Ирина Жукова родилась в военном гарнизоне в Саратовской области в 1983 г. Закончила Воронежский политех, занималась тяжелым машиностроением, написала диссертацию по организации производства. Училась в литературных мастерских Creative Writing School на курсе прозы Майи Кучерской и на курсе автобиографии Екатерины Ляминой.
Рассказ публикуется в авторской редакции.
Анька уткнулась деду в шею холодным носом, втянула табачный, яблоневый дух и дернула его за воротник:
— Ну, покажи!
Дед хитро усмехнулся. За усами не видать, но Анька знает: улыбается дед, по глазам понятно. Желтые, кошачьи, все в лучах морщин.
— Дееед!
— Расчирикалась, пеструшка. — Дед провел смуглой мозолистой ладонью по рыжим косам, погладил родинку на худеньком плече, маленький трилистник трефы, и прогудел:
— Слазь с колен. И стул неси.
Анька легко спрыгнула на траву, в три прыжка доскакала до сарая, ухватила колченогий табурет и бегом назад.
— Ну, торопыга, два шага до дома не сделает! Ладно, давай поломатку, сгодится.
Анька заулыбалась и уселась прям в траву, не жалея белый сарафан.
— Давай, дед, не болтай, — нетерпеливо проговорила она, не отрывая глаз от волшебного кармана алой дедовой рубахи.
— Смотри внимательно.
Дед достал из кармана колоду и ловкой рукой раскинул на табурете клетчатый зеленый веер. Скомандовал:
— Тяни три.
Анька наугад выбрала три карты и, укрывшись от деда ладошкой, заглянула: дама червей, туз треф и десятка пик.
— Выбирай одну.
Потирая трефовую свою родинку, Анька задумалась: «Туз, и масть моя! Бабушка говорит — удача в делах. Пусть будет». И, ерзая на месте от волнения, спрятала карты назад в колоду.
Дед собрал веер, смешал, скинул из ладони в ладонь и обратно. Потом спрятал карты назад в карман рубахи, достал папиросу, медленно закурил и выдохнул с кольцом дыма:
— Ищи свою карту.
— Дед, — запротестовала Анька, — ну давай, из уха достань!
— Не-а! — смеются дедовы усы.
— Ну дед, ну из рукава! — Анька поняла, что почти кричит.
— Будешь вопить, придет бабка, и нам обоим попадёт.
Тут не поспоришь, дед прав, бабушка Мила — умна, красива, но очень уж сурова. Фокусы с картами, например, не любит, а это уж совсем непонятно, как так можно-то. Анька нехотя поднялась с колен, отряхнула сарафан и пошла деду за спину, искать свою карту. Опять выпустил из-под руки, теперь ищи по саду. А найти надо. Когда дед не угадывает, он подарки дарит. Правда, попросить ничего нельзя, дед сам приносит. Но дедовы дары — и того лучше, что сам себе в самой смелой мечте пожелаешь. Один раз в лесу земляничную поляну показал. Сами наелись и домой ведро привезли. В другой раз он Аньку на конезавод возил и целый день учил держаться в седле. А последний раз подарил монету, старый дореволюционный рубль, который Анька давно уж приметила и частенько запускала по столу волчком. Достал его из шкатулки, просверлил дырку и повесил Аньке на шею на шнурок. С тех пор она его не снимала.
— Мне, пожалуй, пора, — дед поднялся, забрал табурет и пошел вон из сада. — А ты ищи!
— Дед, ну как же так? А карта?
— А ты ищи, ищи! Как найдёшь — ко мне не ходи, вечером покажешь.
— Почему не ходить?
— Я сегодня за стол пойду, во двор к Межлинским, знаешь, вниз по улице, в арку?
— Знаю, там Васёк живёт.
— Вот туда, да. Не приходи, там большая игра сегодня. Не малявок учить.
Дед оставил табурет у сарая и вышел за калитку.
Анька бродила по саду, снимала с кустов спелую малину и складывала её в банку. И хмурилась. Ну как не ходить? Дед давно говорит: ты — моя удача, мой талисман, как же не пойти-то? А ну как карта не придёт? Проиграется дед, бабушка с него шкуру спустит, это она давно грозится. Анька аж остановилась. Нельзя так. Как вот человек без шкуры? Это без волос что ли? Анька представила деда без его взлохмаченной седой гривы — хвост в руку толщиной — и почувствовала, как скручивается что-то внутри в тугой, жгучий ком. Да бес с ней, с картой, хоть и туз! Анька оставила банку под кустом и бегом бросилась за калитку. Отбивая по брусчатке дробь стоптанными каблуками, она помчалась вниз по улице, к дальней арке, туда, где в маленьком дворике под старой грушей стоит грубо сколоченный игральный стол.
Вечерами за столом собираются местные игроки. Дед Михалыч — отставной прапорщик, он скоро ослепнет. Бабушка говорит, от пьянства слепнут. А Михалыч закладывает ежедневно. Видно, недолго ему осталось в карты смотреть.
Ещё Протасов. Этот работает в колонии для несовершеннолетних. Бабушка Аньку пугает, что отдаст ее Протасову за плохое поведение. Только Анька уверена: бабушка никогда никому её не отдаст, да и колония местная — для мальчиков она. Поэтому Протасова Анька не боится.
А вот Шмитт — мерзкий длинноносый старикашка с липким взглядом. Этого все дети обходят по кривой дуге, хотя и говорит он тихо, ласково, и от того ещё страшнее. И собаку свою он лупит, это каждый знает. Бедный мордатый Борман. Бабушка говорит, он бы его ещё Адольфом назвал. Анька не понимает, что общего между этими именами и чем Адольф хуже, но все равно кивает. Соседи Шмитта не любят, но за игральный стол зовут всех, кто готов играть на деньги.
Заглянув в арку, Анька увидела, что игра уже началась.
Первым рыжую головенку приметил Шмитт:
— Смотри, Цыган, твоя девчонка! — ласково проговорил он. — Иди к нам, милая!
Анька виновато смотрела на деда, но он, как будто не сердился, поманил её рукой:
— Подойди, Анна.
Анька подошла, положила деду подбородок на плечо и попыталась заглянуть в карты. Но дед сложил их зеленой клетчатой рубашкой вверх, повернулся и заговорил:
— Я ж тебе сказал не ходить сюда. — Он аккуратно оправил на девочке сарафан, особенно карманы. Будто что-то вытащил оттуда.
— Но дед, а как же твоя удача, а что если проиграешь, бабушка же тебе хвост отстрижет! Гриву! Ну, то есть, шкуру. Спустит, в смысле, — тараторила Анька.
— Что? О, господи! — расхохотался дед.
— Слыхал, Цыган? — смеялся красноглазый Михалыч, — Имей в виду!
— Цела будет моя шкура, обещаю. — Дед поцеловал мягкую рыжую макушку и подтолкнул девочку в сторону арки. — А теперь иди.
— Да не прогоняй. Пусть посмотрит, — гадко улыбался Шмитт.
— Дед? — Анька покосилась на веселившихся мужиков.
— Ну, чего тебе?
— Возьми мою, — прошептала она, стягивая через голову свой талисман.
— Что?
— Возьми мою удачу, — Анька протянула деду монету.
— Спасибо. — Дед заулыбался усами. — Иди, иди.
Анька никак не могла уснуть. В открытую форточку, надувая штору, дул холодный ветер с реки. Пахло яблоками и далеким костром. С улицы доносились голоса молодежи, собиравшейся в соседнем саду, переклик горлиц и лай собак. Еле слышен был перестук колес далекого поезда. Вечером Бабушка вернулась с рынка встревоженная и до сих пор гремела во времянке кастрюлями. Когда во дворе хлопнула калитка, Анька сорвалась с кровати и босиком пробежала по холодным половицам к двери. В щель было видно бабушкино лицо с печальными темными глазами. Она помотала седой головой, так что качнулись длинные серьги, и тихо проговорила:
— Уж вся деревня слыхала, что ты банк снял! А жена Протасова рассказала, что мужики думают, ты жульничал!
— Дураков за нос водить — не жульничество. А воспитательная мера.
— Никто не поверит, что это случай: подряд сдать пару, тройню и каре тузов!
— Так они сами просили.
— Рамир! Это шулерство!
— Ну и что? Не докажут, дюжина человек у меня за спиной стояла и каждый подтвердит, что я чист.
— Убьют тебя, Рами, — заплакала бабушка.
— Не дури, — рассердился дед, — лучше возьми денег, пойди завтра, книг Аньке купи. Девке в школу скоро. Остальное на счет положим, нам её ещё растить.
Анька шмыгнула под расшитое одеяло и накрылась с головой. Дверь тихонько отворилась, впустив в комнату немного света.
— Ну, Анька, смотри, цел мой хвост! — Дед сел на кровать и погладил мягкий ком одеяла. Анька вскочила и уткнулась ему в горячую шею:
— Тебя теперь убьют?! И ты умрёшь, как мама и папа!
— Нет, что ты, огонёк, я всегда буду с тобой. Ну, не разводи болото! Смотри, вот и пропажа твоя. — Дед провёл рукой по рыжей косе и достал из-за уха трефовый туз. — Ну, твой?
— Мой, — выла Анька. — Дед, не надо больше карт. Пожалуйста, дед!
— Не буду. Не реви.
— Ты и бабушке говорил не буду, а сам…
— Ну, то — бабке, а то — тебе. Сказал: не буду. А туз себе оставь, мне не давай, как я без туза играть стану?
— Не отдам! Ни за что не отдам, — Анька спрятала карту под подушку и села сверху.
— И это возвращаю. Спасибо. — Дед надел Аньке её амулет.
— Он тебе сегодня принес удачу?
— Ты — моя удача. — Дед уложил Аньку и укрыл, задержавшись пальцем на маленькой трефовой родинке на плече. — Спи.
Иллюстрация на обложке рассказа: Gracey Zang