Между музеем и библиотекой
На фоне катастрофического падения российского книжного рынка очень любопытно наблюдать за теми его отраслями, которые не только не теряют позиций, но наоборот, становятся всё более и более успешными. Помимо детских иллюстрированных изданий и бизнес-литературы это прежде всего редкая и коллекционная книга. Москва была, есть и долго ещё будет центром российского книгоиздания и торговли, но столицей отечественных книжных раритетов является, судя по всему, Петербург. Косвенное подтверждение этому — открывшаяся 11 сентября в Государственном Эрмитаже выставка, посвященная
— Пётр Геннадьевич, что вообще такое «редкая книга»?
— Редкая книга — это коллекционное, библиофильское издание, которое не всегда является старинным или антикварным. Так же, как и отличительной особенностью редкой книги является не только малый тираж. Редкая книга выделяется на фоне других изданий и своим форматом, и сортом бумаги, и композицией набора, и шрифтом, и переплётом, и иллюстрациями. Книги нашего издательства, не просто редкие, они, не побоюсь этого слова, — уникальны.
Мы продолжаем традиции издания библиофильских книг, сложившиеся в Серебряном веке. В это время было принято относиться к книге как к произведению искусства, предмету роскоши, созданному для почитания, любования, коллекционирования. Тогда особое значение придавалось не только содержанию книги, но и её художественному оформлению. Не случайно существовали «подносные» издания — роскошно оформленные книги, которые раньше преподносили в дар членам царской фамилии, представителям духовенства.
Примером для нас стала издательская деятельность Санкт-Петербургского Кружка любителей русских изящных изданий, образованного в 1903 году. Его членами были влиятельные петербургские библиофилы, издатели, типографы, художники и книготорговцы, представители многих знатных фамилий и высокопоставленные государственные чиновники. Они объединились, чтобы (цитирую) «содействовать развитию художественной стороны издаваемых в России произведениях печатного и графического искусства и способствовать взаимному сближению собирателей означенных произведений». Стремление нашего издательства — возрождать в России искусство рукотворной книги, книги имеющей непреходящую духовную, культурную и коллекционную ценность.
Название издательства — «Редкая книга из Санкт-Петербурга» — было придумано и зарегистрировано в начале 1991 года, когда город ещё назывался Ленинградом. Но через несколько месяцев ему вернули его историческое название. Поэтому уточнение «из Санкт-Петербурга», которое подразумевалось как знак приверженности традициям, знак качества, отличительная особенность, показатель высокого художественного уровня, после переименования города несколько утратило остроту. Некоторые даже считают его излишним, сокращают при упоминании, просто — «Редкая книга».
— В течение последних лет двенадцати государство закачивает в книжную отрасль колоссальные ресурсы: книжные фестивали и ярмарки, региональные и федеральные литературные премии, гранты издателям и переводчикам отечественной литературы, в конце концов Российский книжный союз возглавляет бывший премьер, а ныне председатель Счетной палаты С. В. Степашин... Вы ощущаете эту поддержку?
— Что касается государственных программ, то ни премий, ни грантов мы пока не получали, но издательство ежегодно приглашают участвовать в Санкт-Петербургском международном книжном салоне, где наша экспозиция размещается на стенде Правительства Петербурга. Несколько раз меня включали в состав делегации города для представления на международных книжных ярмарках.
Но в открытие издательства — аренду и ремонт помещения, закупку оборудования и материалов, я вложил все свои средства, заработанные в период предпринимательской деятельности. Очень сложно пришлось после кризиса девяносто восьмого года: денег катастрофически не хватало, мне даже пришлось продать собственную квартиру, чтобы сохранить издательство. Издательство было спасено от полного разорения только благодаря поддержке мецената, который, увидев созданные нами книги и проникнувшись нашей идеей, решил поддержать нас, оказал финансовую поддержку. Он и сейчас нас поддерживает, за что я ему очень благодарен.
— Что стало самой большой победой за годы существования издательства?
Самая большая победа — в том, что мы не просто существуем до сих пор, а активно и плодотворно занимаемся творчеством, продолжаем удивлять, вызываем всё больший интерес к нашим изданиям и обретаем новых почитателей. 11 сентября в Государственном Эрмитаже откроется выставка, посвящённая двадцатилетию издательства, юбилей мы решили отмечать в этом году. На выставке мы покажем всё, что было создано за это время, а это около тридцати изданий; в Эрмитаже будут впервые представлены четыре новые книги издательства — «Слово о полку Игореве» с иллюстрациями Юрия Люкшина и полностью рукописным текстом, выполненным каллиграфом Денисом Лотарёвым, «Азбуковник языческой Руси» с иллюстрациями Бориса Забирохина, русская народная сказка «Царевна-лягушка», с иллюстрациями братьев Трауготов и «Диалоги. Поэзия русских и французских поэтов конца XIX — начала XX века» с иллюстрациями Алексея Каменского, работа над которыми завершается в настоящий момент.
— Какая из этих книг далась сложнее всего?
— Пожалуй, «Царевна-лягушка», над которой мы начали работу с выдающимися российскими книжными иллюстраторами Александром и Валерием Трауготами, десять лет назад.
— Столь долгая работа связана с кончиной В. Г. Траугота в октябре 2009 г?
— Не только. Много времени ушло на творческий процесс: разработку композиции, создание иллюстраций, макета. Нужно было придумать дизайн переплёта, подобрать бумагу, продумать элементы оформления. Но, я доволен результатом и надеюсь, что книга будет иметь успех.
— Это то, что известный коллекционер М. И. Башмаков в своих статьях называет «книгой мастера», когда художник делает издание целиком?
— Это скорее то, что называется по-французски «livre d’artiste», дословно — «книга художника». Я спорил с Марком Ивановичем по этому поводу. Мне кажется, его перевод этого термина — не совсем точен. Всё-таки мастер — это скорее ремесленник. Мы же говорим об искусстве. Или, точнее, о высоком ремесле, ставшем искусством.
— Как бы вы сформулировали применительно к вашему издательству то, что называется у маркетологов уникальным торговым предложением, что отличает вас от остальных ваших коллег — в том числе выпускающих редкую книгу?
— Наши книги обладают всеми атрибутами истинно редкого — библиофильского, коллекционного издания: небольшой нумерованный тираж (максимум 30 экземпляров. При том, что тиражи книг, изданных Кружком изящных искусств от 65 до 200 экземпляров, считались минимальными!); каждый экземпляр подписан художником и издателем. В работе над книгой используется старинное переплётное и типографское оборудование. Текст набирается вручную и затем вручную же печатается на станке XIX в. на роскошной бумаге ручного литья, как правило, закупаемой за границей, так как в России такую бумагу не производят. Края книжного блока мы чаще всего не обрезаем, поэтому можно увидеть характерный «бахромчатый» край бумаги. Черты библиофильства можно увидеть и в композиции книги и наборной полосы: несколько авантитулов, большие поля, специально подобранный шрифт. Издания оформляют видные российские и зарубежные художники. Каждая из включенных в книгу иллюстраций — оригинал, подписанный художником. Переплёты для книг выполняются в лучших традициях переплётного искусства. Мне не известно ни одного издательства в мире, которое сегодня работало бы так же, как мы.
— Как вы оцениваете сегодняшнюю полиграфическую культуру в России?
— Контраст с девяностыми, когда многие гнались за прибылью и экономили на бумаге, переплёте, на технической редактуре и даже обычной корректуре, забывали про ГОСТы, которые вырабатывались годами, и просто правила хорошего тона, ощутим. Сейчас издательский бизнес более культурный, более цивилизованный. Вместе с тем, технические возможности типографий в России часто ещё не соответствуют требованиям времени. Мне, например, как и многим, свои каталоги приходится печатать за границей.
— Отечественная культурная и духовная традиция предполагает, что неказистость — скорее достоинство, чем недостаток, а главное — это красота внутренняя, а не внешняя. Ваши книги сделаны весьма изобретательно, роскошно. Мне кажется, вы должны были сталкиваться с каким-то скепсисом и непониманием, внутренним сопротивлением со стороны экспертов и широкой публики...
— Это пережиток советского времени, когда считалось, что все должны ходить в одинаковой тёмной одежде, жить в типовых домах со стандартной мебелью, быть равнодушными, а то и презирать красивые и изящные вещи, а те, кто выделялись из общей массы — уже были подозрительны. Великий итальянский издатель Джамбаттиста Бодони писал, что если роскошь проявляется в библиотеке человека сильнее, чем в других вещах, которыми он обладает, то это верный признак образованности её владельца и его стремления к знаниям. А если состоятельные люди начинают собирать изысканные дорогие издания, то задача издателей — их выпускать. По-моему, искусство книги, так же, как и музыка, живопись, искусство высокой моды или любое другое искусство — это то, что помогает постигать мир через красоту. «Книги делают нас лучше», как говорил Гончаров.
— Сколько лет продается тираж?
— Каждый раз по-разному. Habent sua fata libelli — и у книг есть своя судьба, как говорили древние, каждой книге необходим свой ценитель, обладатель. Для меня главное — сделать так, чтобы издание получилось, имело собственное лицо, характер, темперамент, чтобы я был удовлетворен результатом. Мне важно видеть интерес и реакцию людей, которым я его показываю. Так, например, у меня не осталось ни одного экземпляра книги «Семь заклинаний, молитв, обрядовых песен из поэзии Шумера и Вавилонии». После нескольких лет переговоров я выкупил эту книгу у одного коллекционера по цене, вдвое превосходящей первоначальную. А на следующий день он мне позвонил, и сказал, что очень об этом жалеет.
— Хорошо. Ну вот, например, книга Тонино Гуэрры «Мёд» сколько времени продавалась?
— Нисколько. Ещё до выхода первого экземпляра тиража все остальные экземпляры уже были расписаны между будущими обладателями.
— Ваш клиент и покупатель, а скорее даже, как я понимаю, почитатель, друг вашего издательства — он каков?
— Это образованный в том, что касается литературы и искусства, состоятельный, успешный, любящий и ценящий жизнь во всех её проявлениях человек.
— Выдающегося баскетболиста Майкла Джордана как-то на пике его карьеры спросили, на каких условиях он готов оставить спорт. Он ответил: «Миллиард долларов, и я бы еще подумал». Если бы вас спросили...
— Это моё призвание, дело всей моей жизни. И я надеюсь, что не возникнет таких обстоятельств, которые заставят меня от него отказаться.
войдите или зарегистрируйтесь