Крахт Кристиан. Карта мира

  • Крахт Кристиан. Карта мира. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. — 256 с.

    Диснейленд с поркой

    Сингапур. 1999

    Сингапур — самый жуткий город из тех, какие я знаю. Ну да, я несколько преувеличиваю. Могадишо еще хуже. Кабул, естественно, тоже. Однако в этих двух городах царят анархия и непостижимое для западного наблюдателя безумие: за малейшую провинность в Кабуле, например, побивают камнями, а в Могадишо пристреливают.

    В Сингапуре, напротив, господствует скорее противоположность анархии и безумию: улицы там чище, чем в Цюрихе, там существуют аж пять бутиков Prada и сотни кафе-мороженых Häagen Dasz, и каждый год правительство этого города-государства разрабатывает новый план на тему «Будьте взаимно вежливы», который рекламируется расклеенными повсюду афишами. План текущего года, например, рекомендует здешним гражданам всегда пропускать соседа первым в лифт, не вешать белье над тротуарами, чтобы падающие с мужских рубашек капли не попадали за шиворот прохожим, — и, конечно, в очередной раз подтверждает охотно и часто формулируемый тотальный запрет на жевательную резинку.

    Запрет действительно соблюдается — в Сингапуре нигде не найдешь жевательную резинку, ни в газетном киоске, ни в супермаркете. Иметь в кармане брюк пачку жевательной резинки — это уже подрывное действие, а нанесение распылителем надписей на стены домов карается с такой же драконовой жесткостью, с какой, к примеру, в Афганистане наказывают тех, кто смотрит запрещенное телевидение: за это полагается порка.

    В 1994 году американский тинэйджер Майкл Фей, который побаловался в Сингапуре с распылительным баллончиком и вдобавок отвинтил один маршрутный щиток, был приговорен к двадцати ударам ротаном по заднице. Ротан — это что-то вроде косички из прутьев, оставляющей на коже глубокие шрамы. Либеральная западная печать мгновенно подняла шум, и в итоге приговор Майклу Фею был смягчен: он получил всего четыре удара этой отвратительной плетеной розгой. Тем не менее...

    Попробуйте представить себе этого подростка, привязанного к чему-то вроде спортивного козла, а челюсти ему соединили, чтоб не кричал, американским зубным зажимом. И как прыщавый мальчишка, корчась от боли, считает удары ротаном: один, два, три, четыре. Нечего ему было высовываться и нарушать общие правила — такова аргументация отцов города. А то, что в каждом подростке сидит маленький вандал, который должен рано или поздно проверить, как далеко простирается его свобода, нисколько не интересует правительство. Действительно: порядок, чистота, дисциплина — вот удручающие основы этого общества.

    И в том, что негибкая политика и консервативная мораль всегда порождает реакционную эстетику, может убедиться любой гость, прогуливающийся по главной улице Сингапура — по Дороге фруктовых деревьев: весь день город кажется населенным одними женщинами, которые носят двойки1, жемчужные ожерелья, клетчатые юбки в складку и эти скверные туфли Todd; единственное содержание их жизни, похоже, заключается в приобретении невероятного количества все новых носильных вещей и в плохом настроении. Их мужья целыми днями работают в Deutsche Bank/Morgan Grenfell и в Credit Suisse/First Boston, приумножая деньги островного государства, единственным шансом которого после выхода из Малайского союза в 1965 году было, естественно, построение такой экономики, которая целиком базируется на сфере услуг. В отличие от Малайзии Сингапур не производит товаров на экспорт и у него нет сельскохо-зяйственных площадей.

    Недостатки были превращены в достоинства, когда премьер-министр Ли Куан Ю либерализовал экономику и запретил свободу слова. Это привело к тому, что карликовое государство молниеносно стало одной из богатейших стран мира, но вместе с тем, к сожалению, — и одной из самых скучных.

    Здесь, дорогой читатель, я бы на вашем месте похлопал меня по плечу. До сих пор все прекрасно описано, скажете вы. Я тоже так считаю. Отсутствие же личных, часто притянутых за волосы впечатлений, к которым вы привыкли в этой колонке, объясняется просто тем, что в Сингапуре у меня впечатлений вообще не было. С тем же успехом я мог бы целыми днями шататься по торговому пассажу в Геттингене. Но, дорогой господин Крахт, воскликнете вы, мне хочется больше субъективности, я ведь должен иметь возможность что-то себе представить! Путеводитель по Сингапуру я могу и сам почитать, для этого мне не нужен господин Крахт. Хорошо, я попробую.

    Когда спускаешься вниз по улице, тебе вдруг приходит в голову мысль, что все жители Сингапура напоминают андроидов, лица их прямо-таки лучатся анемичностью и полным отсутствием эмоций, что приводит на память голливудские фильмы пятидесятых годов — об инопланетянах, которые высасывали мозг у американцев, жителей маленьких городков, но те этого даже не замечали, поскольку такой трансформации подвергались все.

    Вечером я позвонил домой в Бангкок. Моя очаровательная, высокоинтеллектуальная спутница, которая обычно охотно ездит со мной, когда мне нужно написать репортаж для Welt am Sonntag, на сей раз решительно заявила, что останется дома.

    «К фашистам? — сказала она. — Нет уж, мой дорогой, езжайте туда один». Так вот, когда я позвонил ей от фашистов, моя спутница сказала, что как раз в эту минуту она уплетает в уличном киоске в Бангкоке превосходный сомтам — остро приправленный салат из папайи с сушеными крабами, а потом спросила меня, как обстоит с едой в Сингапуре, и мне внезапно пришло в голову, что в Сингапуре, в отличие от всех других метрополий Азии, ты не можешь, если проголодаешься, поесть возле уличного киоска или в забегаловке — их тут просто нет.

    Принимать пищу нужно в чистых торговых центрах либо на педантично вылизанной Лодочной набережной2 — в добросовестно восстановленных и стилизованных под старину причальных рядах, которые должны были бы напоминать Fisherman‘s Wharf3 в Сан-Франциско, но на самом деле в них ровно столько же красоты, аутентичности и способности доставлять удовольствие, сколько в смертельно скучном торговом центре на Потсдамской площади.

    Ясно, в Китае до сих пор проводят публичные массовые казни посредством выстрела в затылок, а где-то дела обстоят еще и того хуже. Однако особое коварство Сингапура заключается в том, что там все выглядит как во Франкфурте — или в Диснейленде. Все здесь так же по-обывательски современно, так же безотрадно и так же обещает нездоровое — наперед отмеренное и до граммов взвешенное — удовольствие.

    Ну а теперь, дорогой читатель, на секунду представьте себе, что во франкфуртском районе Борнхайм существовало бы формально узаконенное телесное наказание за то, что вы, к примеру, преднамеренно разбили в кабаке пивную кружку. Возникло бы у вас желание посетить такой город?

    Или если бы при посещении Диснейленда вы купили себе билет на ревю с Гуфи4, а затем тайком пробрались на более дорогостоящую Дорогу ужасов Белоснежки, за что вас потом привязали бы к козлу, и потеющий мужик в костюме Дональда Дака5 высек бы вас заплетенными в косичку розгами. Понравилось бы вам такое? Конечно, нет.

    Ах, Сингапур... Поскорее прочь отсюда. Мой самолет обратно в Бангкок отправлялся в 17 часов. Я поехал на такси в аэропорт за семь часов до вылета и расположился там в ресторане. Я съел шесть устриц, привезенных из Чили сегодня утром, которые стоили умопомрачительных денег, и выпил бокал чилийского белого вина. Я оглядывался вокруг.

    Внутри аэропорт выглядел точно так же, как весь Сингапур — повсюду носились одетые в двойки зомби. Пол был выстлан темно-синим ковром, где-то работал невидимый аппарат, который распрыскивал в охлаждаемом кондиционерами воздухе экстракт с ароматом орхидей. Большие вывески напоминали, что под угрозой наказания категорически запрещено не спускать за собой воду в общественных туалетах. Я чувствовал, что нахожусь под наблюдением, но одновременно меня одолевала такая ужасная скука, что я купил себе десять почтовых открыток, которые адресовал друзьям в Германии. Авторучкой Edding с черными чернилами я большими прописными буквами написал на открытках: «Сингапур ужасен. Фу-у! Отвратителен».

    И очень маленькими буквами — шариковой ручкой — приписал в низу каждой открытки: «Факт получения этой открытки адресатом — доказательство демократичности здешнего режима». А потом я отправил их. И знаете что, дорогой читатель? До сего дня ни одна из них не дошла. Quod erat demonstrandum6, говорю я по этому поводу — и с радостью ожидаю предстоя щей недели.

    Через две недели после опубликования этого текста в Welt am Sonntag автору был на пять лет запрещен въезд в Сингапур. Сингапурская авиакомпания и сингапурское туристическое бюро два следующих года воздерживались от публикации своей рекламы в Welt am Sonntag.


    1 Имеется в виду кардиган и джемпер, обыкновенно с короткими рукавами, из одинаковой шерсти.

    2 Квартал Boat Quay вдоль реки Сингапур, артерия деловой жизни. В старину здесь была лодочная пристань, где выгружались товары, теперь бывшие склады и торговые дома перестроены в двести торговых заведений, ресторанов и баров.

    3 Рыбацкая пристань — старый район Сан-Франциско на берегу Залива, где сейчас расположен дорогой отель Hilton San Francisco Fisherman’s Wharf.

    4 Гуфи — один из героев мультфильмов У. Диснея, долговязый, нескладный и невероятно медлительный пес. Был создан в 1932 году.

    5 Дональд Дак (Утенок Дональд) — вечно недовольный раздражительный утенок в матросском костюмчике, один из наиболее популярных мультипликационных персонажей, созданных на студии У. Диснея. Дональд Дак вскоре перекочевал в комиксы, в кино и на телевидение. Известны также приключения его шаловливых племянников — утят Хьюи, Дьюи и Луи и дядюшки — скупого миллионера Скруджа Макдака.

    6 Что и требовалось доказать (лат.).

Дата публикации:
Категория: Отрывки
Теги: Ад Маргинем ПрессКарта мираКрахт Кристиан
Подборки:
0
0
5102
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь