«Русские дети» и их родители

Давно замечено, что идеи, родившиеся в застольном диалоге, имеют самое непредсказуемое продолжение. Особенно если собеседники — мужчины, а тема их разговора — дети.

Представляя 19 сентября в «Парке культуры и чтения» свое 800-страничное чадо, Павел Крусанов и Александр Етоев, авторы-составители книги «Русские дети» поделились любопытным фактом: от зачатия до появления на свет «младенца» прошло ровно девять месяцев. Ребеночек вышел полнокровный, хотя книга могла быть много толще. Приглашение к участию было отправлено семидесяти литераторам. «Концепция сборника во многом зависела от количества имен. Разнообразные авторы создают многообразную картину детского мира», — пояснил Александр Етоев.

Из сорока четырех писателей на презентации «Русских детей» выступили десять петербургских авторов: Леонид Юзефович, Герман Садулаев, Сергей Носов, Татьяна Москвина, Вадим Левенталь, Павел Крусанов, Сергей Коровин, Александр Етоев, Евгений Водолазкин и Илья Бояшов.

Нетрудно заметить, что в сборнике, посвященном детям, подавляющее большинство авторов — мужчины. На изумленный вопрос Леонида Юзефовича «С чем это связано?» однозначный ответ («Литература — это суровое мужское дело») пришел от единственной среди выступавших женщины. Взяв слово, Татьяна Москвина, писатель, критик и «автор двоих детей», открыла глаза на многие вещи.

По ее наблюдениям, нижней границей временного отрезка, взятого в книге, стали послевоенные годы. «Дети 1950–1960-х с их мечтательностью и трудолюбием мне понятны, я сама оттуда, — комментирует Татьяна Москвина. — Но ближе к современности тревога в рассказах нарастает. Переломный год — 1987-й — поставлен в заголовок текста Юзефовича. Современные дети, которых родители воспитывают в ужасе перед окружающим миром, в отличие от предыдущих поколений ничего не делают, они капризны и истеричны. В международных аэропортах всегда можно узнать русского ребенка. Почему они так рыдают? Может, предчувствуют что-то?..»

По мнению писательницы, книга интересна не только различием эпох, но и двумя подходами к решению проблем. Женский подход в терминологии Москвиной звучит как «Помоги, Господи!», мужской — утверждением «Я сам!». В совокупности с тем, что к созданию книги были привлечены авторы разных городов нашей страны и ближнего зарубежья, эта полярность дает широкий взгляд на проблему.

Опередив закономерный вопрос из зала об отсутствии в сборнике тех или иных имен, Павел Крусанов пояснил, что часть авторов отказалась от участия в силу занятости на других проектах. Для других публикация невозможна по жесткому договору с их издателями. А Дмитрий Быков отозвал свой рассказ просто потому, что решил написать из него роман.

Противоположная ситуация произошла с текстом Германа Садулаева «Вишня». Писатель признался, что изначально это было произведение романной формы с названием «Бабло. Победит зло», которое открывалось самоубийством главного героя, а во второй главе имело сцену расчленения двух людей и расфасовки их по чемоданам. «Этот замечательный на две трети написанный роман пролежал у меня полтора года в компьютере. Когда я его перечитал, то понял, что в нем есть неплохой рассказ. Так что у кого-то тексты разрастаются, а у кого-то сужаются», — отметил Садулаев.

Тематическое ограничение было единственным условием составителей. Способ изложения и объем зависели от авторской задумки. Тем не менее один текст книги подвергся жесткой цензуре издателей — заголовок рассказа был изменен. Потерпевший, писатель Сергей Носов, недоуменно пожимает плечами: «Мне кажется, мое название „Рома и Педофил“ было точнее. Но издательство почему-то решило, что оно будет слишком радикальным для сборника. „Войну и мир“ по-другому же не назовешь! Как вам роман „Наташа Ростова и Пьер Безухов“ или „Могучий дуб“?..»

Моралистический аспект — не то, чем составители «Русских детей» стремились озадачить читателя. Красивая идея, талантливое воплощение и легкость подачи материала позволили убедительно говорить о незыблемых семейных ценностях.

Фотограф: Любовь Смоляр