И он – Друцэ!

И он – Друцэ!

В Кишиневе

Ион Друцэ — самый известный писатель МССР (потому что самый известный писатель Молдавии все-таки великий Крянгэ) — недавно совершил отчетливо не-молдавский поступок. Не взял денег. Отказался от госпремии, учрежденной специально для него и Доги («тра-ра-ра-трарарара-ра-ра» — «Мой ласковый и нежный зверь», музыка, помните?). По 100 тысяч долларов на брата. Для Молдавии очень даже. Дога взял, а Друцэ — нет. Объяснять почему — публике, по крайней мере, — не стал. По слухам, а в маленькой стране слух это самое правдивое СМИ, Друцэ огорчен тем, что Молдавия до сих пор не часть Румынии, и тем, что она, Молдавия, в нищете.

Как налогоплательщик все еще Молдавии, регулярно пополняющий бюджет, из которого 100 тысяч ушли, а еще 100 — едва не ушли, приношу Иону Пантелеевичу благодарность.

Но попробую объяснить, почему «осадок все равно остался».

Чем меньше страна, тем больше в ней Мессий. Это закон, и неважно, о какой стране какого времени идет речь — римской провинции Иудея начала нашей эры или Молдавии начала 2-го тысячелетия. Общая черта есть. Каждый второй — Мессия, а каждый первый — Мессию ждет.

Ион Друцэ, молдавский советский писатель, — синтез Пикуля, Маркеса и прекрасных переводчиков советской школы, — из категории первых.

Ему, как и многим представителям национальной творческой интеллигенции, почему-то казалось, что «всплеск национального самосознания» на рубеже 90-х на окраинах империи — это его все. И для него. Вернее, для них. Той самой интеллигенции, созданной и выпестованной Совком. Поэтому во всплеске принял активное участие, отшаманив свое на националистических шабашах. Когда страсти улеглись и оказалось, что все это — просто операция по прикрытию расхищения государственного имущества партаппаратчиками, Друцэ разочаровался. И отбыл.

Как и все борцы с русификацией — в Москву (русофоб Дога, кстати, тоже там).

Оттуда несколько раз Друцэ писал письма с утверждениями, что через него пролился божественный свет — кстати, я склонен думать, что это так, потому что природа таланта любого масштаба явно нечеловеческая, — но Молдавии было уже не до того. Выживали-с. Книжные магазины закрывались оптом, издательства — гремевшие на весь Союз — разорялись. На русском печатать перестали, на румынском не начали. Вы только не пугайтесь. Да, развал, да, разруха, да, звучит страшно, но жизнь-то — продолжается. Человек, он ко всему привыкает.

Друцэ — такую судьбу страны предопределивший — отчего-то разделить ее отказался.

А сейчас дико обиделся на то, что все здесь так плохо получилось. И совершил Поступок. Для меня этот поступок — вызов, брошенный человеком, который своими неумными и непорядочными поступками довел ситуацию до полного абсурда, а потом вспомнил о чести и пошел с папироской на амбразуру. Путь царского офицерства, хлеставшего матросам по зубам (глупо), потом разоружившегося и давшего себя в массе перетопить (еще более глупо), а в итоге — психическая атака без патронов.