Наперегонки со временем

Наперегонки со временем

Один мой приятель любит повторять, что когда-нибудь (и он надеется дожить до этого времени!) он сможет по Интернету узнавать о событиях раньше, чем они произойдут. Мысль довольно парадоксальная, однако если задуматься, то окажется, что мы уже давно живем в мире, где можно с легкостью предвосхищать отдельные события.

Хорошо известно, что еще до того, как одиннадцатого сентября самолеты с террористами врезались в башни-близнецы, в Голливуде снимался фильм, где отчасти воспроизводилась эта ситуация: в одной из сцен последнего «Человека-паука» (в окончательный вариант она по понятным соображениям не вошла) злоумышленник натягивал между злополучными башнями паутину, чтобы ловить в нее самолеты. Случайность? И да, и нет.

Причина этих совпадений достаточно проста: кино что-то заимствует из жизни, а жизнь что-то заимствует из кино. Или, вернее, сама жизнь теперь может восприниматься как фильм с невероятными поворотами сюжета и спецэффектами. Будучи высокотехнологичной отраслью, кино придает реальности удивительную эластичность, делая грезу абсолютно правдоподобной. При этом могущество реального (подлинного, нерукотворного) времени постоянно подтачивается образами времени вымышленного, которое обладает невиданной податливостью и которое можно кроить по собственному желанию и ради собственных целей. А цель всегда одна — избавиться от страха перед будущим и самой возможностью изменений.

Эта черта кажется определяющей для массовой культуры (а есть ли теперь какая-нибудь другая культура?), и не последнюю роль здесь играют новые способы получения, обращения и хранения визуальной информации. Именно благодаря новым технологиям человечеству, сильно подуставшему от стрессов и переживаний, удалось создать для себя особый мир, где живется легко и привольно, не существует времени и перемен и все скроено из неизнашивающихся материалов. Это мир глянцевый, цифровой, вымышленный, повторяющийся.

Однажды я видел Джека Николсона, выходившего из гостиницы. Он производил впечатление вполне обычного человека, у которого можно стрельнуть покурить или спросить, который час. Он совершенно не производил впечатления звезды, хотя мало кто сомневается в том, что это житель самого глянцевого из миров. Лишенный магической силы, которой его наделяет киноиндустрия, он вдруг стал простым, может быть, даже самым заурядным человеком.

Основные функции глянца как специальной техники обработки поверхности состоят в уникальной способности отражать свет, рождать блики на том, что само по себе бликовать не может. Глянцевый объект, недвусмысленно утверждая себя в качестве главного действующего лица, отводит всем остальным роль зрителя. Это право привлекать к себе внимание за счет изменения физической природы своего тела дано далеко не всем, его надо заслужить. Это знак избранности, и те, кто добился права источать сияние, пребывают в царственной неподвижности. Они пытаются убедить нас в том, что процессы, которым подвержены обычные люди, над ними не властны. Глянец — это особый стиль жизни. Его главная черта — замкнутость на самом себе. Сама жизнь, как в недавнем фильме Михалкова-Кончаловского с таким же названием, становится игрой бликов зеркальных поверхностей, в которых бесследно исчезает все.

При всем том не следует забывать, что любая зеркальная поверхность (и глянцевая в том числе) должна отражать того, кто в нее смотрит. Поэтому, листая глянцевый журнал, мы бессознательно ищем там место для самих себя, для нашей истории. И кажется, что все, что происходит там, на самом деле происходит здесь со мной.

В последнее время фотографирование приобрело характер повального увлечения. Эта стало возможно благодаря легкости, с которой теперь можно создавать бесчисленное множество фотографий, а также благодаря предельному сокращению времени, которое требуется для изготовления снимков.

Возвращаясь из отпуска, мы привозим с собой не десятки, как в прежние пленочные времена, а сотни или даже тысячи фотографий, которые потом сортируются, раскладываются по папкам (в основном компьютерным) на вечное хранение. Такое фотографирование — когда человек стремится получать изображение как можно чаще — по сути приближается к киносъемке и должно запечатлевать не отдельный эпизод или момент, а сам ход времени. Удаляя некоторые фотографии, мы по-своему монтируем этот фильм, создавая его оптимальные версии. Да и сама фотография, которая, начиная с момента своего появления, считалась бесстрастным документом, свидетельством, перестала быть таковой. Обрабатывая снимок в фотошопе, создавая искусственную ауру, оттеняя и ретушируя изображение, мы внушаем себе, что эта тщательно выверенная и сконструированная красота и есть мы сами.
 

Вымышленный

Человек с детства любит истории. Он любит слушать сказки, которые рассказываются в полутемной комнате на сон грядущий и незаметно становятся этим сном. И если история захватывает, то возникает желание, чтобы она не прекращалась, а мир вокруг нас перестал существовать. Ради этого издаются книжные серии типа «Библиотеки женского романа» или такие мегапроекты, как «Гарри Поттер». Потом по этим книгам снимаются фильмы, и нет ничего удивительного в том, что книга и кинематограф словно сообщающиеся сосуды: количество сюжетов ограничено, а индустрия не должна простаивать ни на минуту. Иногда в результате слияния некоторых сюжетов возникают немыслимые клоны. В пример можно привести такие книги отечественного производства, как «Кот да Винчи» или «Пираты кошмарского моря».

Кинобренды раскручиваются медленно, но если свершилось чудо и на долю какого-то персонажа или сюжета выпал успех, то с ним так же трудно расстаться, как с месторождением, которое не выработано до конца. Как следствие появляются фильмы под номерами, разного рода «чужие», «крепкие орешки», «рокки» и т. д. И под знаковые даты (под Рождество или Новый год) мы получаем новые порции удовольствия, которое тем больше, чем длиннее повествование. В результате возникает время, которое начинает двигаться по кругу и которое контролируется при помощи различных стереотипных сюжетов. Функции всего этого механизма очевидны: киноистория восполняет дефицит эмоций, возвращает человеку остроту переживаний, гарантируя при этом, что мир на самом деле устойчив и неизменен. Что ему ничего не угрожает. Что герой обязательно вернется и все опять встанет на свои места. И что этим героем можешь быть и ты.
 

Повторение пройденного

Строго говоря, ремейк — это повтор, фильм, не просто снятый по мотивам какого-то другого фильма, а точная копия. Он предлагает нам удовольствие несколько иного толка, чем разрастающиеся до бесконечности истории. Соотношение между ремейком и фильмом-источником приблизительно такое же, как между копией и оригиналом. Для ремейка принципиально только то, что фильм должен иметь прецедент, он воспроизведение чего-то, что завоевало успех и стало знаменитым. Поэтому ремейк должен постоянно напоминать о фильме-источнике, и самое интересное состоит здесь в том, чтобы отыскивать сходства и различия, смаковать детали и режиссерские ходы. В результате подобных манипуляций доброе старое кино утрачивает ту щемящую грусть, которая всегда подстерегает тех, кто вдруг собрался пересмотреть любимый фильм.
 

Наперегонки со временем

Оно становится элементом настоящего. Так, паразитируя на фильме-оригинале, ремейк действует в обратном направлении, предавая прошлое забвению, ведь человек склонен испытывать грусть, когда сталкивается с тем, чего больше нет. Задача ремейка выдавать старое за новое и новое за старое, чтобы таким образом нейтрализовать память, осовременить прошлое и избавиться от ностальгии. Ведь повторение делает человека счастливым, а воспоминание несчастным.

Ремейк направлен против прошлого, он предназначен для людей, которые хотят научиться жить одним настоящим. Таким ремейком у нас стал только что вышедший на экраны фильм Тимура Бекмамбетова «Ирония судьбы. Продолжение». Хоть картина и заявляет о себе как о продолжении знаменитой рязановской истории, без которой не обходится ни один Новый год, но новый фильм — это одновременно и продолжение (сиквел), и ремейк. События, произошедшие тридцать лет назад и повторившиеся сейчас на наших глазах, требуют от персонажей полной амнезии. Разве могли бы обитатели квартиры на улице Строителей забыть о волнующей предыстории, которая когда-то произошла с их родителями? Что они в момент своего персонального счастья лишь проживают чью-то чужую жизнь? Что они не знают истории своих родителей или никогда не смотрели первой «Иронии судьбы»? Или это внутри самого жанра ремейка существует отказ от прошлого, которое оказывается вечно длящимся настоящим?
 

Назад в операционную

Глянец, цифровая фотография, повторяющие циклические сюжеты по-своему служат одной цели — они обеспечивают комфортную связь со временем, где последнее выглядит тихим и прирученным, всегда готовым, как поется в песенке, «прогнуться под нас». И где мы, стряхнув с себя однообразие будней, преобразимся для новой, прекрасной жизни. А если она вдруг чем-то нас не устроит, то можно все легко переиграть. Как в том анекдоте, когда пациент после пластической операции смотрит на себя в зеркало и спрашивает:

— Доктор, это я?

— Ну, — отвечает доктор, — если это вам нравится, тогда это вы!

— А если не нравится?

— Тогда назад в операционную.

Чем же этот новый мир так привлекателен для нас? В основном тем, что он постоянно демонстрирует устойчивость и неизменность нынешнего положения вещей. Неподвижность, неизменность — таков лозунг сегодняшнего дня и сегодняшней культуры. Современный человек, российский особенно, боится истории и устал от нее. Ведь все плохое уже произошло, а впереди и позади одно только настоящее, неизменное и счастливое. Которое, как хотели бы внушить нам некоторые, будет длиться вечно.

Дата публикации:
Категория: Общество
Теги: ремейк
Подборки:
0
0
3590
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь