Виктор Пелевин. Смотритель. Коллекция рецензий

Вскоре после выхода первой части романа «Орден желтого флага» на книгу откликнулся ряд уважаемых критиков, чьи отзывы собраны в коллекцию рецензий «Прочтения».

Лев Оборин/ Rolling Stone
Первое, что удивляет в «Смотрителе», — коммерческое, очевидно, решение сделать из него двухтомник, причем второй том начинается еще в первом. Второе — это решение сопроводить роман антологией текстов, повлиявших на его замысел. Видимо, Пелевин окончательно разочаровался в своей аудитории, но такой ход сильно напоминает объяснение анекдота после его рассказывания.

Источников вдохновения — культурных отсылок — в «Смотрителе» действительно не занимать: это обманчивая утопия, в которой узнаются мотивы, приемы и имена из Гессе, Тынянова, Пепперштейна, Воннегута, Дэна Брауна, «Розы Мира», «Матрицы», мультсериала «Аватар», теории струн и еще много чего.

Наталья Кочеткова/ Lenta.ru
«Орден желтого флага» как будто похож разом на все предыдущие тексты Виктора Пелевина. Во всяком случае, читатель отыщет в романе целый ряд узнаваемых черт. Это и система параллельных миров: первый — Ветхая Земля — существует отдельно и даже не подозревает, что когда-то известный врач и маг Франц-Антон Месмер создал другой мир — Идиллиум. Его Смотрителем стал российский император Павел Первый (заговорщики убили не его, а специально для этих целей созданного императором двойника, неупокоенный призрак которого до сих пор бродит по Михайловскому замку). И, как водится, Идиллиум становится для героев (и автора) поводом порассуждать о реальности и иллюзорности обоих миров.

...Нет в книге лишь того, за что Пелевина так любят одни и ненавидят другие: попытки все объяснить.

Дмитрий Быков/ «Новая газета»
Как и предупреждали издатели, каждый сам решит, о чем этот роман: его содержание и смысл зависят только от читателя. Я по крайней мере решил, что это роман об оптимальном способе существования современного писателя. Лучшее, что он может, — это продать нулевой во всех отношениях текст за ненулевую сумму и тем сохранить себя до лучших времен. Когда они наступят — не сомневайтесь, Пелевин напишет прекрасную прозу. Впрочем, они могут и не наступить, и тогда «Смотритель» — прекрасный эпилог двух веков русской культуры, постепенный ее переход в никуда. Следующий роман, если доживем, будет в трех томах и без букв вообще.

Анна Наринская / «Коммерсантъ»
...вроде можно только радоваться, что на этот раз — ну, во всяком случае, в этом, первом, томе романа — Пелевин не поминает ни хипстеров, ни випстеров, ни, слава тебе господи, укропов и ватников и вообще не играет ни в какие игры с современной российской актуальностью, лишь изредка снисходя до грустно-иронических пассажей вроде такого: «Смещение императора Павла произошло по типичной для русских революций схеме: английский посол напоил нескольких офицеров и велел им убить государя — что те, как и положено русским европейцам, немедленно исполнили. На этом убийстве по большому счету и прервался европейский вектор развития России — страна наша стала сползать в еврозавистливую азиатчину». (Тут стоит сказать, что шуток и каламбуров в этом тексте несравнимо меньше, чем мы привыкли ждать от этого автора.)

Михаил Визель/ «Год Литературы»
Что в «Смотрителе» точно хорошо — так это то, что Пелевин, перенеся действие в идеальный мир, созданный в эпоху Павла, перестал наконец усиленно каламбурить и пытаться, «задрав штаны», бежать за злободневностью. Месмер, иллюминаты, мальтийские рыцари и буддийские монахи интересуют его теперь гораздо больше, чем персонажи из «Фейсбука», от которых трещали по швам и лопались предыдущие два романа, особенно второй из них, «Любовь к трем Цукербринам». Интересуют не в смысле стилизации, а в смысле фигур, на которых ему проще объяснять, чтó его беспокоит. А беспокоят его, как всегда, вопросы сна и яви, реальности и иллюзорности.

Андрей Архангельский/ «Огонек»
Некрасоту описать всегда легко, всегда можно, пишет Пелевин, а вот красоту — невозможно, только с помощью констатации: «она прекрасна» или «она прелестна». Почему так? Почему для описания красоты у нас, по сути, нет слов? Потому что красота — это отсутствие изъянов, то есть, в сущности, ничто.

То же и с романом: если и не красоту, то по крайней мере безошибочность его линий на этот раз мы оценить можем, хотя и не можем в полной мере описать. Но что такое, если вдуматься еще раз, красота? Безошибочность линий и есть.

Галина Юзефович/ Meduza
Признаться, такой чистой, безукоризненной скуки книги Виктора Олеговича Пелевина не вызывали во мне со времен, пожалуй, «Шлема ужаса». Очищенный от актуальных аллюзий и пророческого пафоса, а заодно и от языковой игры, дистиллированный и бесцветный «Смотритель» представляет собой — ну, да, типичного голого короля. И хотя сам автор обнажает данный прием, в самом тексте романа давая отсылку к этому хрестоматийному образу (все же в чем-чем, а в рефлексивности Пелевину не откажешь), предлагаемая им дальнейшая трактовка («дура, король потому и голый, что сейчас тебя драть будет») выглядит амбициозно, но не особо убедительно. Что-то не похоже, что во втором томе Пелевин в самом деле будет нас «драть». По крайней мере, пока не верится.