Вышедшая в серии «ЖЗЛ: Kunst» новая биография Ленина за авторством Льва Данилкина наделала много шума. Да и ее главный герой – фигура неоднозначная. Удалось ли Данилкину осовременить Ленина, рассказав о нем «новым» языком, можно узнать из коллекции рецензий журнала «Прочтение».
Галина Юзефович / Медуза
Главное ее достоинство — это, конечно, совершеннейшее игнорирование что советского, что антисоветского дискурса. Как известно, лучший рецепт написания исторического произведения состоит в том, чтобы «все знать и все забыть», и Лев Данилкин свято следует этой рекомендации. Он очевидно отлично знаком с необъятной библио-ленинианой, но это знакомство не застит ему взгляд — он пишет о Ленине словно бы впервые. Гений, отец мировой революции, великий злодей, тиран, фанатик и убийца — все эти характеристики напрочь исключены из поля авторского внимания. Ленин для него — прикольный (да-да, именно так) исторический и человеческий феномен, не более, но и не менее. Фигура большого масштаба, лишенная сколько-нибудь выраженного знака и не предполагающая однозначной оценки.
Андрей Бабицкий / Горький
Любовь к герою довольно предсказуемо ведет к тому, что других персонажей в книге не остается. Есть немного Крупской, а все прочие — коллеги, оппоненты, подчиненные — совершенно бесплотны, десубъективированы и безыдейны. Самая большая роль, на которую они могут рассчитывать — это быть соглядатаями, свидетелями и объектами постоянных насмешек. Два исключения — ничем не оправданные биографические вставки про Ивана Бабушкина и Николая Баумана — только подтверждают правило. Ленин постоянно хохочет над глупостью и нерешительностью своих соратников и врагов; взрывы этого хохота проходят через текст, как закадровый смех через комедийные сериалы.
Все это было бы, наверное, не так обидно, если бы Данилкин халтурил. Но нет — пусть он и не нашел новых важных первоисточников, в его знакомстве со вторичной литературой, любознательности, усердии и таланте сомнений нет. Он приложил много сил, чтобы избавить советские жизнеописания Ленина от самых заметных их недостатков — цензурной пустоты и кромешной бездарности, но повторил главный их недостаток. У него получилась не биография, а житие.
Дмитрий Быков / Афиша Daily
Можно было бы заметить — если уж судить автора по законам, им самим над собою признанным, — что в этой книге, лучшие главы которой транслируют ленинский дух и стиль, не слишком уместны геополитические рассуждения, да и вообще всерьез говорить о геополитике невозможно уже сейчас, а через год будет неприлично. Единственное, пожалуй, в чем сказалось у Данилкина влияние текущего момента, довольно-таки гнилого и в политическом, и в нравственном смысле, — так это в понимании истории как непрерывной и непременной борьбы за сферы влияния. Даже иные марксисты, кажется, смотрели на вещи шире. Тема «Ленин и Запад» — чрезвычайно перспективная — у Данилкина не разработана вовсе, поскольку Ленин путешествовал не только как конспиратор и вовсе не как турист; как и типологически сходный с ним Петр, он был пропитан западным духом — и вовсе не рассматривал Россию как альтернативный центр мира, противопоставленный англосаксам. В каком-то смысле Ленин доверял Западу больше, чем России, — а у Данилкина он играет с Западом в кошки-мышки и видит в нем только оплот империализма; думается, что отношения Ленина с Джоном Ридом и Армандом Хаммером — заложившие основу «американизма двадцатых годов», как называл это явление Катаев, — заслуживали более подробного рассмотрения. Но это остается задачей следующих биографов, недостатка в которых не будет.
Константин Мильчин / ТАСС
«Пантократор…» кажется странным экспериментом, в котором автор доказывает самому себе, что может абсолютно все. Например, актуализировать Ленина, не бородатого классика из советской традиции и не кровожадного маньяка из антисоветской. Привести его в Москву второй половины 2010-х, усадить в барбершоп, в бургерную, в крафтовую пивную, на велодорожку, сводить в «Гараж» и парк Горького. Историчен ли этот Ленин? Да какая разница. Читайте эту биографию как прозу. Так она вам доставит удовольствие.
Анна Наринская / Новая газета
Можно подумать, что автор биографии Ленина посмотрел первый сезон сериала «Шерлок», главным приколом которого был «перевод» викторианского времени в наше (кэбмэн превращался в таксиста, холмсовская трубка более изящно трансформировалась в никотиновый пластырь и т.д.), и навеки впечатлился. Но целью авторов британского сериала и был собственно этот самый кунштюк, шутка, игра ради игры. А в книге Данилкина это важный инструмент «утепления» и демифолагизации, та самая постылая «живинка», декларирующая отношение к читателю как узколобому обормоту, который вне своих «онлайнов/оффлайнов» и «алиэкспрессов» ничего вообще воспринимать не может.
В редких случаях, правда, этот прием дает уникальные возможности — если не для «объяснения» героя, то для «объяснения» автора.
Илья Стогов / Санкт-Петербургские ведомости
Сто лет назад у нас в стране произошли события, заставившие вздрогнуть всю планету. И если вам захочется понять, в чем именно состояла суть этих событий, вы можете открыть любую выпущенную к юбилею книжку. Еще до Данилкина собственные биографии Ильича успели опубликовать телеведущий Млечин, историк Армен Гаспарян, член Французской академии Элен Каррер д,Анкос, а также несколько дюжин авторов. И все они, поигрывая ироничными британскими усмешками на губах, объяснят вам простую истину: сути у данного события нет, как нет и повода говорить о каком-то особенно выдающемся событии. Даже у тех, кого принято считать гениями и злодеями истории, на носу обязательно отыщется прыщик.
Сергей Васильев / Прочтение
Данилкин проделал большую подготовительную работу, вслед за своим героем объехав огромное количество мест и перелопатив массу литературы. Тем обиднее, что попытка осовременить Ленина оказалась чисто стилистической. Выход на действительную актуальность трудов и дней вождя революции в наше время совершается лишь в беглом упоминании борьбы с памятниками да в сравнении нынешнего и прошлого состояния империализма. И вот здесь, надо отдать автору должное, он находит понятные, не вычурные и не нарочито современные слова, которые действительно хорошо доносят его мысли и наводят на размышления. Жаль, что все это теряется в эклектичном стиле вкупе с бесконечными ляпами вроде «то была рассчитанная рокировка под шахом».