Алексей Иванов: «Если жанровые рамки узкие — я их просто ломаю»

На Имхонете прошла онлайн-конференция

Алексей Иванов, автор романов «Географ глобус пропил», «Блуда и МУДО», «Сердце Пармы» не согласен, что герои его книг задавлены безысходностью. Он и сам не из тех, кто себя ограничивает — одним регионом или одним жанром. О своем проекте «Хребет России» и о литературных планах писатель рассказал во время онлайн-конференции на сайте Имхонет.

Алексей, Вы работаете в очень разных жанрах... Для Вас не существует жанровых рамок или проблемы перехода из жанра в жанр?

Я не выбираю жанра — он продиктован темой и смыслом той истории, которую я хочу рассказать. Если его рамки узкие — я их просто ломаю. Тому пример — роман «Сердце пармы», который читатели упорно впихивают то в исторические эпопеи, то в фэнтези, а он вываливается с полок. Новую книгу — «Хребет России» — критики вообще предложили обозначить как новый жанр: иденти.

Как вы оцениваете современную российскую литературу? Мало талантов? Или масса препятствий со стороны чиновников?

Я не читал всю современную литературу, чтобы однозначно оценить её состояние. По-моему, талантов хватает. Хватает и препятствий. Хотя мне есть в чем ее упрекнуть — в поспешности.

Есть ли писатели, на творчество которых, вы ориентируетесь?

Лев Толстой, Юрий Коваль, Станислав Лем — я не ориентируюсь на них как эпигон, но всегда имею перед глазами — в качестве образца.

Рассказанная Вами история в романе «Географ глобус пропил» основана на реальных событиях? Считаете ли вы, что роман удался?

Я думаю, роман удался. Я им доволен. Автобиографией «Географа» назвать нельзя, хотя атмосфера, обстоятельства, многие ситуации случались в реальности — и со мной, и с моими знакомыми. И в главного героя я многое вложил от себя.

Не боялись, что читатели не сумеют провести грань между писателем и его лирическим героем, и будут считать вас Служкиным?

Боялся. Так оно и случилось. Что поделать — я не знаю.

Служкин плывет по течению? Сплав по реке — это аллегория?

Служкин не плывёт по течению, он держит свою систему ценностей и не сдаёт её, не меняет на блага, не бросает из-за чужих насмешек. Этак и защитников Брестской крепости можно назвать лузерами — к своим не прорвались, рейхстаг не взяли, — сидели, где приказано, да и всё. Так что поход — не аллегория. Поход — это третий круг судьбы героя, где герой не отступает от своей позиции. Первый круг — детство, второй — школа. В романе концентрически-кольцевая композиция.

Как Вы относитесь к тому, что некоторые критики Вас называют лучшим русским прозаиком последнего времени?

По поводу «лучшего прозаика» — не преувеличивайте. Немало читателей считает меня графоманом и бездарем. Это их право. Мне же не нравится ни огульная хула, не запредельная хвала. Хотелось бы просто надёжной позиции на земле — а не выгребной ямы и не пьедестала.

Скоро ли начнут экрнизировать ваши произведения? Или вы против экранизаций?

К экранизациям я отношусь хорошо. К хорошим экранизациям — очень хорошо. Вроде бы, в ближайшее время В. Тодоровский будет снимать фильм по «Географу», но об этом лучше спрашивать у самого В. Тодоровского.

Какие у вас ближайшие планы? Когда выйдет фильм «Хребет России»?

Фильм «Хребет России», который мы делали с Леонидом Парфёновым, снят уже почти год назад, но пока ещё монтируется. В фильме 4 серии, он рассказывает обо Урале. У ленты собственный сценарий, не имеющий отношения ни к одной из моих книг- хотя, когда выйдет фильм, выйдет и книга «Хребет России». А в начале ноября, когда состоится премьера фильма Павла Лунгина «Царь», выйдет моя книга «Летоисчисление по Иоанну» — мой вариант сценария. Больше ничего конкретного на будущее пока не запланировано.

Что для вас История по Геродоту? Считаете ли вы ее хронологией людских злодеяний?

История, на мой взгляд, не сводится к одному кластеру явлений и к одному толкованию. Хотя злодеяний и вправду так много, что они выглядят главным содержанием истории. По времени мне больше всего нравится вторая половина XVIII века, когда Россия, единственный раз за свою историю, была мировым лидером.

Как Вы решились в «Золоте бунта», например, на реконструкцию языка чусовских сплавщиков-староверов? Вы обильно украсили язык романа этнографизмами, которые читатель возможно и не понимает...

Лексика «Сердца пармы» и «Золота бунта» взята из словарей и других лингвистических источников. Я специально не прилагал глоссарий. Хотелось бы, чтобы читатель «в чистом виде» услышал музыку речи тех времён и почувствовал атмосферу далёких эпох.

Лучше всего русской литературе удаются «потерянные герои», к которым можно отнести и вашего Служкина. Такая душевная обломовщина. Когда-нибудь эта традиция будет переломлена?

«Потерянные герои» — не всегда Обломовы. Литература во многом отражает реальную жизнь. Когда такой типаж станет неактуальным, тогда он уйдёт и из литературы.

Но почему такая безысходность? В частности у «Географа»? Ведь не из-за глупости, не из-за слабости личности. Почему персонажи в основном «просыпаются» на небольшой срок, а потом все возвращается в начало?

«Географ» — роман о сохранении человеком самоидентичности в условиях невостребованности идентичности как таковой. «Блуда» — гендерная характеристика состояния современного российского общества. Я не думаю, что у романа про географа какая-то безысходная атмосфера. Грустно — да. Но под безысходностью вы понимаете экзистенциальность жизни человека, а человеческая жизнь экзистенциальна даже в «Острове сокровищ». Кольцевые композиции моих романов не означают возвращения героев на точку исхода.

А почему герои нашей литературы (включая Служкина) так зациклены на обществе и государстве, которым они не нужны, как Вы правильно заметили? Почему они не могут делать что-то ради себя, ради собственного развития? Я понимаю, что во времена «Географа», в суровые 90-е, и с деньгами было плохо, и с досугом, но сейчас, кажется, эта ситуация меняется, и не только в Москве. Люди реализуют себя в блоггерстве, занимаются спортом, пишут и выкладывают в интернете музыку, путешествуют по всему миру. Может быть, именно сейчас «лишние люди» получили шанс перестать быть таковыми?

Оттягиваться в хобби — не значит реализовать себя. А если человек хочет работать, но у него нет шансов или перспектив? Кандидат наук, которому не дают заниматься по любимой теме, потому что на неё нет финансирования, может сколько угодно самовыражаться в блоге или кататься по ближнему зарубежью автостопом — он всё равно будет «лишним человеком». Проблема не в том, что нет возможности для отдыха, а в том, что всё меньше возможности для работы.

Сильно ли изменились Ваши представления о жизни после того, как Вы стали известны?

Сильно. Известность позволяет расширить круг общения, а это всегда приносит новые впечатления и перемену представлений о мире.

А изменилось ли к Вам отношение Ваших друзей, знакомых?

Да, тоже изменилось. И это было не совсем приятно.

Моржов из «Блуда и МУДО», он — донжуан или мужчина, который пытается осчастливить всех женщин на свете, защитить от остального мира?

Второе. «Блуда» — гендерная характеристика российского общества. Общество де-юре заявляет что существует по мужскому гендеру, а де-факто — по женскому. Чтобы снять это противоречие, общество вырабатывает систему лжи — «пиксельное мышление». Моржов пытается построить из этой лжи счастье для ближних — получается фамильон. И Моржов вынужден выбирать между подлинностью и успехом, между местью и фамильоном.

То есть, внешне подстраивается под систему, а внутренне гнет свою линию?

Пытается выстроить счастье ближних из того, что есть под руками, не создавая ничего нового и не разрушая ничего старого.