- Доналд Бартелми. Мертвый отец / Перевод с англ. М. Немцова. – М.: Додо Пресс, Фантом Пресс, 2017. – 272 с.
Доналд Бартелми (1931–1989) – американский писатель, один из столпов литературного постмодернизма ХХ века, мастер малой прозы. Автор 4 романов, около 20 сборников рассказов, очерков, пародий. Лауреат десятка престижных литературных премий, его романы – целые этапы американской литературы. «Мертвый отец» (1975) – как раз такой легендарный роман, о странствии смутно определяемой сущности, символа отцовства, которую на тросах волокут за собой через страну венедов некие его дети, к некой цели, которая становится ясна лишь в самом конце.
Ткань повествования – сплошные анекдоты, истории, диалоги и аллегории, юмор и словесная игра. Это один из влиятельнейших романов американского абсурда, могучая метафора отношений между родителями и детьми, богами и людьми: здесь что угодно значит много чего. Книга осчастливит и любителей городить символические огороды, и поклонников затейливого ядовитого юмора, и фанатов Беккета, Ионеско и прочих.
НАСТАВЛЕНИЕ СЫНОВЬЯМ
Мы убедились, что ключевая мысль в отцовстве есть «ответственность». Перво-наперво, что тяжкие кусы синего или серого неба не падают и не сокрушают наших тел, либо прочная земля не превращается в податливую пропасть под нами (хотя за последнее порой, и в неверном смысле, несет ответственность отец землеройный). Ответственность отца есть главным образом в том, чтобы дитя его не умерло, чтобы в физию ему впихивалось довольно еды для поддержанья его и чтобы тяжкие одеяла оберегали его от зябкого, промозглого воздуха. Отец почти всегда несет ответственность с доблестью и стойкостью (за вычетом случаев чадонасильников, либо чадопохитителей, либо управляющих детским трудом, либо больных, нечестивых половых упырей). Дитя живет, по большей части, выживает и становится здоровым, нормальным взрослым. Хорошо! Отец преуспел в своей обременительной, зачастую весьма неблагодарной задаче по поддержанью в ребенке дыханья. Хорошо потрудился, Сэм, твое дитя заняло свое место в племени, у него хорошая работа – торговать термопарами, – оно женилось на приятной девушке, коя тебе нравится, и оплодотворило ее до того предела, когда она несомненно родит новое дитя, вскорости. И не в тюрьме. Но замечал ли ты легкий изгиб в уголке рта Сэма II, когда он смотрит на тебя? Сие означает, что ему не хотелось, чтобы ты его называл «Сэм II», с одной стороны, а с дву хдругих сторон сие означает, что у него в левой штанине обрез, а в правой штанине крюк со штропом, и он готов тебя прикончить тем либо другим, выпади ему случай. Отец ошарашен. Что он обычно говорит, при таком-то противустоянье, так лишь: «Я тебе пеленки менял, сопляк». Говорить такое неправильно.
Во-первых, это неправда (девять из десяти пеленок меняются матерями), а во-вторых, это немедленно напоминает Сэму II о том, по чьему поводу он злится. Злится он на то, что был мал, когда ты был велик, но нет, не в том дело, он злится на то, чтобыл беспомощен, когда ты был могуч, но нет, и это не то, он злится на то, что был случаен, когда ты был необходим, не вполне оно, он обезумел, потому что, когда любил тебя, ты не замечал.
Смерть отцов: Когда отец умирает, отцовство его возвращается ко Все-Отцу, кто есть сумма всех мертвых отцов, взятых вместе. (Сие не есть определение Все-Отца, лишь один аспект его бытия.) Отцовство возвращается ко Все-Отцу, во-первых, потому, что там ему и место, а во-вторых, для того, дабы в нем можно было отказать тебе. Передачи власти подобного рода отмечаются подобающими церемониями: сжигаются головные цилиндры. Теперь ты, безотцовщина, должен справиться с памятью об отце. Зачастую память сия мощней живогоприсутствия отца, есть внутренний голос, командующий, разглагольствующий, дакающий и некающий, – бинарный код, да нет да нет да нет да нет, управляющий каждым твоим, твоим самомалейшим движеньем, умственным либо же физическим.
На каком рубеже становишься ты собою? Никогда целиком, ты всегда – отчасти он. Сие привилегированное положенье в твоем внутреннем ухе есть его последняя «прерогатива», и ни един отец никогда ее не упускал.
Сходным же образом ревность есть страсть бесполезная, ибо направлена преимущественно на ровню, а сие есть направленье неверное. Есть лишь одна ревность, коя полезна и важна, – ревность первородная.
Отцеубийство: Отцеубийство есть скверная мысль, во-первых, потому, что противоречит закону и обычаю, а во-вторых, потому, что доказывает, без малейшего сомненья, что всякое желобчатое обвиненье отца против тебя было справедливо: ты целиком и полностьюесть гадкая личность, отцеубийца! – входишь в классличностей, повсеместно презираемых. Сей жаркий порыв можно испытывать, но не выражать его действием. Да это и не есть необходимо. Не необходимо истреблять собственного отца — его истребит время, это практически наверняка. Твоя истинная задача лежит в другом. Истинная твоя задача как сына есть воспроизводство всех до единой гнусностей, коих касается сие наставленье, но в истощенной форме. Ты должен стать своим отцом, однако вариантом его, что бледней, вялей. Гнусности суть условье работы, но пристальное изученье позволит тебе выполнить сию работу дряннее, нежели исполнялась она допрежь, тем самым перемещаясь к златому веку пристойности, спокойствия и утишенных лихорадок. Вклад твой будет не мал, но «малость» есть одно из тех понятий, в кои ты должен метить. Коли отец твой был капитаном Батареи, ты удовольствуйся капральством в той же батарее. Не посещай ежегодных встреч. Не пей пива или не пой песен на таких воссоединеньях. Начинай с шепота, пред зеркалом, по тридцать минут в день. Затем связывай себе руки за спиною на тридцать минут в день, либо убеди кого-то другого делать сие для тебя. Затем выбери какое-либо из самых глубоких своих убеждений, как то веру в то, что все твои почести и награды имеют к тебе какое-то отношенье, и отрекись от него. Друзья помогут тебе от него отречься, им можно телефонировать, если примешься соскальзывать в отступничество. Видишь шаблон – примени его на практике. Отцовство можно если не покорить, то по меньшей мере «отвергнуть» в этом поколенье – совместными усильями всех нас вместе.
Как-то резковато, сказала Джули, когда они дочитали.
Да, оно и впрямь выглядит резковато, сказал Томас.
Или, быть может, недостаточно резко?
Это бы зависело от личного опыта того, кто выносит суждение, судить ли это как слишком резкое или судить это как недостаточно резкое.
Терпеть не могу релятивистов, сказала она и швырнула книжку в огонь.
Тряска дороги. Пыль. Пот. Дамы за беседой.
Сломаю тебе большие пальцы.
Это ты так думаешь.
Иди гуляй.
Снежинки, эхом, перекати-полем.
Прямо по сусалам полным приводом.
У него мотня возбухла.
Я знаю.
Голод по совершенству непокорный дух порой напоминает мне лорда Бейден-Пауэлла.
Я знаю.
Там была записка?
Зудит в правом яйце.
Иногда забывает и впивается слишком многими зубами.
Чпокни одну из них. Станет получше.
Какова мотивация?
Я подозревала его с самого начала.
В самом начале его ныне быстро тускнеющей карьеры.
И в беднейших домах орехи жарят и сладкие отруби.
Драная кожа и лысеющий синий бархат.
Где тут трах дают?
Определенные провокации с которыми не могло справиться правительство.
Долгая череда восторгов и прочих духовных переживаний.
Он был доволен.
Вне себя.
Что-то подрагивает в равновесии.
Гульфик отделанный мехом серебристых обезьянок.
Он был доволен.
Чувствовать вот что важно.
Жест был сделан.