Фрагмент из книги Жани Саме «Высокая мода»
У этих женщин есть несколько жизней. Этих женщин много. Они неуловимы. Они прозрачны, как светлячки, ранним утром рассыпающиеся в золотую пыль.
У этих моделей есть приставка «топ» — не столько из-за длины ног, сколько из-за головокружительных гонораров, — час от часу, от подиума к подиуму и от одного показа к другому они умирают под занавес, чтобы воскреснуть в новом месте. И в новом обличье…
Кутюрье меняют их на свой лад, воплощая в них свои фантазии, и сиюминутные образы рассеиваются вместе с аплодисментами. От их жизни остаются лишь огромные залежи глянцевой бумаги, обеспечивающей целое состояние не только им, но и фотографам, этим похитителям красоты, пытающимся поймать ее с лучшего ракурса, в лучшем свете, с лучшей экспрессией.
По утрам перед дефиле, как браконьеры, расставляющие свои капканы, они шныряют в отведенном для них пространстве напротив подиума, чтобы пометить себе место, написав свое имя мелом на полу. Там, откуда двумя часами позже на сцену будет смотреть живая пятисотглазая пирамида.
Как-то на дефиле Унгаро я сидела рядом с Аленом Делоном. Парализованный зрелищем, он смотрел на скольжение этих невероятных созданий: палевый макияж, чуть прикрытая шелком грудь, довольно длинные ступни, невесомые сандалии или туфли на головокружительно высоких каблуках. Девушки равнодушно проходили мимо с безразличной и сомнамбулической элегантностью.
Делон повернулся ко мне: «Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где можно встретить этих женщин?» Нет, я не знала. И никто не знает. Они существуют только в лучах прожектора и в воображении их творцов-кутюрье, и, как облака, возникающие и распадающиеся в небе, они никогда не живут долго. Они исчезают за сценой вместе с макияжем. А из гримерки выходят лишь анорексичные красотки в джинсах и футболках, замедляющие шаг, чтобы позволить папарацци сделать последний снимок, и устремляющиеся навстречу следующему подиуму, к казенным лимузинам, отданным в их распоряжение автомобильными компаниями, убежденными, что ни одна рекламная кампания не сравнится с дверцей машины, открываемой перед Кейт, Жизель или Наоми… В этом мире нет бесплатных вещей.
Предпочтя фотосессии подиумным гонкам, увлекшись невероятными рекламными контрактами, став бизнес-леди или звездами одного фильма, дивы подиумов Клаудия Шифер, Линда Евангелиста, Инес де ла Фрессанж уступили место семнадцатилетним малышкам, которым выпадет лишь тень славы богинь восьмидесятых.
Я видела на своем веку сотни, тысячи коллекций, получая приглашение как пропуск, принимающий каждый раз иной облик: визитная карточка, фотография, афиша, кусочек ткани, кожаный браслет, письмо в бутылке, багажная этикетка, газетная бумага с отпечатанным на ней именем и кодовым номером — две буквы и цифра между ними — обозначение места каждого приглашенного. Этот номер — ваш золотой ключик.
«С 3 А» — это хороший знак. Вас предполагают усадить в блоке С (это тот, что посредине, почетный), на третьем месте (без комментариев), в первом ряду, бинго! Буква «А» обозначает первый ряд, предназначенный для многотиражных СМИ и почетных гостей, которые приходят туда, как на генеральную репетицию Джонни Холлидея. Публика попроще попадает в сектор В. Ассистенты и представители менее крупных изданий — в сектор С. Бездельники — в D или еще дальше. Сектор J — это уже следующий эшелон. В нем все has been, публика stand by с приглашениями без мест, безликая, но изменчивая толпа, занимающая свободные места, — и тогда свет наконец гаснет.
Stand by, толпа с входными билетами, создает массовку. Не выказывая усталости или гнева, они способны битый час ждать у контроля, пока не уберут заграждения и можно будет впорхнуть, как стайка воробьев, в храм моды, где их бог — Лагерфельд или Гальяно, Гескьер или Дрис ван Нотен, Маржела Мартин или Демельмейстер — будет служить им обедню. Оказаться в последнем ряду для них счастье. Не быть в первом — оскорбление для важных персон или считающих себя таковыми…
Но есть и исключения. Принцесса Катара на показе дома «Dior» устроилась в четвертом ряду. Только потому, что она попросила об этом, дабы не появляться на снимках рядом с Бернаром Арно, звездами и старлетками, чьи бесчисленные фото убеждали, что мода предназначена юным. Молодость здесь очень важна. Самый роскошный шиншилловый мех на семидесятилетней даме, пусть она и давняя преданная клиентка, лучше убрать с первого плана.
В тот год, когда Синди Кроуфорд работала для «Chanel», поприветствовать ее приехал Ричард Гир. Это было возле Лувра, на площади Каруcель, раскинувшейся вокруг пятидесятиметрового подиума, окруженного полуторатысячной толпой журналистов. На входе был такой кавардак, что прибытие суперзвезды фотографы просто проморгали. Ричард Гир занял свое место абсолютно незамеченным, к чему он не привык. Он пожаловался организаторам, передавшим новость ответственному лицу: «Месье Легран, нам придется переделать вход месье Гира. Предупредите фотографов». Прекрасного Ричарда незаметно вывели через потайную дверь, чтобы он смог войти во второй раз под вспышки фотокамер.
Присутствие VIP-персон — это часть успеха шоу, но нельзя забывать главное: коллекции. Хотя как-то в Милане публика затмила подиум и итальянская пресса сфокусировалась на звездах — пиф-паф, нескромные вопросы, снимки, — на одежду даже не взглянули…
Когда крупные издания посвятили шесть колонок публике и только двадцать строк самим дефиле, реакция была ужасной. В следующем сезоне наши журналисты обнаружили в своих почтовых ящиках в придачу к приглашению извещение с убедительной просьбой прийти в девять утра в салоны «Armani» и «Ferre», где маэстро лично выдадут им письменные разъяснения особенностей их новой линии одежды.
Смысл послания был понятен. Если итальянские журналисты сфокусировали внимание на гостях, вместо того чтобы писать о представленных моделях, значит, они просто не могли о них судить. Необходимо было преподать им урок…
Это правда, что сегодня в Париже, Милане и Нью-Йорке именно публика превращает дефиле в праздник. Чтобы украсить первый ряд, руководство «Scherrer» пригласит Жерара Депардье, «Vuitton» — Уму Турман, «Chanel» — Николь Кидман, «Dior» — Шэрон Стоун. Суперзвезды согласны приписать плюсик к и без того гигантскому рекламному контракту, подписанному с той или иной маркой.
В прежние времена достаточно было встретить Эдит Крессон и Мишель Аллио-Мари у Торрент, мадам Тьерри Бретон у Шанель, Анук Эме или Бетти Лагардер у Унгаро, чтобы поверить в особые отношения, которые возникают благодаря платью, подаренному, одолженному или купленному, или же полному гардеробу, щедро оплаченному фирмой, как в случае с Клаудией Кардинале и Джорджо Армани. Взамен в «L’Пil» («Vogue»), «La Semaine» Стефана Берна, «Les gens» Агаты Годар появлялись фотографии, запечатлевшие их приверженность той или иной марке. Отличная реклама!
Иногда зрелище разворачивается прямо в зале и выплескивается на сцену. Однажды так произошло у Жан-Поля Готье. Пришел Филипп Старк — дизайнер, преображающий миры и города: стулья и диваны, рестораны, крос совки «Puma», Елисейский дворец, словарь Ларусс. Знаменитость предстала как обычный папаша, прихвативший с собой младенца. Все взгляды обратились на «Starck Family», когда мадам Старк расстегнула лиф, чтобы покормить ребенка. Платья были тотчас забыты, все взоры обратились к этому пострафаэлическому материнству — необычному, неуместному и невероятному.
Ничто так не веселит взрослых, как ребенок. На показе Унгаро крошечная девочка, зачарованная миллиардами мыльных пузырей, разлетевшихся в финале, побежала ловить их у сцены. Малышка кружила среди платьев, а мы не могли отвести от нее глаз. Маленькая племянница Бетти Лагардер похитила популярность у самой моды…