Станислав Бах. Гонки на черепахах

• Издательство «Амфора», 2012 г.
• Роман о приключениях спортсменов-джиперов, гонщиков по бездорожью.
• Купить книгу на Озоне

Забава была будто создана разбивать мужские сердца. Стройная блондинка, неглупая и без лишних комплексов, она не была красавицей, но одним взмахом ресниц и мелькнувшей в ангельски невинном взгляде чертовщинкой сражала наповал приглянувшегося ей молодого человека, после чего обычно теряла к нему всякий интерес и выбирала себе новую жертву.

В результате такой платонической распущенности у нее не складывалась личная жизнь, и когда после очередной драмы она была готова постричься в монахини, работа в «Русском сафари» где-то у черта на куличках, как альтернатива монастырю, вполне ее устроила.

Тогда, два года назад, Гид искал кого-нибудь, кто бы взял на себя обязанности секретаря, менеджера по продажам, диспетчера, короче, заместителя по всем вопросам, которые можно решить, не заводя двигатель. На объявление откликнулись многие. По телефону он всем назначал интервью на один день с интервалами в полчаса.

К середине дня Гид начал сомневаться, не перепутали ли его офис с местом проведения конкурса «Кто более нелепо войдет в кабинет». Начинали почти все претендентки с того, что чуть приоткрывали дверь и просовывали какую-нибудь часть тела. В ероятно, самую привлекательную с их точки зрения. Это могла быть рука, нога, голова или филейная область, реже — комбинация этих вариантов. Затем, когда выяснялось, что остальная часть соискательницы категорически не пролезает, дверь приоткрывалась еще немного, и совершалась попытка одним шагом достичь середины офиса, при этом успев осмотреть помещение, определить возраст и семейное положение Гида, поправить юбку, уронить телефон, сказать «Вау» фотографии на стене, наступить самой себе на ногу, шмыгнуть носом и произнести, глядя куда-то в сторону: «Драсьте, я туда попала?»

Несколько раз Гид порывался проверить, исправны ли дверные петли, но на обратном пути посетительницы почему-то распахивали дверь так, что сломали ограничитель и пододвинули оставшийся от прежних арендаторов сейф, который Гид считал намертво привинченным к полу.

«Похоже, сегодня проводится какой-то космических масштабов конкурс красоты, на который отправились все симпатичные, грациозные, обладающие приятным голосом и хорошими манерами или хотя бы одним из этих достоинств девушки города», — подумал Гид, но дверь неожиданно открылась. Нет, неожиданно было не то, что дверь открылась, а то, что дверь открылась так, как должна, по замыслу конструкторов, открываться нормальная дверь. Увидев и услышав вошедшую в офис будущую сотрудницу, Гид был готов вместо приветствия сразу спросить, какая зарплата ее устроит.

Девушку звали Зоя, и ей категорически не нравилось, как нарекли ее родители. Еще в детстве, услышав в какой-то телепередаче упоминание о королеве Занзибара, она, не разобравшись с падежами, решила стать принцессой Занзибарой и с тех пор представлялась этим именем или более коротким «Зана», оставаясь Зоей для врачей, учителей и в прочих официальных случаях. Услышав от Гида, что ей нужно выбрать позывной, она тут же радостно объявила: «Забава».

Забава неплохо справлялась со своими многочисленными обязанностями, но если группа останавливалась в Утесове, кто-нибудь обязательно становился жертвой ее чар. Это, по мнению Гида, отвлекало туристов от главной цели. Он даже хотел поговорить с Забавой на эту тему откровенно, но понял, что большую часть атак на мужские сердца она сама не замечала. Загадочные взгляды, эффектные позы, случайно не застегнутые пуговицы были настолько же естественны для нее, как и хороший вкус в одежде и умеренность в косметике.

Гид постоянно арендовал домик на базе. В приспособленной под офис гостиной располагалась вся нехитрая оргтехника фирмы: никому не нужный факс, ноутбук и безнадежно неудобная помесь принтера со сканером. Здесь же была радиостанция, от которой в форточку, а затем к установленной на крыше антенне тянулся толстый провод. В хорошую погоду станция била километров на пятьдесят. Кроме гостиной в домике были две маленькие спальни, одну из которых занимала Забава, другую — Шуруп.

Что касалось продажи туров, то заказчика, если, конечно это был мужчина, достаточно было уговорить приехать в Утесово. Забава быстро убеждала любого, что он выбрал самый лучший вид отдыха и не будет разочарован. Сама она в туры не ездила и в основном получала информацию из рассказов туристов, которые, впрочем, действительно почти всегда оставались довольны.

Гиду никогда не нравилось проводить короткие корпоративные туры. Во-первых, получив в свое распоряжение технику всего на несколько часов, туристы зачастую относились к ней безжалостно. Во-вторых, они даже на отдыхе продолжали быть начальниками и подчиненными. Если застревала машина шефа, желающих промочить ноги в луже и перепачкаться в брызгах буксующих колес всегда было достаточно. Но если там же не могли проехать рядовые работники, то вместо помощи они могли получить саркастические, а иногда и грубоватые советы. Правда, по мере продвижения группы этот эффект постепенно ослабевал.

Была еще одна проблема — как остановить самоуверенного начальника и объяснить, в чем его ошибка, прежде чем тот угробит машину. При подчиненных — нельзя, при жене или подруге — тем более. Нужно было найти возможность пообщаться с ним без свидетелей. Для этого Гиду приходилось устраивать внеплановый привал и приглашать высокопоставленную особу к себе в машину, поручив Шурупу развлекать группу байками о своих джиперских подвигах.

Дальше Гид играл в открытую и обычно достигал цели, но на все это было нужно время, которого в коротком туре зачастую не хватало.

Но если тур длился несколько дней, люди начинали меняться. Они будто сбрасывали броню с шипами, в которой приехали из города. В ремя вокруг них переставало ускоряться, возвращалась способность радоваться настоящему, не пытаться контролировать будущее и совершать нерациональные поступки. Кто-то выключал телефон, кто-то, соединив руки за головой, безмятежно стоял и встречал рассвет, кто-то впервые после детства разглядывал неторопливого жука в мокрой от росы траве. И Гид радовался, что приложил к этому руку, хотя и понимал, что, вернувшись в город, они снова застегнут свои доспехи.

В середине прошлого лета в Утесово приехала молодежь. Не подростки, конечно, ребятам было лет по двадцать. Крепкие, безбашенные, не обремененные высшим образованием, в начале девяностых такие занимались рэкетом. У одного из них был день рождения. Тур заказал его отец, которому надоело после подобных праздников вытаскивать свое чадо и его друзей из милиции или откупаться от автоинспекции.

Размещение в машинах прошло без эксцессов, но на первой же стоянке двое туристов подрались между собой. Радовало только то, что бой шел честный, без применения оружия или подручных средств типа топоров и монтировок, которые лежали в багажнике каждой машины. Победитель удовлетворился первой кровью на лице побежденного и выбитым зубом, из чего Гид сделал вывод, что молодежь все-таки соблюдает какие-то свои правила, а значит, был шанс управлять этой необычной группой.

Что касалось водительского стажа, то самый опытный из них уже лет пять увлекался стрит-рейсингом, а последнее время был занят тюнингом баварской «Эмки», поставив себе цель достичь трехсот километров в час и официально зафиксировать этот результат в ГАИшном протоколе. Наименее опытный имел стаж около пяти секунд — примерно столько длился путь до ближайшего столба, когда, опоздав на метро и не имея денег на такси, он пытался угнать подвернувшийся лохматый Жигуль и просто забыл о штатной блокировке руля. Но бездорожья сложнее засыпанной снегом автостоянки никто из них не видел, а брутальные военные УАЗы вызывали у парней неподдельный интерес.

Гид ехал впереди и не давал никаких советов, а ребята каждый овраг пытались взять в лоб. Колонна регулярно застревала, но они оказались настоящими бойцами. Шестеро по уши грязных парней вручную вынимали тяжелые армейские внедорожники буквально отовсюду, а топкий овраг, в котором иная группа провела бы часа четыре, за двадцать минут просто был завален притащенными из леса бревнами и ветками.

Тем не менее через час прозвучала фраза, что, мол, на такой машине всякий проедет. Гид сел за руль УАЗика и наглядно показал, что дело не только в машине. С этого момента его взаимоотношения с группой начали быстро меняться. Каждый мало-мальски сложный участок они просили прокомментировать и очень бурно реагировали на свои и чужие успехи и ошибки.

К концу дня ребята были чуть живые, но продолжали сражаться, а застревали уже гораздо реже. Гид в их разговорах за этот день превратился из почтальона Печкина (снисходительно, после нескольких повторов на брифинге) в графа Суворова (с уважением, после отчаянного штурма вереницы холмов, названной кем-то из них Альпами).

Доехав до базы, они буквально выпали из машин и казалось, что никакая сила их уже не поднимет. Но бойцов сопровождали три лахудры с волосами космических цветов, в заклепках, коже, татуировках, пирсинге и граффити вместо косметики. И когда девицы заявили, что хотят в сауну, парни очнулись, как от нашатырного спирта.

Через час вся компания носилась нагишом из сауны в озеро и обратно, а ближе к ночи запасы спиртного истощились, и в «офис» явился представитель отдыхающих с целью узнать о возможностях базы в плане «еще». Гонцом был выбран самый здоровый из них, может, как наиболее убедительный, а может, как кажущийся самым трезвым.

Забава, в легкомысленном халатике, открыв дверь, увидела слегка подвыпившего высокого парня, которому требовалась какая-то помощь, и прежде чем она смогла понять цель визита, его уже не интересовало ничего, кроме как забраться к ней в постель. Забаве едва удалось вырваться из сильных грубых лап, и она в слезах помчалась к Гиду.

Выслушав ее сбивчивый рассказ, он задумался, как должен действовать в сложившейся ситуации граф Суворов. Им предстоял второй день тура, и армия не должна была разочароваться в своем полководце. Было очевидно, что, с точки зрения бойцов, Забава не могла не быть его девушкой, иначе какой же он воевода? Ну, а за домогательство к подруге командира виновного должна была ждать смертная казнь или, как минимум, публичное наказание. Сходиться даже с изрядно выпившим верзилой врукопашную было рискованно и глупо, личной гвардии у Гида не было, и он вспомнил про охотничье ружье, без дела лежавшее на антресолях. Гид достал едва блеснувшее матовым боком полуавтоматическое Bernardelli, прикрепил ствол и вставил патрон с дробью в патронник. Хорошо бы на такой случай иметь холостые, подумал он, и на всякий случай снарядил подствольный магазин еще четырьмя патронами.

Забава, услышав характерный щелчок затвора, выглянула из гостиной и побледнела. Гид попросил барышню запереться в тереме и не подходить к окнам, а сам вышел на улицу и, положив ружье на плечо, не спеша отправился к офису.

Вся компания, кое-как одетая, была в сборе. Ребята пытались успокоить мечущегося по комнате Забавы героя-любовника и убедить его покинуть чужие покои, но ситуация их явно веселила, а гонец вошел в образ и, круша и без того скудную мебель, громогласно требовал, чтобы девушку привели ему на растерзание.

С появлением вооруженного Гида они смолкли, а верзила, почувствовав, что на улице что-то происходит, застыл у окна, пытаясь разглядеть в темноте, что именно. Гид видел, что парня просто переклинило, но он в своем уме и вряд ли рискнет вести боевые действия против вооруженного противника. Но ситуация требовала от него решительности. Он молча щелкнул предохранителем и шарахнул из ружья в толстую бревенчатую стену. Приклад жестко ударил в плечо, полетели мелкие щепки, отчаянно зазвенело в ушах. В доме, вероятно, тоже прогрохотало убедительно, поскольку буквально в следующую секунду по дорожке от офиса, сверкая белыми ягодицами, промчалась высокая загорелая мужская фигура.

— Зачет! — одобрительно произнес кто-то из ребят.

В это время отодвинулась занавеска на другом окне дома, и появилась заспанная физиономия Шурупа.

— Че вы тут стучите, дайте поспать!

Не дождавшись ответа, Шуруп рухнул обратно на кровать.

— Кремень! — раздался тот же голос.

Гид вернулся домой. Забава открыла дверь и, как только он поставил ружье в угол, повисла у него на шее. Она слегка дрожала и что-то быстро говорила. В ушах продолжало звенеть, и Гид с трудом разбирал ее слова, но чувствовал, что преисполненная благодарности девушка готова мужественному защитнику ее девичьей чести эту честь и отдать. Он прекрасно понимал, что служебный роман рано или поздно приведет к каким-нибудь проблемам или, как минимум, к потере ценного сотрудника, да к тому же у него в ту пору была пассия в городе. Только какой мужчина способен об этом думать, обнимая очаровательную полуодетую юную особу, к которой испытывает искреннюю и отнюдь не платоническую симпатию?

Гид и не заметил, в какой момент его руки сомкнулись на ее талии, но, почувствовав, что все больше начинает понимать своего недавнего оппонента, сделал не очень убедительную попытку разомкнуть объятия. Затем верх взяли воспитание и природная чуткость, не позволившие ему оскорбить отказом только что пережившую сильный стресс девушку. Его альтруизм и ее благодарность кипели и бурлили до самого утра, отчего второй день тура начался позже обычного и дался Гиду с некоторым трудом.

Вечером на церемонии прощания группа высоко оценила качество тура, звучали обещания приехать еще и восторженные фразы типа: «Ну ты, блин, профи!» Но больше всех Гида удивил тот самый здоровяк, когда, протянув могучую пятерню, он негромко произнес:

— Будут с кем проблемы — звони. Мы за тебя кого хочешь...

После их отъезда Гид проспал почти сутки, а Забава уехала в город. На следующее утро она позвонила и попросилась в отпуск на две недели. Гид не возражал.

В следующие выходные состоялись очередные соревнования «Киварин-трофи», которые они с Шурупом старались не пропускать. Правда, выступили в этот раз неудачно: порванная полуось не позволила им вовремя финишировать.

Забава вернулась немного похудевшая, но загорелая и веселая, и никак не показывала, что их отношения сколько-нибудь изменились. Гид, зная об обычной краткосрочности ее увлечений, был, в принципе, готов к тому, что столь внезапно начавшийся роман так же внезапно и закончится. Нельзя сказать, чтобы его очень обрадовал такой поворот, но, решив, что оставить в памяти яркое и ничем не омраченное воспоминание дорогого стоит, он не стал настаивать на продолжении.

Шуруп передал Забаве ненавистные ему конторские дела и с удовольствием окунулся в подготовку Дефендера к следующим соревнованиям.