Мишель Уэльбек. Мир как супермаркет (Le monde supermarche)

• Перевод с французского Нины Кулиш
• М.: Ad Marginem, 2004
• Твердый переплет, 160 с.
• ISBN 5-93321-055-2
• Тираж: 7000 экз.

Книга как пред-ставление.

История как сюжет.

Бытие как вещественность.

Никто не спрашивает автора, зачем он написал этот сборник, который книгой-то назвать никак невозможно. Об этом он как бы спрашивает себя сам (видимо, неловкость обстоятельств, связанных с появлением сборника, автора беспокоит) и на второй же странице объясняет: «Проще всего ответить так: меня попросили написать нечто».

Только природная интеллигентность читателя не позволит ему тут же вернуть «нечто» на полку супермаркета. Обидно, отчасти оскорбительно для людей, которых интересует не только программа телепередач на завтра. Ну, к чему нам «нечто» читать? Тем более платить за такое пренебрежение. Я, мол, как-то так, не знаю даже что… Ну, в общем… Собрал тут что-то. Все больше из старого, по другому поводу и т. д. Все это под одну обложку, и чтоб продавалось… Название такое многозначительное.

Обидно, конечно, не только для читателя, но и для умного, тонкого прозаика, который написал «Элементарные частицы» и «Расширение пространства борьбы».

Я-то, наивный, полагал всегда, что книга — она книга и есть. Ни тираж, ни популярность, ни уж, конечно, гонорар не определяют ее качество. Книга — это произведение искусства, мотив к тому, чтобы написать ее — в искушении автора. В настоящей книге есть внутренняя необходимость (осознание которой, кстати, и дарует творческую свободу), идея, монада, если угодно. А издание (распространение, умножение идеальной сущности) — уже дело второе. Случайное.

«Ум не поможет поэту написать хорошие стихи, но удержит его от написания плохих», — это тоже цитата. Из того же сборника. Увы, в данном случае правило не сработало. Огорченно констатируя предметно-потребительские отношения, в которые по необходимости попадает литература, автор сам не выходит ни на шаг из этих отношений. (Так же, впрочем, было и с «Платформой».)

«Артур Шопенгауэр не верил в Историю. Поэтому он умер в уверенности, что его открытие переживет века».

«Жак Превер — убежденный анархист, то есть, по сути дела, дурак».

«Жизнь немца протекает следующим образом…»

Невозможно судить о тексте по вырванным из него фразам. Но кто говорит о суждении? Текст, содержащий подобные замечания, едва ли стоит читать.

Дело не в том, что он плох или неверен. Просто мысль останавливается на напыщенном высказывании. Я, к примеру, начинаю думать об амбициозности писателя, поспешности авторских впечатлений, натянутости аналогий, необоснованности выводов… Я совершенно забываю о самом литературном произведении.

Произведение, кстати сказать, противоречиво, не содержит единой стилистической, смысловой, жанровой и сюжетной основы, да к тому же оперирует размышлениями, уже «бывшими в употреблении». Ну и что с того, что первым владельцем этих размышлений был отчасти сам Мишель Уэльбек?

В послесловии сказано, что Мишель Уэльбек восхищается романами Пруста. Спасибо ему за это. Сам-то он на ста пятидесяти страницах обеспокоен тем, как предстать умным, образованным, свободным от стереотипов писателем. И кроме этого беспокойства в сборнике, пожалуй, ничего нет.

P. S. Да, а «Элементарные частицы» нужно прочесть обязательно.