В книге впервые собраны самые ранние английские карикатуры с русской тематикой. Издание охватывает период российской истории со времен царствования Анны Иоанновны и до конца правления императора Павла I. Полторы сотни гравюр отражают основные перипетии внешней политики России XVIII века: Семилетнюю и Русско-шведскую, а также многочисленные русско-турецкие войны, присоединение Причерноморья, Очаковский кризис, переделы Польши, антифранцузские коалиции и знаменитую Итальянскую кампанию Суворова. Авторы в 38 главах подробно анализируют исторический, литературный и визуальный контексты британских карикатур.
Ранее была издана книга «Медведи, Казаки и Русский мороз», рассматривающая образ России в английской карикатуре наполеоновских войн и последующих десятилетий. В совокупности оба тома охватывают 100 лет российской истории. Большинство гравюр находятся в коллекции Государственного Эрмитажа и публикуются впервые. Оба издания не имеют аналогов ни в нашей стране, ни за рубежом и адресованы широкой аудитории.

Под юбкой Русского Колосса

«Говорят, императрица России вознамерилась одной ногой стоять в Петербурге, а другой — в Константинополе. Какое наслаждение этот имперский шаг (Imperial Stride) доставит, должно быть, любопытным обитателям промежуточных стран». Эта фривольная острота из первого выпуска The Bon Ton Magazine, вышедшего в марте 1791 года, вероятно и стала основой для очередной английской карикатуры на Екатерину II. Стоит отметить, что указанный журнал исследователи называют либертинским, а то и просто порнографическим. Схожая риторика звучала в день публикации гравюры в английском парламенте. Ричард Шеридан — знаменитый писатель, автор «Школы злословия» и видный член партии вигов — иронически отозвался о паникерских настроениях сэра Уильяма Янга из партии тори, представившего Екатерину «как Женщину-Колосса, стоящую одной ногой на берегах Черного моря, а другой — на побережье Балтики».

Не исключено, что эти красочные сравнения были отголоском слов самой императрицы, однажды с тонкой улыбкой сказавшей английскому посланнику Чарльзу Уитворту: «Сэр, в то время как Король, ваш повелитель, решил изгнать меня из Санкт-Петербурга, я надеюсь, он позволит мне ретироваться в Константинополь?..»

Константинополь действительно был близок как никогда. Россия только что одержала победу во второй войне с турками, укрепилась на берегах Черного моря и окончательно присоединила к себе Крым. В 1787 году Екатерина вместе с императором Австрии, иностранными посланниками и множеством придворных совершила пышное церемониальное посещение Крыма, в ходе которого проехала в Херсоне под аркой с греческой надписью: «Путь в Константинополь». Османская империя, как показала последняя война, не могла помешать Екатерине воплотить в жизнь ее амбициозный и фантастический «Греческий проект», предполагавший раздел территорий Османской империи и в том числе возрождение Византийской империи со столицей в Константинополе. Во главе новой православной державы она хотела поставить своего внука, символично нареченного Константином. Реальным препятствием был возможный союз ряда европейских государств во главе с Англией, исповедующей идеологию «Баланса сил» на континенте и бурно высказывающей свое недовольство распространением российского влияния в Причерноморье. Россия остановилась в одном шаге от чаемого Царьграда.

Но вернемся к гравюре «Имперский шаг!», выпущенной 12 апреля 1791 года, в самый разгар так называемого Очаковского кризиса, одним из крупнейших лондонских издателей Уильямом Холландом. На этом офорте русская царица в стремительном рывке на восток одной ногой отталкивается от скалы с надписью Russia и второй ногой опускается на полумесяц константинопольского минарета. Европейские властители, собравшиеся под юбкой Екатерины, обсуждают не столько политику, сколько удивительное зрелище, открывшееся их взору. Венецианский дож недоумевает и, кажется, немного завидует: «Как далеко может быть распространена Власть». Папа римский потрясен: «Никогда этого не забуду…» Король Испании возбужден и агрессивен: «Клянусь святым Иаковом, я лишу ее меха!» Людовик XVI изумлен: «Никогда не видел ничего подобного». Английский король Георг III в ярости: «Что-что-что?! Какая чудовищная экспансия!» Император Австрии Леопольд II, напротив, предается эстетическому созерцанию: «Прекрасное возвышение…» Султан Селим III обреченно заключает: «Вся турецкая армия не сможет удовлетворить ее…»

Создавая эту выразительную карикатуру, объединившую европейские мифы о распущенности Екатерины и ее жажде завоевания новых земель, художник мог вдохновляться английской легендой о гиганте-людоеде Больстере, который был столь велик, что, отправляясь к своей возлюбленной, одной ногой стоял на своем родном холме, а другой — на находившемся за шесть миль маяке близ ее селения. Впрочем, образ великанши-Екатерины мог быть навеян и легендой о Колоссе Родосском, который часто изображался с расставленными ногами у входа в бухту с проходящими между ними кораблями, или же свифтовским Гулливером в стране лилипутов. Также весьма вероятна связь этого изображения с отрывком из шекспировского «Юлия Цезаря», в котором Кассий так говорит о Цезаре: «…Он, как Колосс / Загромоздил наш узкий мир собою, / А мы, созданья жалкие, снуем / Меж ног его громадных и пугливо, / Глядя кругом, могил бесславных ищем!..» (Акт I, сцена 2. Перевод П. А. Козлова).

Нельзя исключать и влияния фразы, оброненной некогда Дени Дидро и впоследствии ставшей крылатой: «Россия есть колосс на глиняных ногах». Впрочем, фразу эту, восходящую к цитате из Книги пророка Даниила, мы знаем лишь в пересказе графа Сегюра, включившего ее в свои мемуары, опубликованные в 1827 году. Наконец, были у гравюры Байрона и карикатурные предшественники, главный среди которых — лист Джеймса Гилрея «Дан-шах», изображающий британского политика, сторонника экспансии на восток Генри Дандаса стоящим одной ногой в Лондоне, другой — в Бенгале.

«Имперский шаг» пользовался большой популярностью как в Англии, так и за ее пределами. Под названием L’Enjambée impériale широкое хождение имели французские копии данного листа в зеркальном развороте. На них Екатерина изображена с обнаженной грудью и развевающимися волосами, а французские реплики персонажей, среди которых двое новых, столь же непристойны. Турок: «Я также поспособствовал ее возвышению». Швед (?): «Что касается меня, я ни в чем не могу себя упрекнуть». Пруссак: «Тысяча чертей! Это отнюдь не предложение мира». Георг III: «Par ma Prerogative! Под этим что-то есть…» Испанец (?): «О, чудо!» Людовик XVI: «Мы тоже сделали один хорошенький шаг!» Австриец: «Черт возьми! Ей больше нечего со мной делать. Туда пройдет вся турецкая армия!..» Папа римский: «Берегитесь, возлюбленные мои дети во Христе! Вот бездна, готовая поглотить вас…»

Изображение завоевателя (как правило, неудачливого), широко шагающего к своей заветной цели, с тех пор неоднократно использовалось карикатуристами и со временем стало одним из распространенных клише. Кто только куда не шагал: Французский революционный Колосс — в Англию, Мария Антуанетта — из Тюильри в Монмеди, фельдмаршал Суворов — из Парижа в Петербург (см. № 28), русский медведь — из России в Турцию, Бисмарк — из Версаля в Париж и т. д. Больше всех, впрочем, «нашагался» Наполеон: известно около десятка карикатур 1803–1815 годов, где он шагает из Парижа в Вену, из Европы в Англию, затем из Мадрида в Москву, из Москвы во Францию, из Франции на Эльбу и, наконец, во время «Ста дней» с Эльбы обратно в Париж <…>.