Умный Фигль

• Фигль-Мигль. Ты так любишь эти фильмы. СПб: Лимбус Пресс, 2011.

Самый большой дефицит в современной русской литературе — это умный текст. Я не хочу никого обидеть, у каждого автора свои достоинства, но когда вы читаете Пелевина, то чувствуете: он не просто начитан и не просто умеет придумать каламбур; он умен в каждой фразе, в каждом повороте сюжета, в каждом эпитете, в каждой шерстинке лисьего хвоста. Умен и насмешлив, насмешлив и умен. Нечто подобное я чувствую, читая загадочного автора с идиотской кличкой вместо псевдонима (будем называть его Ф.-М.). Холодно-ироничный, ровно-насмешливый, точно-выразительный, начисто лишенный иллюзий, стопроцентный сноб без страха и упрека, без гендерных и возрастных признаков, с кучей фобий, зато без особых пристрастий, неуязвимый и, в сущности, беззащитный.

«Фильмы» — текст не только умный, но и сложный. Чтобы разобраться в отношениях действующих лиц и оценить по достоинству композицию, его надо прочесть несколько раз. На небольшом пространстве развернут мощный полифонический роман: пять полноценных независимых голосов (один из них — собачий) по очереди излагают свои мнения о жизни, смерти, образовании, преступности, истории, политике, литературе, Каине, Сулле, Константине Леонтьеве и т. д. Однако главное здесь — это продуманная система точек зрения («аспектов»), при которой каждый оценивает другого иначе, чем другой оценивает себя. Или даже так: каждый не знает каждого. В результате у читателя, если он распутает все узлы, останутся большие возможности для самостоятельных решений и оценок.

Что касается кино, то один из героев — кинокритик, другой — что-то вроде киномана (во всяком случае, точно шизофреник со справкой), и в их диалогах имена разных Клузо и Ромеро свистят, как пули у виска. Список упоминаемых и подразумеваемых фильмов весьма велик, и я, например, не смотрел из него и десяти процентов. Соответственно, некомпетентный читатель вроде меня наверняка пропускает что-то в запараллеленном с фильмами сюжете романа, а также оказывается не способен по достоинству оценить некоторые его образы: «Елена Юрьевна в роли и. о. завуча смотрелась как Скарлетт Иоханнсон, если бы ту, втиснув в амплуа Джоли или Моники Белуччи, отправили спасать мир красотой и гранатометом». Но мне почему-то кажется, что все это неважно и что книга может произвести впечатление даже на кинофоба, если таковые есть в природе.

Еще здесь очень много разговоров о судьбах. Главная героиня Саша (178 см. плюс каблуки, «задранный нос, прямая спина, собака под мышкой»; дамочка, по авторитетному свидетельству, «не в силах вообразить, что на свете есть кто-либо краше нее») справедливо констатирует, что «размышления интеллигенции о судьбах интеллигенции уже достали». Поэтому размышления о судьбах перемежаются демонстрацией необычных поворотов этих судеб. Например, брат сдает брата в лечебницу для наркоманов, и дальше следуют убойно-трагикомические сцены из жизни сельскохозяйственного исправительного лагеря, совмещенного с военно-полевым борделем.

Наряду с этюдами о нравах роман представляет собой очень хитро закрученный многотрупный детектив, в котором понять, кто убийца, удастся далеко не каждому читателю (вот интересно: то, что я сейчас написал, — это реклама или антиреклама?).

Темой, объединяющей «диалогический роман» и «снобский детектив», оказывается безумие. Каждый из героев сходит с ума по-своему. Есть шизофрения, есть паранойя, есть наркомания, есть мания величия, есть бред ничтожества, есть подростковые комплексы, есть разновозрастные депрессии, — добро пожаловать в примерочную! В романе о тотальном сумасшествии, о том, что нормальных людей не бывает, нормальнее всех выглядит собака главной героини, восьмилетняя гладкошерстная такса Корней. Он умеет ругаться матом, разбирается в Дао, знает, сколько томов в словаре братьев Гримм, он — «пацан в уважухе» в своем дворе, он дает себя погладить только тем, кому стало совсем плохо, а на остальных рычит. Корней ведет постоянные диалоги без слов со своей хозяйкой и, разумеется, готов за нее погибнуть. А еще он ищет Песьи Вишни, от которых открывается Суть Вещей (и в самом финале находит, похоже, нечто совсем иное). Такой обаятельной собаки в русской литературе, по-моему, никогда не было, Каштанка курит в углу. Ради одного Корнея стоит прочесть эту книгу. Правда, для этого Ф.-М. должен найти издателя*, что будет совсем не просто. Попробуем ему в этом немножко помочь.

---

* Рецензент читал роман в рукописи.

Читать отрывок из романа
Информация о книге
Купить книгу на Озоне