- «Комильфо», 2013
- Действие книги разворачивается во время летнего отпуска главной героини — молодой современной женщины по имени Алена, страстно увлеченной рыбалкой. Мечтая поймать трофейную рыбу, Алена отправляется на поезде на рыболовную базу под Астраханью. Приключения и забавные вещи начинают происходить с героиней еще в поезде, ну а на рыболовной базе — сам бог велел.
Умная женщина, привыкшая к тому, что все в этом мире можно объяснить с позиции четко выстроенных логических цепочек, Алена сталкивается с вещами, объяснить которые привычными методами не удается. Все чаще и чаще героиня и ее друзья начинают задумываться о том, что, как выразился внутренний голос героини: «Если ты не знаешь о существовании волшебства, то это означает лишь, что ты не знаешь о его существовании, но отнюдь не подтверждает факт его отсутствия»…
Через опущенные шторки паланкина ничего толком нельзя было разобрать, но я интуитивно почувствовала, как мы вошли в какое-то помещение, потом долго шли по какому-то коридору, а затем стали спускаться по ступенькам куда-то вниз. Стало ощутимо прохладнее.
— Вот мы и на месте, — сказал Телар, и я почувствовала, как носилки коснулись пола.
— Тебе нужно переодеться, — озабоченно сказал он и выскользнул наружу.
Не прошло и минуты, как шторки плавно раздвинулись, и в паланкин, согнувшись в низком поклоне, вошла женщина. Она была одета в чёрную восточную абайю и расшитый золотом никаб, скрывавшие практически всё её лицо и тело, за исключением кистей рук; пальцев, унизанных массивными золотыми кольцами; больших карих глаз с длинными, густыми чёрными ресницами, да такими же чёрными, словно очерченными
карандашом, густыми бровями. Судя по рукам, женщина была молодой.
Немного помедлив на входе, она робко присела на колени рядом со мной и развернула толстый бежевый флисовый халат с капюшоном, который принесла с собой.
— Я должна переодеть Вас, госпожа, — робким, нежным голосом сказала незнакомка и, осторожно откинув простыню, начала меня раздевать.
Она действовала быстро и умело, практически не доставляя мне никакого беспокойства. Я лежала с закрытыми глазами и с наслаждением вдыхала прохладный воздух — дышать стало немного легче.
— Всего хорошего, госпожа, поправляйтесь, — ласково произнёс нежный голос, и по едва уловимому движению воздуха я поняла, что женщина покинула паланкин.
Один из носильщиков двинулся по направлению к носилкам, но Телар жестом его остановил, и мужчина с поклоном отошёл в сторону. Телар раздвинул шторки, наклонившись, поднял меня и вынес на руках в полутёмное, освещённое лишь свечами помещение. Это было необычное помещение, очень напоминавшее небольшую пещеру с каким-то белым налётом на стенах. Может, соляная пещера? Отовсюду веяло холодом и сыростью вперемежку с незнакомыми ароматами экзотических трав и цветов. Температура в помещении не превышала семнадцати-девятнадцати градусов тепла.
В середине пещеры стояла обыкновенная полутораспальная кровать, застеленная белоснежным бельём и шёлковым одеялом; мягкая подушка так и манила, обещая сладкий, безмятежный сон.
Телар уложил меня в постель, поправил под головой подушку и накрыл лёгким, но очень тёплым одеялом; отогнув его угол, он обнажил больную ногу. Не отрывая взгляда от моего лица, Телар протянул назад руку и тут же вернул её, но уже с чашкой в руке.
— Вот, выпей, это лекарство.
Я послушно выпила содержимое чашки, которое по вкусу напоминало разведённый в воде мёд, приправленный какими-то острыми специями. В общем, пить можно.
— Не волнуйся, Алён, сейчас тебя будут лечить, а твоя задача — поскорее уснуть, когда проснёшься, почувствуешь себя значительно лучше, — ласково сказал Телар, усаживаясь рядом с моей больной ногой, и, заметив мой вопрошающий взгляд, добавил: — Я всё время буду здесь, рядом. Спи.
Мужчина жестом отпустил носильщиков и, подняв на плечи привычную ношу, они неслышно удалились.
Уф-ф-ф, значит, это действительно не похоронная процессия… Вот ещё, спи… Заворожённая происходящим, превозмогая неимоверную слабость и стараясь контролировать затруднённое дыхание, я стала с любопытством разглядывать пещеру.
У изножья кровати стоял человек, колдовавший над небольшим стеклянным сервировочным столиком, уставленным баночками и пузырьками с разноцветным содержимым. Мужчина был преклонного возраста, смуглокожий. На его чисто выбритом лице не осталось ни единого участка кожи, не испещрённого глубокими старческими морщинами, даже большой крючковатый нос — и тот был в морщинах. Всё бы ничего,
подумаешь, старый человек… только вот чёрные глаза его, удивительно подвижные и молодые, никак не вязались с очевидной древностью лет, да и отточенные, быстрые движения рук, что-то смешивающих в нескольких баночках, выдавали присутствие в человеке мощной энергии, как правило, не свойственной старикам. Любопытный симбиоз. Мужчина был одет в длинную кремовую рубаху с рукавами, очень напоминающую восточную галябию; его голову и затылок прикрывал малиново-белый йешмаг, закреплённый толстым чёрным обручем — акалем. Араб, да и только… Странно, каким ветром его занесло в Индию?
Помимо баночек на сервировочном столике разместилась туристическая мини-горелка, оживляющая тишину помещения шипящим сине-жёлтым пламенем. На конфорке, в небольшой металлической миске, кипела какая-то каша — именно она источала этот необыкновенный дурманящий аромат, заставляющий глаза слипаться. А может, это лекарство подействовало? Странные ощущения: очень тепло внутри, настолько тепло, что под одеялом становится жарко и хочется раздеться, я чувствую, как начинаю потеть, как если бы выходила простуда под действием отвара липы. Может, поспать? Ни за что! Пока не сориентируюсь на местности — не дам себе заснуть, даже если придётся держать смежающиеся веки пальцами.
А спать хотелось с каждой минутой всё больше и больше, отчасти из-за того, что дышать стало значительно легче. И поэтому у инстинкта самосохранения несколько притупилась бдительность — он уже не переживал по поводу того, что я могу задохнуться во сне. В конце концов, устав бороться со сном, я закрыла глаза и впала в полузабытьё, оставив на страже подсознание, чётко улавливающее все звуки в помещении.
— Когда это случилось? — сквозь полудрёму услышала я незнакомый звонкий голос, по всей видимости, принадлежавший лекарю, и почувствовала, как чьи-то пальцы нежно коснулись места укуса.
— Около пятидесяти минут назад, — ответил Телар.
— Волшебная змея?
— Она.
— Хм… удивительно: девушка не только всё ещё жива, но ещё и в сознании, да и особых спазмов удушья не наблюдается. Такой яд распространяется очень быстро и уже должен был заблокировать важнейшие жизненные функции организма, — задумчиво проговорил Вахиб, чем-то смазывая рану.
— Спасибо волшебной настойке квера Леса, если бы не она — всё было бы уже кончено.
— Не только настойке, — голос лекаря звучал всё так же задумчиво. — Я заметил на её руке знакомый браслет, если бы не он, настойка оказалась бы бесполезной. Ничего не хочешь рассказать?
— Не сейчас. Скажу лишь одно — браслет попал к ней случайно, но по всем правилам, так что она его законная владелица, — обдумывая каждое слово, ответил Телар.
— Ну что же, раз ты это утверждаешь, то больше вопросов нет, — голос Вахиба зазвучал более расслабленно. — Ты мне друг, но Закон есть Закон.
— Всё понимаю, дружище. И, по-моему, я никогда не давал повода сомневаться в том, что всегда ему следую, — несколько жестковато сказал Телар.
— Извини, просто я узнал этот браслет.
— Разумеется, я тоже.
— Ещё раз прости.
— Всё в порядке.
О чём это они? Что за тайны с браслетом? И какая такая волшебная змея? Бред какой-то. Наверное, я сплю и брежу.
Мужчины замолчали. Я слышала лишь шипение газовой горелки и чувствовала непонятные манипуляции на своей ноге: её уже несколько раз чем-то мазали, накладывали какие-то примочки, потом обтирали и снова накладывали примочки, снова мазали… Ноге было то больно, то холодно, то жарко; потом её дёргало, пощипывало, пекло и снова ей было холодно… Кошмар какой-то… а вдруг она после всех этих процедур отвалится? Это было последнее, о чём я подумала, погружаясь в глубокий сон…
Я открыла глаза и огляделась. У изножья кровати, спиной ко мне, тихо беседуя, сидели Телар и знакомый лекарь. В памяти, в чёткой последовательности пронеслись события этой страшной ночи: остров, гроза, укус странной полосатой змеи, беспамятство, необъяснимое путешествие на побережье Гоа на руках у Телара, пещера… Неужели я всё
же уснула? И сколько проспала? Не знаю сколько, но по ощущениям — не меньше недели.
Я глубоко вдохнула и с радостью почувствовала, что дыхание больше ничто не блокирует. Теперь тело. Я осторожно пошевелила руками, ногами и поёрзала в постели, стараясь не привлечь к себе внимание, — уж очень не хотелось, чтобы мужчины созерцали меня во время исследований собственных возможностей. Невероятно, но я чувствовала себя так, словно и не было этого ночного кошмара, как будто я не висела на волоске от смерти совсем недавно… Неужели хвалёный чудо-лекарь сделал своё дело и
поставил меня на ноги? Нет, пока лежу, ничего наверняка утверждать нельзя, для начала нужно попытаться встать, тогда и пойму, поставил или нет.
Я активно заворочалась в постели и сладко потянулась, делая вид, что просыпаюсь. Оба мужчины немедленно вскочили и с двух сторон подошли ко мне.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил Телар, усаживаясь справа от меня.
— Отлично! Словно пережила перерождение! Хм, надеюсь, не в вампира, — счастливо улыбаясь, ответила я.
Удивительно, но отличное самочувствие начинаешь понимать и по-настоящему ценить, только серьёзно переболев.
— Ну вот и славно, — облегчённо выдохнул Телар и обменялся с Вахибом красноречивым взглядом.
«Ну и что они там перемигиваются? Что-то произошло, пока я спала? А вдруг из-за проблем с дыханием я громко храпела!?» — с ужасом подумала я, изучая выражения лиц мужчин.
— Ребята… что с ними? — вдруг спохватилась я, вспоминая прошедшую ночь. — Они в порядке? Этот жуткий шторм… можешь с ними как-то связаться? И как Баксик? —
Я умоляюще посмотрела на Телара.
— Не волнуйся, ребята в полном порядке. Мои люди предложили им эвакуацию, но они отказались, тем более что сразу после того, как мы покинули акваторию острова, буря стихла. Я оставил людей приглядеть за ними, на всякий случай. И парни в курсе, что ты пошла на поправку, но требуют переговорить с тобой лично, поэтому чуть позже сможешь пообщаться с ними по телефону, — успокоил меня Телар. — Что касается щенка, то он просил передать тебе пламенный привет.
У меня от сердца отлегло.
— Прям так и попросил? — улыбнулась я его последней фразе.
— Прям так и попросил, — честно подтвердил Телар, понимая, что я воспринимаю его слова как шутку.
— Пока не вставайте, разрешите, я Вас осмотрю, — всё тем же моложавым голосом, тоном, не допускавшим возражений, сказал лекарь и, усевшись рядом со мной с противоположной от Телара стороны, взялся за кисть моей руки. — Да, ввиду Вашего плохого самочувствия мы не успели познакомиться, меня зовут Вахиб, — добавил старик, переворачивая мою руку ладонью вверх.
— Алёна, — улыбнувшись, представилась я, внимательно наблюдая за действиями старика.
Лекарь насыпал мне на ладонь какой-то белый порошок, напоминающий тальк, и теперь аккуратно распределял его пальцами по поверхности. Закончив, Вахиб впился немигающим, острым взглядом в многочисленные морщинки, проявившиеся на ладони под воздействием порошка, изредка поворачивая её под разными углами, по всей видимости, для того, чтобы лучше что-то рассмотреть.
Он что, гадалка? Ничего себе, медосмотр… А как же пульс, давление, язык? И где мой любимый градусник?
— Вахиб — необычный доктор, — как бы отвечая на мои не высказанные вслух вопросы, пояснил Телар. — Он всё видит по руке.
— Здорово! — восхищённо воскликнула я и, обращаясь к лекарю, с нескрываемым любопытством спросила: — И что Вы там видите? Жить буду?
— Терпение, молодая леди, Вы меня сбиваете, — строго сказал Вахиб, не отрывая взгляда от ладони.
Я послушно замолчала и свободной рукой смахнула волосы со лба — чёлка отросла, пора подстригаться. Рука снова опустилась на постель, но вместо прохладной простыни обнаружила под собой что-то тёплое и мягкое — руку Телара. Я вздрогнула, но не отдёрнула руки, а повернула голову к мужчине и ласково ему улыбнулась. Наши глаза
встретились, и рука Телара осторожно, но крепко сжала мою… Глаза мужчины излучали такую теплоту, нежность и сострадание, что я невольно им залюбовалась: так необычно и в то же время приятно ощущать поток подобных эмоций от человека, сильного духовно
и физически. Я почувствовала, как меня охватили ответные чувства, за исключением разве что сострадания, и по всему телу пробежала лёгкая, приятная дрожь.
— Телар, оставь, пожалуйста, её руку в покое, — вдруг раздался суровый голос Вахиба. — Не это я сейчас пытаюсь разглядеть на её ладони.
Дёрнувшись от неожиданности, я повернула голову на голос: старик всё так же напряжённо всматривался в мелкие чёрточки на моей ладони, только вот губы его теперь были крепко сжаты, безмолвно намекая на недовольство хозяина.
— Извини, я немного увлёкся, — виновато пробормотал Телар, опукая мою руку на кровать, и вовсе не нужно было в этот момент смотреть на него, чтобы понять — он покраснел, и я не стала, дабы ещё больше его не смущать.
— Я так и понял… причём давно, — голос Вахиба немного смягчился.
Хм… а я вот не поняла: давно понял, что Телар немного увлёкся или понял, что Телар увлёкся давно? Это только в математике от перестановки слагаемых или множителей результат остаётся прежним, а в русском языке всё по-другому: переставишь слова — и смысл сказанного запросто может измениться. Иногда это очень удобная штука, например, когда нужно «налить воды», то есть наговорить кучу разных вещей, а
по сути не сказать ничего или сказать так, чтобы смысл сказанного мог толковаться двояко… прям как юристы при составлении договора… А лекарь случайно не юрист по совместительству?
Тем временем старик закончил изучение моей ладони и тщательно её вытер влажной тряпкой. Затем он левой рукой взялся за моё запястье, а пальцами правой начал постукивать по драгоценным камням надетого чуть выше запястья браслета. Если бы я не видела, чего касаются его пальцы, то решила бы, что он стучит по клавиатуре компьютера. От изумления я даже забыла поинтересоваться, не напутал ли он чего, лишь следила за его манипуляциями широко раскрытыми глазами, честно ожидая, чем всё это закончится.
Завершив непонятные действия, старик выжидающе уставился на пустую золотую пластину браслета, временами бросая взгляд на драгоценные камни. Если бы лекарь не был другом Телара, то я бы наверняка заподозрила, что он к ним примеряется, поэтому с трудом подавила в себе желание отдёрнуть руку.
«Как тебе не стыдно!» — раздался в моей голове возмущённый голос.
«Почему?» — удивилась я.
«Этот человек спас тебе жизнь, а ты думаешь про него невесть что!»
«Неправда, ничего такого я не думаю… — смутилась я, как если бы меня застукали на соседской яблоне с полными карманами яблок. — Просто всё происходящее очень странно и необычно, а ответов на эти странности у меня пока нет, но это вовсе не означает, что я не пытаюсь их получить, потому и лезет в голову всякая ерунда. Но в данном случае ты прав, и я постараюсь контролировать свои мысли, извини».
— Итак, я закончил, — прервал мой внутренний диалог Вахиб, который, по-моему, впервые с момента нашего знакомства улыбался.
— И каков неутешительный вердикт? — хитро прищурилась я.
— Ну почему же неутешительный, — продолжая улыбаться, ответил лекарь, обнажая крупные белоснежные зубы… все свои. — Ваши органы функционируют нормально, за исключением…
— …я знаю, всё в порядке, так и должно быть, — поспешно прервала его я, не дав завершить фразу. — Продолжайте, пожалуйста.
Как будто не заметив вмешательства с моей стороны, и ничем не выказав ни удивления, ни любопытства, тактичный лекарь продолжил:
— Итак, всё в порядке, опасность миновала. Сегодняшний и завтрашний день Вы проведёте здесь и пройдёте небольшой ускоренный реабилитационный курс лечения, собственно, мы с Вами его уже начали. Если будете выполнять все предписания и не станете отлынивать от процедур, то через пару дней практически полностью восстановитесь. Вам всё ясно?
— Да, доктор, большое Вам спасибо, — искренне поблагодарила я старика.
— Вот Ваше расписание, — сказал лекарь и протянул исписанный неразборчивым почерком лист бумаги. — Пропускать процедуры нельзя, если хотите быстро поправиться. Сейчас позавтракаете, потом поспите, а потом действуйте согласно расписанию. Всего доброго.
Позавтракаете? Значит, ещё утро? Ну и дела.
— «Чтобы толстой свинкой стать, нужно много есть и спать», — почему-то брякнула я внезапно пришедшие на память строки из детского стихотворения.
Начавший было убирать со столика баночки и скляночки старик вдруг резко выпрямился и, гневно сверкая зрачками, выпалил:
— Вы, молодая леди, не отдаёте себе отчёт в том, что произошло и чем всё это могло и ещё может для Вас обернуться. Вас с того света едва вырвали, а Вы о фигуре заботитесь!
Телар укоризненно зыркнул на старика, откровенно не одобряя его выпада. Зря он так: ну откуда же бедному лекарю знать, что шутки у меня такие?
— Извините, — запинаясь от стыда, пролепетала я. — Сама не знаю, что на меня нашло… э-э-э… просто стишок вспомнился. Конечно же, я сделаю всё, как Вы говорите, мне бы очень не хотелось, чтобы Ваши усилия оказались напрасными. Вы замечательный доктор!
По изменившемуся выражению лица было видно, что старик немного оттаял. Пробурчав что-то себе под нос, он продолжил опустошать сервировочный столик.
Пользуясь моментом и пытаясь, с одной стороны, избежать нового взрыва неудовольствия со стороны лекаря, с другой — продемонстрировать кротость и покорность, я осторожно спросила:
— Извините, ещё один малюсенький вопросик: а если мне не удастся уснуть — видите ли, у меня сейчас мысли вихрем роятся в голове от пережитых событий, — то можно я просто тихонечко полежу с закрытыми глазами где-нибудь на пляже в тенёчке?
Похоже, старик видел меня насквозь — повернувшись, он посмотрел на меня так, словно всем своим видом говорил: и кого ты, собственно, пытаешься надуть? Можно подумать, честно задрыхнешь, если скажу «нет». Но, будучи мудрым человеком, он коротко ответил:
— Можно, — и криво усмехнулся.
— А это тебе, — сказал Телар, протягивая широкие оливковые батистовые брюки — красотища — сил нет! — и мою родную жёлтую футболку, только чистую и отглаженную.
Я покосилась на свои джинсы, одиноко лежащие в ногах, — спасибо, что не выбросили — а точнее, на то, что от них осталось… Мама дорогая! Это же мои любименькие походные штанишки! Ну и что, что им пять лет и они в заплатках, они же лю-би-мень-кие, а к любименьким понятие возраста неприменимо. Разглядывая обрезок штанины, кумекая, как лучше изловчиться и переделать покалеченные джинсы в шорты, я, совершенно не задумываясь над произносимыми словами, брякнула, кивая на потрясающие оливковые шаровары:
— А чьи это штаны?
Я вздрогнула от звука разбившегося о пол пузырька и последовавшего за ним бурного потока ругательств. Мне не был знаком этот язык, но интонация, с которой слова были произнесены, беспардонно выдала содержание. Я быстро взглянула на лекаря — похоже, мой вопрос сразил старика наповал: он смотрел на меня с изумлением, транслирующим немой вопрос: «Откуда ты такое, человече?» На короткий миг мне стало не по себе. К сожалению, я не успела превратить немой монолог в открытый диалог, сбитая громким хохотом Телара.
— Алён, как это чьи? — сквозь смех спросил Телар. — Твои, разумеется. Уж не думаешь ли ты, что я их у кого-то одолжил или, ещё лучше, с кого-то снял? Посмотри внимательно — там этикетка висит, не успел оторвать. Мы же не на необитаемом острове находимся, кругом магазины.
Я почувствовала себя ужасно глупо и, стараясь скрыть смущение, состряпала на лице самое невинное выражение.
— Сейчас мы поднимемся в номер, и ты сможешь принять душ и переодеться, а потом отправимся на завтрак, — сказал Телар.
Я скользнула по нему взглядом — мама дорогая! — в отличие от меня, переодетой в мягкий, чистый халат, он всё ещё был в ночной грязной и мятой одежде. Бедный, значит, всё это время Телар от меня не отходил… Откинув одеяло, я осторожно села, намереваясь встать. Разгадав мои намерения, Телар подхватил меня на руки и усадил в стоящие наготове старые знакомые носилки с балдахином, на этот раз оборудованные двумя мягкими креслами.
— Мы опять поедем в этом катафалке? — возмутилась я, как только Телар оказался рядом со мной и шторки паланкина сомкнулись.
— Потерпи, таков порядок. Когда сможешь нормально топать собственными ногами — обязательно устрою тебе прогулку, — мягко, но твёрдо сказал Телар.
— Я чувствую себя в этой штуке последней дурой, — пробурчала в своё оправдание я и глубоко вздохнула.
— А я — нет, — сказал Телар. — И ещё, если всё время чувствовать себя первой умной, то вскоре разовьётся мания величия, а это, знаешь ли, очень опасная штука.
— Мне это не грозит, — спокойно возразила я и, спохватившись, возмутилась: — А что это ты мне зубы заговариваешь? Я всё жду, когда ты наконец пояснишь, что со мной произошло, а также ответишь на миллион пятьсот тысяч вопросов, которые разрывают на части мою несчастную голову. Ещё чуть-чуть и тебе придётся реанимировать меня после смерти от любопытства.
— Я больше чем уверен: мои ответы на твои миллион пятьсот тысяч вопросов породят ещё пятнадцать миллионов вопросов с твоей стороны. Боюсь, урчание моего голодного желудка помешает восприятию и осмыслению тобой всего того, о чём я собираюсь поведать, — прыснул со смеху Телар. — Твоё любопытство сможет дожить до послезавтрака?
— Оно постарается, но ничего не обещает, — благодушно ответила я и невинно захлопала глазками.