«Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера (1343—1400)— это мозаика из религиозных, бытовых, романтических историй, поведанных средневековыми паломниками по пути из Лондона в Кентербери, людьми разных возрастов, социального положения и темперамента. Переложение этого произведения со староанглийского на современный язык писателем Питером Акройдом в очередной раз доказывает вневременной характер подлинной литературы.

Рассказ Врача

Жил некогда, как поведал один римский историк, рыцарь по имени
Виргиний. У этого достойного
и честного человека было много
денег и много друзей. А вот дочь
у него была одна-единственная — красавица, равной
которой не сыскать в целом свете. Госпожа Природа создала и вылепила ее с таким старанием, словно желала
заявить: «Взгляните на мою работу! Я, Природа, сотворила совершенное создание в точности так, как сама
задумала. Кто смог бы подделать такую красоту? Кто
сумел бы ей подражать? Даже Пигмалион не изваял бы
и не нарисовал бы лучше, сколько бы ни трудился с молотком или кистью. У Апеллеса и Зевксида вышло бы
намного хуже, как бы они ни усердствовали карандашом или кистью. Ни один скульптор не в силах со мной
состязаться. Это Всевышний Бог наделил меня властью
создавать и уничтожать все живые твари на свете. Я —
его представительница на земле. Я могу рисовать и играть как мне вздумается. Всё под луной подчиняется моему могуществу. Разумеется, я ничего не прошу за свой
труд. Я не ссорюсь со своим верховным владыкой. Я делаю все в честь Него, царящего на небесах. Потому
я и сотворила эту безупречную красоту». Такие слова,
наверное, сказала бы эта дама.

Этой девушке, которой так гордилась Природа,
было всего четырнадцать лет. Та же самая дама Природа,
что красит лилию в белый цвет, а розе дарит пунцовый
румянец, телу ребенка умело придает форму еще до его
рождения. Солнце позолотило ей волосы, уподобив
их своим утренним лучам. И все же добродетель этой
девушки превосходила ее красоту. У нее не было ни одного недостатка — все заслуживало только похвалы. Она
была чиста и телом, и душой. Она была невинна и плотью, и душой, скромна и терпелива и ни разу не сбилась
с пути добродетели. Она всегда разумно и почтительно
вела беседу и, хотя умом могла сравниться с Афиной
Палладой, оставалась умеренной в речах. Она не манерничала и не задавалась. Она никогда не пыталась
умничать. Иными словами, она была безупречной девушкой, неизменно выказывая скромность и изящество. Она всегда занималась какими-нибудь подобающими женщине делами, потому что не переносила лени
и праздности. Вакха же она чуралась. Она знала, что
вино, да еще в сочетании с юностью, может вызвать возбуждение. Зачем подливать в огонь масло или бросать
в него сало? Временами она даже сказывалась больной,
лишь бы избежать легкомысленных гуляний; ей бывало
неуютно на пирушках или вечеринках с танцами, где
вечно затевались интрижки и амуры. Ведь там юным
душам, едва расставшимся с детством, грозит опасность
слишком быстро повзрослеть. А опыт говорит нам, что
ничего хорошего от этого ждать не приходится. Пусть
дева повзрослеет, когда станет женщиной и женой.
Но не раньше.

Быть может, среди вас найдутся пожилые дамы,
наставницы юных девушек. Не упустите ничего! Я говорю вам только правду. Вас взяли наставницами для
дочерей знатных родителей по двум соображениям, как
вам известно. Или вы сохранили целомудрие и можете
служить хорошим примером, или вы поддались греху и,
следовательно, знаете все признаки слабости. Вам известен этот старый танец, и вы от него навсегда отказались.
Итак, ради бога, учите ваших подопечных держаться подальше от беды. Как-никак, лучший лесник — бывший
браконьер. Вор лучше других знает, как уберечь дом
от взлома. Поэтому берегите девушек. Кому, как не вам,
должно быть известно, как это сделать. Не заигрывайте
со злом, чтобы вас не проклинали как злодеек. Иначе
вы предадите всю семью, которая вас пригрела. Из всех
грехов на свете худший — предательство невинности.
Он недостоин прощения.

Послушайте и вы, матери и отцы, я и к вам тоже
обращаюсь. Вы обязаны стеречь и оберегать всех детей,
вверенных вашим заботам. Берегитесь: не подавайте им
дурных примеров. Наказывайте их за проступки. Иначе
их ждет гибель. И вы дорого заплатите за их грехи, это
я вам точно говорю. Беззаботный пастух теряет овец
одну за другой: из леса выходит волк и режет ягнят.
Я мог бы привести и другие примеры, но мне нужно
продолжать рассказ.

Эта юная девушка, Виргиния, не нуждалась в наставнице, которая учила бы ее добродетели. Ее собственная жизнь походила на учебник добродетели,
на книгу о добронравии, каждая страница которой
могла служить примером для скромных девственниц.
Она была так честна и благоразумна, что слава о ней
разошлась по всей стране, и все были наслышаны о ее
красоте и доброте. Все, кто любил добродетель, любили и ее. Конечно, как всегда, находились и завистники, которые ей пеняли за ее счастье и желали ей
несчастья или беды. Таких злодеев хорошо описывал
Блаженный Августин.

И вот однажды Виргиния отправилась в город вместе с матерью, чтобы посетить один из храмов. Таков
был обычай. И случилось, что городской судья, который был к тому же правителем той области, заметил
девушку, когда она проходила мимо. Он просто не мог
не обратить на нее внимания. У него даже сердце заколотилось. Он мгновенно влюбился в ее красоту и сказал
себе: «Я хочу ее! И я заполучу ее!»

Так в судью вселился злой дух и стал нашептывать
ему, что нужно обманом и хитростью завладеть этой
девушкой. Ни силой, ни деньгами ее нельзя было получить. От них никакого проку не будет. Ведь у нее
было много друзей. К тому же девушку эту защищает
ее собственная добродетель, так что она никогда не предастся ему. И вот, после долгих раздумий, судья послал
за одним худородным горожанином. Этот человек был
коварным негодяем, готовым на любую низость. Под
строжайшим секретом он рассказал этому человеку
о своей похоти и доверил ему свой замысел.

«Если ты откроешь это кому-нибудь, — пригрозил
судья, — то поплатишься головой».

Когда негодяй согласился помочь ему, судья обрадовался и осыпал его подарками.

И вот коварные заговорщики придумали такую хитрость, которая помогла бы судье похитить у Виргинии
девство. Это был искусно состряпанный замысел, суть
которого я сейчас вам объясню. Судью, кстати, звали Аппием — его имя хорошо известно в исторических трудах.
Я не выдумываю это все из головы. А его приспешника
звали Клавдием. И вот Клавдий отправился восвояси,
в свое бедняцкое жилище, а Аппий принялся предвкушать будущие удовольствия. Ему очень не терпелось.

День или два спустя этот лживый судья сидел в зале
суда и выносил приговоры по разным делам. Тут вошел
Клавдий и остановился посреди зала.

«Я ищу правосудия, — заявил он. — У меня прошение. Я возбуждаю дело против Виргиния. — Напомню,
что так звали отца девушки. — Если он отвергнет обвинение, то я приведу свидетелей, они подтвердят мою правоту. Рассудите дело, сударь. Правда на моей стороне».

Судья сделал вид, будто раздумывает об услышанном.

«В отсутствие ответчика я не могу вынести решения.
Призовите его в суд. Тогда я разберу вашу тяжбу», —
сказал он.

И вот Виргиния привели в суд и зачитали ему следующее обвинение:

«Ранее и отныне я надлежащим образом покажу
вам, господин судья, что ответчик злонамеренно
и предумышленно нанес ущерб вашему истцу, Клавдию. А именно, вопреки всякой справедливости, всякому закону и всякому чувству, ответчик украл у меня
под покровом ночи и темноты одну из моих рабынь,
связанную со мной долгом и обязательством. В ту
пору она была совсем еще юной. Я также утверждаю,
что ответчик злонамеренно и предумышленно объявил эту молодую девушку своей законной дочерью.
Господин судья, я приведу свидетелей, которые подтвердят мою правоту. Что бы ни говорил ответчик, эта
девушка — не его дочь. Верните мне ее, сударь, и поддержите закон».

Виргиний с ужасом смотрел на этого негодяя. Разумеется, он был готов поклясться, что Виргиния — его
родная дочь. Он мог бы доказать это в судебном поединке, как и полагается рыцарю. Он тоже привел бы
свидетелей, которые доказали бы, что этот подлец лжет.
Но ему никто не дал этого сделать. Судья наотрез отказался еще что-либо слушать. Ведь этот старик очень торопился. Он оборвал Виргиния на полуслове и сразу же
огласил приговор:

«Я постановляю, что истец в прошлом понес ущерб,
и теперь рабыня должна вернуться к нему. По каковой
причине вы, господин ответчик, не имеете более права
удерживать ее у себя в доме. Приведите ее и поместите
под мою опеку. Правосудие должно восторжествовать
любой ценой».

Так это произошло. Неправедный судия состряпал
дело, оклеветал благородного рыцаря — и вот Виргиний должен передать родную дочь в руки распутника!
Судья вот-вот растлит невинную деву. После оглашения приговора Виргиний вернулся домой и, понурив
голову, сел у себя в зале. Потом он позвал дочь. У него
было пепельное лицо и померкший взгляд. Он чувствовал к ней такую жалость, что просто не мог выразить ее
словами. Но он уже твердо решил, чтó делать.

«Дочь моя, — обратился он к ней. — Дорогая моя
Виргиния. Тебя ждет ужасная участь. Ты должна выбрать между смертью и вечным позором. О, если бы
я никогда не рождался на свет! Ты не заслужила такой
судьбы. Неужели ты родилась для того, чтобы пасть
от ножа или клинка? О милая дочь, погубительница
моя, я старался растить тебя в мире и в нежности. Ты
всегда царила в моих помыслах. Ты была моей первой
радостью, но теперь станешь моим последним горем.
Ты — жемчужина целомудрия. А теперь, моя дорогая,
ты должна терпеливо принять смерть. Таков мой приговор тебе. Я выношу его из любви к тебе, Виргиния,
а не из гнева или ненависти. Но ты должна умереть.
Я отрублю тебе голову, чтобы спасти от более ужасной
участи. Я проклинаю тот день, когда этот лживый судья,
Аппий, впервые увидел тебя!» — И отец рассказал ей
о том, что произошло в зале суда. Мне нет нужды повторять вам все это.

«О дорогой отец, пощади! — Таковы были первые
слова Виргинии, обвившей ему руками шею. А потом
она разразилась слезами. — Дорогой отец, неужели
я умру? Неужели нет другого выхода? Нет никакого
средства?»

«Никакого, любимая моя дочь. Выхода у нас нет».

«Тогда дай мне хоть небольшую отсрочку, чтобы
я оплакала свою участь. Ведь Иеффай дал своей дочери
время поплакать, прежде чем убил ее. Видит Господь,
она не совершала никакого греха. Ее единственная вина
состояла в том, что она первая вышла навстречу отцу,
когда тот с победой возвращался домой с войны. Он поклялся, что если одержит победу, то принесет в жертву
того, кто первым выйдет из дверей его дома. И первой
оказалась его родная дочь. — Тут Виргиния лишилась
чувств и рухнула на пол. Потом, придя в сознание, она
взглянула на отца. — Благодарю Бога, — сказала она, —
за то, что я хотя бы умру девственницей. Убей меня,
пока меня не осквернили. Во имя Бога, скорее!»

Так она сама молила отца взять меч и милосердно
убить ее. Потом она упала в обморок. Со скорбным
сердцем Виргиний схватил меч и одним ударом снес
ей голову. А потом, если верить историку, взял ее
голову за волосы и принес в судилище. Там он положил ее на стол перед судьей. Когда Аппий увидел
отрубленную голову, он приказал немедленно повесить Виргиния. Но тут собралась тысячная толпа, все
скорбели и жалели рыцаря. Все эти люди знали, или
подозревали, что судья сам нарушил и опозорил закон. Они давно заметили подлое поведение смерда
Клавдия, который выступал истцом. А Аппий давно
славился своим распутством. Никто ему не верил.
И народ выступил против него, обвинил его в обмане
и бросил в тюрьму; там, в камере, он покончил с собой. Клавдия приговорили к казни и хотели вздернуть
на ближайшем дереве, но Виргиний так убедительно
вступился за него, что негодяя не стали казнить, а отправили в изгнание. Жаль, конечно. А иначе этого
злодея непременно повесили бы. Все остальные виновники, замешанные в этом деле, были схвачены
и немедленно казнены.

Вот как воздается за грехи. Мы все должны вести себя
осмотрительно. Никто не знает воли Господней. Никто
не знает, как и куда Он нанесет Свой удар. Червь совести может долго питаться неправедной жизнью, а затем
внезапно ужалить. Однако, сколь бы ни скрывали зло,
порок всегда будет наказан. Вот что объединяет и простеца, и ученого: им не ведомы ни время, ни природа
собственной кончины. Так что остерегайтесь. Отвернитесь от греха, пока грех не выдал вас с головой.