Прощание с человеком

• Владимир Сорокин. Манарага. — М.: Издательство АСТ: CORPUS, 2017. — 256 с.

Действие сорокинского романа «Манарага» происходит в фантазийном будущем времени, после великой мусульманско-христианской войны. В странном футурологическом мире, который изображается Сорокиным, стал моден bookʼn’grilling — приготовление изысканных блюд на бумажных книгах. Разумеется, этот запретный ритуал доступен только очень богатым людям. Главный герой романа — bookʼn’griller Геза, специалист по русской классике.

Что же хотел сказать Сорокин своим романом? Не исключено, что ничего особенного. Он ведь не раз подчеркивал, что, создавая художественные тексты, зачастую никаких философско-идеологических сверхзадач перед собой не ставит: «Хочется оформить увиденное. Запечатлеть. Просто у меня с детства в голове рождаются целые миры. И я увиденное записываю. У меня есть такая потребность. Это давно уже приобрело род терапии или наркотика. <...> Я против того, чтобы у художественной литературы учились жить. Она для другого». Собственный роман «Сердца четырех», в котором авторитетные критики наперебой обнаруживали сложные метафизические интенции, Сорокин однажды охарактеризовал как «юмористический»: «Это не тяжелая вещь. А всего лишь испытание бумаги на прочность: что она может выдержать. Проверка литературы на ее пределы — если ударить молотом, что с ней будет? Для меня этот роман — как душ Шарко. Он, в общем, культурно-терапевтический характер носит. Кто-то мне говорил: прихожу домой, все надоело, люди надоели, а почитаешь такую вещь — и будто в бане побывал». Вообще же, как любит повторять Сорокин, литература — всего лишь комбинация типографских значков на бумаге: «Я не переоцениваю литературу вообще. Это бумага, на ней какие-то типографские значки. На кого-то комбинация этих значков производит сильное впечатление, таков наш век, в котором мы живем. В конце концов, где-нибудь в Африке, например, люди могут убить из-за значка, из-за табу, но это же не аргумент в силу этого знака, это свидетельство человеческой дикости и архаичной природы». Так что и к «Манараге» можно отнестись как к юмористическому развлекательному чтиву.

Но если все-таки воспринимать «Манарагу» всерьез — как идеологический роман, то рассматривать произведение, конечно же, следует в контексте идеи трансформации человеческой природы, которая достаточно давно занимает автора. Концепт преодоления «человеческого, слишком человеческого» обнаруживается в большинстве его художественных текстов. Позволю себе процитировать рассуждения Сорокина по этому поводу, высказанные когда-то в диалоге с И. Смирновым: «...У человечества, у человеческой культуры наблюдается некая усталость восприятия, усталость человека от самого себя. В принципе это совпадает с идеологическим крахом антропоморфизма; слоган „человек более не есть мера всех вещей“ становится актуальным. ... Идеологически человечество готово выйти за рамки человеческого; „человеческое, слишком человеческое“ надоело человеку. <...> Другое дело, получится ли это преодоление человеческой природы, о котором сейчас говорят на каждом углу? Не будет ли это новой утопией? <...> Попытка преодоления человеческой природы тянется еще с Руссо и через Ницше проникает в наш век. Наверное, ХХ век был веком первого подхода к воплощению этих идей, но быстро выяснилось, что коллективистский подход не породил нового человека. Попытка навалиться на человеческую природу всем миром не удалась, потому что человеческая природа сильнее коллектива, о нее разбились все тоталитарные системы, и человек, хоть и достаточно изуродованный, остался по-прежнему homo sapiens. Наверное, сейчас будет другой подход. Например, генная инженерия — одна из отмычек к исследованию человеческой природы. Мне кажется, очень перспективно и заманчиво слияние генной инженерии и мультимедиальных и наркотических миров. Наверное, в этом направлении и будет двигаться человечество. <...> Я думаю, что человек будет стремиться к симбиозу с другим, с нечеловеческим. Идеологически мы к этому готовы».

Итак, в «Манараге» перед нами вновь человечество, которое, главным образом с помощью генной инженерии и наркотиков, пытается вырваться из тисков собственной природы. Может возникнуть вопрос: при чем тут церемония приготовления мяса на книжных страницах? Дело в том, что практически во всех произведениях Сорокина важную роль играют разного рода ритуалы, порой комически-нелепые, но зачастую обнаруживающие эзотерическую подоплеку. Эти ритуально-мистические действия так или иначе связаны с пересечением героями черты, отделяющей человеческое от нечеловеческого — как в духовно-нравственном, так и в чисто физиологическом смысле. В подобном ряду особенно выделяются групповые и индивидуальные акции, связанные с насыщением плоти — от поедания экскрементов («Норма») до каннибализма («Настя»). Очевидно, и bookʼn’grilling, фигурирующий в «Манараге» в качестве важного атрибута изображаемой цивилизации (уже отчасти постчеловеческой по своей сути), следует воспринимать в этом контексте. Забава, которой предаются за большие деньги герои «Манараги», может показаться невинной (особенно на фоне других фигурирующих в сорокинских текстах зловещих садистских ритуалов, в ходе которых человеческая плоть изничтожается различными способами), тем не менее перед нами вновь знаково-символический акт прощания с homo sapiens.

Обладает ли Сорокин даром предвидения? Следует ли относиться к его пророчествам всерьез? Думаю, что не стоит спешить с выводами. Автор «Манараги» пытается заглянуть в весьма отдаленное будущее, так что, как говорится, поживем — увидим.