Глава из книги Ларри Кинга «А что это я здесь делаю? Путь журналиста»
Когда-то давным-давно мне предложили читать в одном университете курс по интервью.
«Вы можете составить для нас учебный план?» — спросили они.
Я никогда не учился в колледже, так что не представлял себе, что это такое.
«Ну, просто опишите, чему вы будете учить на первой неделе занятий, чему на второй и так далее».
Иными словами, к примеру, я мог бы на третьей неделе учить студентов тому, как брать интервью у президентов.
Но дело в том, что, по-моему, то, что я мог бы рассказать в третью неделю, не сильно отличалось бы от того, что я рассказывал бы в первую. Суть вопроса всегда одинакова: быть собой. На президента я смотрю с тем же интересом, что и на слесаря. Наверное, именно этим я и отличаюсь от всех прочих. Если мне предстоит беседа с президентом, я не буду сидеть часами, придумывая заранее шестьсот вопросов. Это не мой стиль, и не это сделало меня тем, кто я есть.
Иногда, когда меня ждет большое серьезное интервью, я слышу:
«Ну, сегодня ты должен быть на высоте».
Это значит я должен добавить в программу нечто особенное для такого случая?! Меня всегда это оскорбляет. Разве я не должен вносить нечто особенное в программу, где беседую со слесарем? Естественно, когда я собираюсь брать интервью у президента, я сознаю, что это президент. Но если я стану относиться к нему иначе, чем ко всем остальным, это буду уже не я.
Я был дружен со всеми президентами Соединенных Штатов, начиная с Ричарда Никсона. И чем дольше длилась дружба с каждым из них, тем сильнее я воспринимал их как обычных людей, особенно после того, как они оставляли свой пост. Джеральд Форд однажды начал запинаться и путаться в словах во время интервью. Нам пришлось закончить его раньше времени, и в тот день с ним случился инсульт. Джордж Буш-старший расплакался, заговорив о потере дочери. Мой сын Чанс показывал в нью-йоркской студии CNN приемы карате и ударил Билла Клинтона по яйцам. Билл перенес стоически этот удар.
Так что я отношусь к президентам не так, как относятся к ним историки. Я знаю, что у каждого из них есть свои слабости. И еще знаю, что события, происходящие в масштабах мира, никто не в состоянии контролировать. Порой президенты поступают неправильно, но и каждый человек ошибается время от времени. Есть события, которые президенты провоцируют намеренно, как Линкольн спровоцировал Гражданскую войну. А есть события, на которые ни один президент повлиять не в силах, как не в силах и прекратить. Джордж Буш-младший как-то сказал очень правильную вещь. Его спросили: «Что о вас будет думать история?» — И он ответил: «Понятия не имею. Меня-то уже не будет».
Я могу рассказать вам лишь о том, каково это — общаться с президентами, пока они живы.
Ричард Никсон
Когда Никсон подал в отставку, я был безработным. Я совершил ошибку и был наказан за нее — точно так же, как и Никсон. У меня не было причин терять работу, точно так же, как не было у Никсона причин лишиться своего поста. Зачем нужно было взламывать представительство Демократической партии в Уотергейте накануне выборов 1972 года? Никсон на этих выборах победил в 49 штатах. Его победа над Джорджем Макговерном была одной из самых внушительных подвижек в истории президентства. Эти выборы он легко выиграл бы, даже не имея ни единого документа из тех, что находились в штабе демократов.
Я понимаю тех, кто пережил падение. Поэтому знаю, через что пришлось пройти Никсону. Мне кажется, это помогло мне, когда спустя несколько лет после отставки я брал у него интервью. Никсон чувствовал мою искреннюю симпатию. Когда я спросил его об Уотергейте, он сказал, что никогда там не бывает и даже отворачивается, когда проезжает мимо.
Самое удивительное для меня в Никсоне было то, каким образом этот политик достиг таких высот, будучи, в общем-то, не очень приятным человеком. Невозможно сделать себя приятным для людей специально. Про то, как грубо обращался Никсон с людьми во время своих поездок в ходе президентской кампании, рассказывали немало. А он не просто не был приятным человеком, думаю, он вообще не отличался любовью к людям. Мне кажется, он больше любил ситуации.
Если бы я был владельцем сети СМИ, я бы нанял Никсона в качестве аналитика. Никто так, как Никсон, не мог объяснить, как именно сложилась та или иная ситуация. Мог ли он решить проблемы, появившиеся в результате такой ситуации, это другой вопрос. Но он был замечательным аналитиком, удивительно проницательным и хватким.
Джеральд Форд1
Музей Форда в Гранд-Рапидс, штат Мичиган, — это красивое здание с тремя фасадами. Когда комика Марка Расселла спросили, что он думает о нем, тот ответил: «Ну да, Форд-то правил всего три года».
Форд пришел к власти в переломный момент. Уотергейтский скандал был событием невероятным — президент нарушил закон. Через месяц после своего вступления в должность Форд даровал Никсону полное прощение. Никогда не забуду его фразу: «Наш долгий национальный кошмар кончился…» Но это прощение не далось даром. Страна разделилась на два лагеря. Время было крайне напряженным. Собственный пресс-секретарь Форда после обнародования этого заявления подал в отставку. И многие счтали, что именно прощение, дарованное Никсону, послужило одной из причин поражения Форда на выборах 1976 года.
Но когда я спросил его об этом много лет спустя, Форд ответил, что считал и считает, что поступил тогда правильно. Его доводы действительно имеют смысл. Если он на президентском посту он хотел заниматься решением существующих в стране проблем, нужно было поставить точку в деле Никсона. Он верил, что со временем народ поймет его правоту.
На моей памяти Форд был самым обычным человеком из всех, кто занимал президентское кресло. Он никогда не стремился занять его. Это был настоящий конгрессмен — из тех, к кому обращаются за помощью, если задерживают выплату пособия. Джеральд Форд обязательно добился бы, чтобы был наведен порядок.
Форд был привлекателен и легок в общении. Попав в Белый дом, он стал проводить гораздо менее консервативную политику, чем та, за которую выступал в конгрессе. Но такое произошло не с ним одним после занятия высшего государственного поста. Управление страной волей-неволей заставляет занимать более центристскую позицию. Когда вы являетесь депутатом от Мичигана, вы представляете население штата Мичиган. Но оказавшись президентом, вы становитесь представителем всех граждан без исключения.
Форда неприятно поразило, когда в 1980 году Рональд Рейган пытался помешать его выдвижению. Но фатальной ошибкой в ходе дебатов с Джимми Картером стало заявление о том, что Восточная Европа не находится под давлением Советов. Это также стало одной из причин его неудачи.
Можно сказать, что главная роль, которую сыграли Форд и его супруга Бетти, — это роль целителей. Форд старался воссоединить страну после отставки Никсона. И я помню, как он рассказывал о вмешательстве родных, стремившихся помочь Бетти избавиться от пристрастия к алкоголю и обезболивающим средствам. Имя Бетти Форд стало синонимом реабилитации. Первое, что вспоминаешь, сталкиваясь с этим понятием, — это Центр Бетти Форд. Такое впечатление, словно до него реабилитационных клиник вообще не существовало в природе. Превосходно пошутил на эту тему Альберт Брукс: «Где же тогда лечилась сама Бетти Форд?» — спрашивал он.
Форд с печалью наблюдал за тем, как со временем Республиканская партия все больше и больше склонялась к крайне правым позициям. Я присутствовал на съезде республиканцев в 1992 году, когда Джордж Буш был выдвинут на второй срок. Раш Лимбо занимал в зале, где проходил этот съезд, почетную ложу. Пэт Бьюкенен2 произносил речь на пленарном заседании. Форд обернулся ко мне и спросил: «Что стало с моей партией?»
Джордж Буш 41-й
Лучше всего характеризует Джорджа Буша-старшего разговор за обедом, который у нас однажды состоялся. Он сказал: «Вы же знаете моего внука, он еще был у вас в эфире во время съезда. Милый парнишка. Он поступает в Джорджтаун».
«Это хорошо», — отозвался я.
И тут он спросил: «А вы не знаете никого в Джорджтауне?»
Я ответил: «Но ведь вы — президент».
А он мне сказал: «Да понимаете, пользоваться свои положением мне как-то неловко».
Мне это очень понравилось. Именно за это многие любили его. Я достаточно близко общался с Джорджем Бушем и Билом Клинтоном, но Буш все-таки мне как-то ближе. Я даже собирался вместе с ним прыгнуть с парашютом, но мой врач запретил мне.
Буш был человеком планеты. Мне кажется, во время войны в Заливе он вполне проявил свою силу и свою восприимчивость. Он собрал коалицию, прогнал Саддама Хусейна из Кувейта и выиграл войну за сто дней с минимальными потерями. Ему хватило ума держаться подальше от Багдада. У него были прекрасные советники. Брент Скаукрофт, например, был категорически против вторжения в Багдад. Сомневаюсь, что Бушу понравилось, что его сын втянул нас в войну с Ираком. С абсолютной уверенностью я, конечно же, сказать этого не могу. Однако многое можно было понять по языку его тела. Я отдыхал в том же месте, что и Скаукрофт, когда The NewYorker опубликовал большую статью о нем. Там весьма критически отзывались об этой войне. И я решил спросить Буша, что думает об этом Скаукрофт. «Мы это не обсуждали», — ответил Буш.
После победы в Заливе у Буша была, кажется, 90%-ная поддержка населения. Когда наши части возвращались домой, их встречали торжественными демонстрациями. И если бы не экономические проблемы, народ относился бы к Бушу
Я считаю Буша добрым умным человеком, но ведь именно из-за Буша я попал в самую странную дипломатическую ситуацию, в которой мне только довелось побывать. Это случилось во время празднования его
Все, кто выступал до них, говорили очень пространно, поэтому церемония слишком затянулась. Я как ведущий старался изо всех сил веселить всех присутствующих и не давать им скучать. Но вскоре стало очевидно, что программу нужно каким-то образом укоротить.
И я сказал президенту Бушу, что предложу мировым лидерам выбрать кого-то одного, кто будет говорить от их имени.
Это услышал Дэн Куэйл и заметил: «Не слишком удачная идея…»
Но других вариантов не было, и президент согласился: «Хорошо, попробуйте».
Я подозвал к себе всех лидеров и обрисовал им ситуацию. Казалось, что все всё поняли. Бывший лидер Канады Брайан Малруни был ближайшим другом Буша и заявил: «Говорить буду я».
«Ладно», — согласился я.
Но Михаил Горбачев запротестовал: «Нет! НЕТ!»
Он сказал: «Я приехал из такой дали ради этого. Говорить буду я!»
Остальные переглядывались, не зная, как поступить. Они казались похожими на парней-старшеклассников, столпившихся на школьном дворе.
Я подошел к президенту и сказал: «У нас возникла небольшая проблема…»
Куэйл заметил: «Я же вам говорил!»
«Горбачев непреклонен», — сказал я.
И Буш ответил: «Ну что ж, это он изменил мир».
Я вернулся к Малруни и повторил ему слова Буша.
И Малруни согласился: «Действительно».
Горбачев поднялся, чтобы говорить. Я думал, он заведется надолго. Но нет: он шутил, говорил очень выразительно и закончил буквально за считанные минуты.
Когда я вспоминаю об этом, я сам с трудом в это верю. Ларри Зайгер из Бруклина бегал туда-сюда, ведя переговоры между Бушем и Михаилом Горбачевым…
Билл Клинтон
Посмотрите в словаре определение слова «очаровательный», и вы сразу представите себе Билла Клинтона. Самый заклятый его враг не продержался бы против него и пяти минут, но Билл мог и быстрее покорить его.
Я помню момент, когда в Белом доме вывесили его портрет. Был устроен прием по этому поводу, и Джордж Буш
Он удивился: «Вы что, шутите? Билл — лучший. Неужели вы этого не понимаете?»
Клинтон действительно один из самых умных людей, которых только можно встретить. Его знания поражают. Он познакомился с Хаей, и они тут же начали обсуждать Американский университет. Она закончила это учебное заведение, а он однажды выступал там с речью. Он вспомнил все аудитории, в которых побывал, и многих из администрации университета мог назвать по именам. Просто удивительно, сколько всего он знает и помнит. Он умеет вникать в самые разнообразные вещи — от кулинарии до баскетбола и управления государством.
Мне всегда нравилось брать интервью у Клинтона. Он — лучший собеседник в мире. Некоторые журналисты, правда, говорили, что он их разочаровал, но я этого никогда бы не сказал. Правда, он имеет привычку опаздывать, ну что ж тут поделаешь.
У него большое сердце, он прекрасно разбирается в черной культуре, и у него прирожденный талант разрешать проблемы. Он смог разобраться в ситуации на Балканах. И покинул свой пост, сохранив любовь сограждан. Если бы не Моника, его вообще можно было бы считать самым удачливым президентом.
Есть хорошее высказывание — забыл, кто его автор, может, я сам: «Не делай ничего такого, чего ты не хотел бы видеть в первом абзаце своей эпитафии».
Несмотря на достижения в борьбе с нищетой и в вопросе гражданских свобод, в первой строчке эпитафии Линдона Джонсона всегда будет стоять слово «Вьетнам». А у Никсона — «Уотергейт». Клинтон очень старался спихнуть Левински хотя бы во второй абзац. И все равно в первых строках возникает слово «импичмент».
Его явная слабость была в потакании своим желаниям.
Но разве у великих людей нет недостатков? Черчилль страдал манией. Линкольн впадал в депрессию. Интересно, как он это называл, своим голубым периодом? В свои черные дни он запирался ото всех. Когда у Линкольна или Черчилля случались моменты слабости, они могли полностью отстраниться от дел на три-четыре дня. Погружались в свои мысли или спали. Слабости Клинтона не мешали ему быть прекрасным президентом. Он всегда был и остается тружеником. Он постоянно в делах.
Даже самых лучших президентах есть за что укорять. Франклин Делано Рузвельт был великим — величайшим президентом на моей памяти. Мне было двенадцать, когда он умер. И я помню, как шел по улице и видел рыдающих людей. Рузвельт победил Депрессию и выиграл мировую войну. Не думаю, что кому-то еще из президентов довелось столкнуться одновременно с такими огромными проблемами. Но он не отдавал приказ бомбить железные дороги, ведущие к концентрационным лагерям. Он никогда не выступал за гражданские права или за черных на Юге. Элеанора говорила, что он мог бы сделать гораздо больше вместе с южными демократами, но предпочел остаться в стороне. Мне хотелось бы поговорить с Рузвельтом об этом. На каждого человека оказывает влияние его происхождение, время, в которое он живет, и сложности, с которыми ему приходится сталкиваться. Именно с этой точки зрения его и надо оценивать.
Как показало время, люди, которые пытались объявить импичмент Клинтону, остались в истории не более чем примечаниями. А Клинтон оказался замечательным президентом.
Джордж Буш 43-й
Джордж Буш мне действительно нравится. С ним замечательно ходить на бейсбольные матчи. Он из тех, кто просидит все девять иннингов. Мне грустно констатировать, что к тому моменту, как он покинул свой пост, его авторитет в народе упал до ниже некуда. Его проблема была в том, что он никогда не был любопытен. Его не интересовало неизвестное. А это большой недостаток.
Он сделал много хорошего. Он вложил в борьбу со СПИДом больше, чем любой другой президент в мире. Но когда я думаю о времени его президентства, то прежде всего вспоминаются его действия после 11 сентября, неспровоцированную война с Ираком, решение о начале которой было неверным с самого начала и которая обернулась для нас полным кошмаром, его неумелы действия при ликвидации последствий урагана «Катрина» и худший экономический кризис со времен Великой депрессии. Никто не мог этого предвидеть , когда я проводил дебаты между кандидатами от республиканцев накануне предварительных выборов в Южной Каролине в 2000 году. Но если сейчас просмотреть запись этих дебатов, можно заметить, что отголоски будущих проблем витали в воздухе уже тогда…
1
2 Известный политик, газетный колумнист и телеведущий со скандальной репутацией; придерживается ультраконсервативных взглядов.
О книге Ларри Кинга «А что это я здесь делаю? Путь журналиста»