев, который сейчас, став президентом, сохраняет эту традицию, делая ставку только на людей, которых он знает лично, с которыми у него имеется некая совместная история, общее переживание, и которым он может доверять чуть больше, чем один чиновник доверяет другому. Другое дело, что сегодня ситуация в стране совсем иная.
Есть определенная особенность появления на российском политическом небосклоне таких людей, как Владимир Путин. Борис Ельцин все-таки появился в результате некоей пертурбации, а Путин — в результате каких-то случайных обстоятельств. Этот человек не должен был и не мог стать президентом в тех условиях, однако он стал — совершенно случайно, вопреки всему. Это наложило существенный отпечаток на личность Путина. Он всегда придавал большое значение случайным обстоятельствам, понимал, что важно быть в нужном месте в нужное время и ловить момент, знал, что системы нет и рассчитывать на то, что она выберет лучшего, нельзя — сейчас в России это невозможно. Такие проблемы не стоят перед западными лидерами, которые понимают, что у них есть отработанная система, в которой люди растут в соответствии с определенными законами. А в России ничего этого нет.
Можно сказать, что, если бы не знаменитая раскладушка на кухне Алексея Кудрина, Кудрин не стал бы министром финансов. Фактор случайности, безусловно, присутствует в характере политика Путина. В отличие от многих западных лидеров, которые являются по большому счету менеджерами, действующими по книжке, по учебнику, зная, что и как должно работать в соответствии с системой, Путин — человек инстинкта. И в этом его сила, потому что он кожей чувствует правильность того или иного поступка раньше, чем понимает его головой.
Безусловно, Путин — талантливый политик-тактик, которого первым разглядел Борис Ельцин. Возможно, он не самый глубокий мыслитель, однако он способен максимально критически проанализировать сегодняшнюю ситуацию, увидеть плюсы и минусы, опрокинуть ее и воспользоваться возможностями, которые она дает. В этом его сила, и в этом же его слабость.
Именно поэтому ему было принципиально важно располагать огромным объемом информации, равно как и монополией на принятие решений, выраженной в вертикали власти. Понимая, что стал лидером огромной страны со всеми нерешенными проблемами во многом случайно, как и то, что эта случайность могла и не состояться, Путин инстинктивно принял решение впредь страховаться от случайностей. А это можно сделать, только зная и контролируя все до мелочей.
По следам перспективного чиновника Владимира Путина в российскую политику пришла — тоже достаточно случайно — плеяда людей, на тот момент особо не известных, но относительно профессиональных. У них был еще один большой плюс по сравнению с другими: они хорошо знали, что такое проиграть. Потерпев фиаско вместе с командой мэра Собчака на городских выборах, они поняли, что больше проигрывать не хотят. Для них это был почти смертельный удар, и второго они себе позволить не могли. Вряд ли они пережили бы еще одно такое поражение, поэтому, скорее всего, те феноменальные, возможно, даже не осознаваемые, единство и сплоченность внутри команды начали складываться в результате понимания абсолютной невозможности следующего проигрыша.
Нетрудно, кстати, заметить, что корни политики обоих президентов — Путина и Медведева — по отношению к СМИ лежат, отчасти, в истории Анатолия Собчака. Когда Собчак стал мэром Санкт-Петербурга и казалось, что по крайней мере в своем городе он — кумир, его внезапно со страшной силой принялись «мочить» как представители правоохранительных органов, присланные из Москвы, так и средства массовой информации.
В конечном итоге это стоило Анатолию Собчаку победы на выборах, поскольку он играл роль честного демократа, каковым на самом деле и являлся, и не мог подтасовать результаты. Поэтому и стала возможной организация «выборного десанта» граждан из морских училищ и воинских частей, единодушно проголосовавших за Владимира Яковлева, обеспечив тому победу с крайне незначительным преимуществом.
По всей вероятности, и Путин, и Медведев в этот момент ясно поняли, что нельзя упускать ни СМИ, ни силовые структуры, ни избирательный процесс. Можно быть сколь угодно прекраснодушным демократом, но есть технологии, которые необходимо учитывать в такой стране как Россия, имея дела с такими политическими противниками, с которыми свела их жизнь в те времена. История с Анатолием Собчаком стала, если можно так выразиться, родимым пятном для Владимира Путина.
Отчасти проблема усугубилась тем, что сам Путин — не человек, принадлежащий какой-то команде. Можно сказать, что он одинок в политике. Он — волюнтарист в самом прямом смысле слова. В принципе это тоже одновременно и плюс, и минус Владимира Владимировича. Путин очень хорошо себя чувствует в одиночестве, комфортно, поэтому ему команда не нужна. Ему нужны подчиненные, структура власти, которую он и выстраивал.
Если же необходимо с кем-то посоветоваться… что ж, может быть, есть два-три человека, которым он действительно доверяет по жизни. В частности, он доверял Волошину, по крайней мере до известных событий, когда тот ушел из администрации. Безусловно, доверенным лицом был и остается Игорь Сечин, человек, отношения которого с Путиным всегда были и остаются особыми. Ну и, конечно, Дмитрий Медведев. Есть еще Сергей Иванов, отношения с которым у Путина не были столь близкими и доверительными, как у трех вышеупомянутых персонажей, однако Иванов, в отличие от всех, кто окружает Путина, стал генералом КГБ, когда последний был еще подполковником, поэтому по большому счету ничем ему не обязан.
Все остальные в большей или в меньшей степени являлись ведомыми Путиным. Это не столько команда, сколько люди, которых он вытащил, которые вплыли вместе с ним в политику, если можно так выразиться, как рыбы-прилипалы — в хорошем смысле этого слова. Поэтому рассматривать их как путинскую команду по большому счету нельзя. Это команда «вокруг Путина». Есть люди, через которых Владимир Владимирович осуществляет свои решения и проводит программы, но сам он по определению не нуждается в спарринг-партнере, который будет сидеть и размышлять вслух, и это особенно ясно было видно в период его президентства.
О книге Владимира Соловьева и Николая Злобина «Путин—Медведев. Что дальше?»