- Леонард Млодинов. Евклидово окно. — М.: Livebook (Гаятри), 2013. — 384 с.
То, что американский ученый, специалист по квантовой физике, Леонард Млодинов дружил с астрофизиком Стивеном Хокингом и выпустил в соавторстве с ним ряд работ, пожалуй, известно всем поклонникам космологии. Однако его собственные исследования до последнего момента не были хорошо знакомы отечественным читателям. Издательство Livebook целеустремленно исправляет несправедливость, публикуя одно за одним — сначала «(Нео)сознанное» и «(Не)совершенная случайность», затем «Евклидово окно» — сочинения Млодинова.
Мысль быть посвященным в великие тайны мироздания во все времена внушала человеку трепет. Книга, как это и было заявлено в аннотации, объясняет геометрические и физические теории языком, понятным девятикласснику. Начиная с основ — с теоремы Пифагора — и заканчивая современной теорией струн, Млодинов с веселостью школьного учителя по слогам, приправляя повествование шутками, разбирает этапы эволюции человеческой способности представлять то, чего он не видит своими глазами.
Иногда художник, находясь в творческом поиске, не понимает, что нужно сделать, чтобы закончить картину, пока не перевернет холст под прямым углом. Похожим образом необходимо было взглянуть и на «Евклидово окно»: научный анализ математических теорий здесь был бы ни чему. Книга, благодаря найденному Млодиновым способу подачи материала, может стать отличным пособием для преподавателей геометрии и физики, а также для составителей школьных учебников.
Рассказывая о теореме Пифагора, согласно которой квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равен сумме квадратов его катетов, Млодинов прибегает к оригинальному приему, давая катетам и гипотенузе имена, что, во-первых, позволяет реже употреблять пугающие термины, а во-вторых, оживляет объяснение:
«Чтобы все упростить, дадим сторонам треугольника названия. У гипотенузы оно уже есть, хоть и длинноватое, но пусть и останется, будем просто писать его с большой буквы — Гипотенуза… А два катета назовем Алексеем и Николаем. Удивительное совпадение: именно так зовут двоих сыновей автора книги. На момент написания этой главы Алексей длиннее, а Николай — короче, договоримся учесть эту разницу при поименовании сторон треугольника».
Для более сложных вещей Млодинов также находит незаурядный способ объяснения. Например, чтобы показать, что пространство, в котором существует человек, искривлено, он предлагает нарисовать прямоугольный треугольник не в привычной плоскости тетрадного листа, а между городами: африканским Либревилем, итальянским Кальяри и колумбийской Леридой. Только представьте себе масштабы этого треугольника! Сумма квадратов катетов в нем окажется больше квадрата гипотенузы, что опровергает применяющуюся на плоскости теорему Пифагора.
«Неевклиде все это не нравится. Расхождение стало еще больше. Как мог ее коллега Непифагор так сильно ошибаться? Как так вышло, что Неевклида, померив уйму треугольников, ни разу не заметила этой нестыковки? „Те треугольники, — вмешивается Алексей, — были крошечными, а эти — громадные“. Николай замечает, что чем больше треугольник, тем больше расхождение».
Сейчас измерение расстояния между городами, находящимися на разных материках, не вызывает трудностей, а факт искривленности пространства кажется очевидным и легко доказуемым. Однако в XVIII веке даже предположения подобного рода считались революционными. Открытие это совершил Карл Фридрих Гаусс, гений математики, о котором Млодинов с большим почтением написал в «Евклидовом окне». Надо сказать, что страницы, посвященные жизнеописанию ученых, невероятно увлекательны. Ощущение того, что автор был коротко знаком с каждым из них, не покидает до конца книги.
«О детстве Карла Гаусса сохранилось множество историй. Арифметикой он овладел едва ли не раньше, чем научился говорить… Самая известная байка о даровании маленького Гаусса, описывает одну субботу — ребенку тогда было года три. Его отец подсчитывал оплату бригады работников. Вычисления заняли некоторое время, и Гебхард не заметил, что за ним наблюдает сын… Карл же сказал примерно следующее: „Тут ошибка в сложении. Правильно будет так…“».
Геометрия — слишком специальный предмет, чтобы входить в сферу интересов человека, никак не связанного с научным миром. После короткого, чаще вынужденного (хотя, безусловно, у всех по-разному) знакомства с этим предметом в школе человек либо прочно связывает свою жизнь с математикой, либо уходит в сферы деятельности, не имеющие никакого отношения ни к теореме Пифагора, ни к параллельным прямым, ни к Евклиду.
Однако вернуть вас за парту на какое-то время Млодинову точно удастся, даже если, перевернув последнюю страницу книги, вы напрочь обо всем забудете и займетесь живописью или теорией литературы, на худой конец.
(Остро!)физика
