Петер Вебер. Вокзальная проза (Bahnhofsprosa)

• Перевод с нем. С. Фридлянд
• М.: Текст, 2006
• Переплет, 192 с.
• ISBN 5-7516-0581-0
• 3000 экз.

«Я проспал несметное число холмов. Изливался дождем сквозь перины, съезжал по занавескам, шел сквозь не пойми что, а очнулся на белых простынях. Проспал красные желудки, продремал луга и поля, причесывал облака, взбивал сахар в вату. Угодил в мельницу, где меня и размололи вместе с часами и секундами, просочился в чашки». Вот почти наугад выбранный из книги отрывок. На первый взгляд эта книга может показаться подробной записью видений человека, злоупотребляющего наркотиками. И возможно, это отчасти так, ведь автор ее — популярный в Швейцарии музыкант. Но книга не стоила бы рецензии, если бы все было так просто.

На самом деле этот набор галлюцинационных (читай — глючных) зарисовок есть не что иное, как реализация одной мощной метафоры, в которой вокзал — это и весь мир, и вся западная цивилизация. В этой метафоре сравниваются не два отдельных явления, а два ассоциативных ряда: вокзал превращается по ходу (движения поезда) то в пароход, то в угольную шахту, то еще во что-нибудь. Герой пробивается через толпы влюбленных, завсегдатаев кафе, полицейских (курение, конечно, на всей территории вокзала запрещено), мочится в подземные реки, ловит рыбу в вестибюле, забирается на самую высокую мачту… и — о радость! — Господь тоже курит!

Путешествие по внутренним дворам, темным чердакам и тайным подвалам западной цивилизации оказывается, как и следовало предположить, неутешительным. На чердаке затхлый воздух, подвал залит нефтью, а во дворике торгуют наркотиками. Западный мир не приспособлен для жизни человека, человек в нем — орудие производства, а искусство — только товар. Сикстинская капелла, которая появляется в качестве рамки к этим записям в начале и в конце книги, являет собой, по-видимому, с одной стороны, память о времени, когда в жизни европейцев был смысл, а с другой — декорации, в которых нынешние жители Европы пьют кофе. Под сводами капеллы — Европы, перешептываются восхищенные разноязыкие туристы с востока, и теплота их дыхания разъедает красочный слой. Автор призывает публику к тишине, но признает, что «на Главном вокзале просто необходим адский шум, весь Главный вокзал есть сосуд для адского шума».

Наконец, нужно сказать, что «Вокзальная проза» — чуть ли не последняя работа недавно ушедшей из жизни Софьи Львовны Фридлянд — переводчика, подарившего русскому читателю Грасса, Цвейга, Белля, Гамсуна и Стриндберга. Вряд ли Петер Вебер займет место рядом с ними, скорее всего его проза — во втором вагоне европейского литературного состава. Но нужно признать, что европейский второй вагон едет далеко впереди нашего второго вагона, так что нам, слава богу, есть у кого учиться.