Андрей Донцов. Столичная. Первый 40-градусный роман о ненастоящей Москве
Ольга — повелительница тьмы
1
Да, может быть, он по приезде первые три-четыре месяца занимался и не совсем тем, чем следовало. Точнее, занимался довольно обычными для всех вещами, которыми занимались все его друзья и — положа руку на сердце — в Сибири тоже, только с меньшим многообразием.
И в чем-то он уже почувствовал правоту слов отца, что в Москве он будет делать то же самое, только за бешеные деньги.
Но ощущение, что истина где-то рядом, — не покидало его. Этим Москва в его понимании сильно отличалась от его родного маленького города.
А в Сибири он жил с твердым убеждением, что истина где-то очень далеко. За тридевять земель.
2
Она появилась так же неожиданно, как и исчезла. Просто ответила на очередной пьяный ночной звонок. Наверное, уже тысячный по счету за три месяца ее отсутствия.
— Ольга, ты не представляешь, я познакомился с солисткой группы «Стринги». Вчера вот опять был с ней в ресторане «Пушкинская осень». Не знаешь, кто это? Да ты чего? Ну группа «Стринги»... Гаврила опять забыл, что все люди слушают разную музыку, и Ольга Бармакова относилась к группе слушателей с явно немассовыми вкусами.
— Представления не имею, Гаврила, кто это, но поздравляю тебя с этим событием. Наши занятия не отменяются? Или тебе преподают уже основы современного поп-арта?
— Да нет, у нас с ней... как бы сказать... и не занятия... хотя попарта была, она рассказывает мне очень много о Москве и философии «Большой стройки».
— Значит, завтра в три, все как раньше — по расписанию?
— А я хотел вас с ней познакомить... Ты же должна была слышать хотя бы этот хит... как его...
Голова у тебя одна,
и не та, что всем видна...
— Нет, не слышала, хотя признаю актуальность этой темы.
— Ну вот — а я что тебе говорил? Через два часа, уже под утро, Гаврила звонил вновь:
— Олечка, в той книге, что ты мне дала, оказывается, мой отец мне лгал?
— Ты о чем, Гаврила, — сейчас час ночи — я что-то не помню, из-за чего... я так сегодня устала и рано легла спать... и, что за книги тебе давала в последний раз, не помню... ты о мифах Древней Греции?
— Я о хрестоматии по литературе для средних классов... Мой отец лгал мне
— В чем, Гаврила?
— Он говорил мне, что Тарас Бульба сварил своего сына в кипятке заживо и съел...
— Нет, там немножко не так...
— Там вообще все по-человечески закончилось... у них с отцом... он лгал мне...
— Гаврила Григорьевич, вы что, плачете?
— Врал мне с детства...
— Ну, может, он с чем-то путал... У Гоголя ведь тоже трагичный финал.
— У Гоголя все по-человечески... С чем он мог путать, нигде никто никого не ест! Ни в одной книге!
— Может, видел в фильме... Доктор Лектор ест в одной из серий свою жертву. У Питера Гринуэя в фильме «Повар, жена и ее любовник» очень яркая сцена с поеданием человека.
— Я хочу посмотреть эти фильмы...
— Не уверена, что это то, что вам нужно... Мы еще не дошли даже до седьмого класса, а там все-таки требуется некоторая культурологическая подготовка.
— Покажи мне их... Или я сам его съем... сварю и съем.
3
Гаврила плакал, но ему было хорошо. Он с любовью гладил телефон. Тариф «Умная баба». Исходящие могут быть очень дорогими. Но все затраты все равно с лихвой окупаются.
Пользуйтесь тарифом «Умная баба» в минуты излишних душевных волнений, потери эмоционального равновесия и безмерной творческой тоски, изъедающей душу.
Эти звонки предотвратят неоправданные сумасшедшие расходы, необдуманные браки и непродуманный суицид.
Требуйте тариф «Умная баба» у любого оператора сети.
Помните — в большинстве городов России умная баба обходится дешевле целого ряда услуг иного характера.
4
Все-таки не выдержав, Гаврила заявился в общежитие в шесть утра. Постучав в дверь Ольгиной комнаты, он не получил ответа и сел у порога на пол.
Кто-то из только что проснувшихся студентов удивленно смотрел на дорого одетого и сидящего на полу явно подвыпившего мужчину.
Самые бдительные будущие деятели театра вызвали милицию, и Гаврила лишился еще трехсот долларов.
Ему в очередной раз не понравилась дорога, и он принял решение купить Ольге квартиру рядом с местом, где снимал жилье сам.
Каждый раз этот унизительный обряд проникновения через вахту не веял для него никакой романтикой.
«Хату» он менял уже шесть раз, каждый раз позволяя агентам сдирать с него три шкуры: в качестве комиссионных и задатков за два месяца.
Квартиры не становились ему родными, были слишком просторными, и каждый раз из них было куда-нибудь да неудобно ездить.
Он вспоминал рассказ Копченова в бане:
— Москва — это женщина с множеством членов. Страшный гибрид. Ужасное антисексуальное существо. Не зря же говорят — «на северном конце Москвы», «на южном конце»... У нее множество концов, у этой суки, — и мы на них сидим. Она имеет нас ежесекундно. Поэтому и жить, и работать надо только в центре — чтобы иметь ее. Хотя бы иногда.
5
Ольга после своего отсутствия стала относиться к занятиям с Гаврилой со всей серьезностью. Она чувствовала, что их сотрудничество взаимовыгодно и ее подопечный делает кое-какие успехи.
Впрочем, она не давала себе расслабиться, приговаривая, вслед за своей строгой наставницей, что, «оценивая тот культурный уровень, на котором он находился изначально, этот прогресс не был удивителен». Вопрос, что будет получаться дальше.
Сейчас Гаврила мог что-то рассказывать о себе, они составили пару-тройку забавных тостов. Они много смотрели комедий всех мастей — от зарубежных до отечественных, от современных до классики.
С его внешностью, мягко сказать не очень презентабельной, его могло спасти только чувство юмора, а оно как раз отсутствовало напрочь.
Спустя два месяца по возвращении Ольги Гаврила мог уже шутить в шаблонных ситуациях. По его рассказам все поведение на их вечеринках состояло именно из таких ситуаций.
«Я приехал к вам из сибирских лесов, где в лесах живет много-много диких обезьян».
«У нас в тайге даже памятники сидят».
«Нефть добывать очень просто: подходишь и берешь. П-а-а-дходишь...»
«Не хотите отправиться со мной летом в Сибирь, полюбоваться красотами болот? Правда, орхидеи еще не зацвели...»
Прочая навеянная кинематографом белиберда делала Гаврилу вполне сносным собеседником на полтора-два часа. Дальше нужно было уметь импровизировать, и над этим им только предстояло поработать.
Говорил все шутки Гаврила каменным голосом, абсолютно не повторяя никаких знаменитых актерских интонаций, и зачастую они воспринимались не как цитаты, а как его собственная речь.
6
Гавриле нужно было какое-то яркое событие, чтобы войти в тусовку не только приехавшим денежным мешочком среднего формата, но и нестандартным человеком.
Именно нестандартности он желал от жизни в Москве. Странное желание для человека, выросшего в плену штампов и стереотипов и напрочь лишенного ярких индивидуальных черт.
На фильме «Форест Гамп» Ольга увидела в его глазах слезы, он забрал диск с собой и признался потом, что смотрел его каждый день почти месяц. Из всех фильмов он повлиял на него лучше всех. Гаврила перестал бояться говорить глупости и, когда делал это, придавал лицу весьма потешное выражение, явно перенятое из фильма.
Он выпучивал глаза и преданно пытался посмотреть собеседнику в глаза. Это было похоже на взгляд собаки.
Гавриле не терпелось организовать какое-то мероприятие, и его идею они вдвоем с Ольгой придумали, когда опаздывали однажды из-за пробок в театр.
Диджей, упиваясь собственным обаянием и талантом словотворчества, рассказывал про ситуацию на дорогах, и Гаврила отметил, что ни в жизнь не придумал бы для одного слова «пробки» столько глаголов. Вместо слова «глагол» он сказал, конечно, другое слово — «столько словомудия», но чуть позже Ольга предложила ему попробовать это сделать.
Они объездили вместе четыре радиостанции, две Пиар-конторы и один большой рекламный холдинг. По понятным причинам идеи, приходящие в голову кому-то помимо собственных сотрудников-любимчиков, не вызывали ни у кого восторга. Но у их идеи была одна неоспоримая сильная сторона — они сами готовы были платить за ее реализацию.
Суммы, которые они называли за организацию такой программы, были астрономическими и формировались по расценкам рекламного времени. Помогли Гавриле — как это ни странно звучало — его собственные московские связи.
Как-то в ресторане он пожаловался певице Ане, та с радостью познакомила его со своим продюсером Шпаком, и все устроилось за деньги в десять раз меньшие на радио «Масква без понтов», замыкающие по рейтингу первую десятку.
7
Ольга опять исчезла. В самый разгар подготовки экшена.
Опять уехала к бабке, то ли уже умершей, то ли еще на один широкий шаг приблизившейся к смерти.
Хорошо еще, что Шпак взял всю инициативу в свои руки. Плюсом было и то, что Ольга отрядила в помощь Гавриле двух студентов-сценаристов из ВГИКа.
Да и сроки эфира поплыли на месяц, что позволило подготовиться без спешки. Спонсор — спонсором, а программинг — программингом...
Но несколько обиженных записей в своем «моллюске» Гаврила вывел. Пусть потом почитает...
Ольга, негоже так бросать друзей. Тем более друзей и земляков. Самое главное в жизни что? Дружба и Родина. Можно еще написать о любви, но это будет уже пятое предложение, а мы договаривались по четыре в день.
Ничего-ничего. Пусть потом почитает.
Неужели ты способна на предательство? Твои студенты очень сообразительны, но нам не хватает твоего задора. Или, как говорят в Москве, — драйва. Я люблю Москву! Четвертое предложение у меня всегда самое-самое чудное.
8
Отбор участников шел две недели среди дозвонившихся в эфир радиослушателей, правильно ответивших на нехитрые вопросы по поводу синонимов. В финал Гаврила был записан сам и записал еще всех своих сибирских корешей, обитавших в столице.
Смысл финала акции «Назови пробку русским словом», проходившем в прямом эфире в одном из казино, был довольно прост: участники по очереди говорили название улицы, загорающееся на экране, и подбирали глагол или соответствующий пробковой ситуации эпитет. Повторять улицы было можно, а вот кто повторялся в плане подобранного глагола — выбывал из игры.
Ленинградка стоит — Волгоградка — еле ползет — Ярославка — замерла — забито — запор на Садовом — заглохла — толкается — задохнулся — не может разогнаться — давка — оцепенела — ленивое движение на — плетется — редко жмут на газ — проседает темпоритм на — откровенная скукота...
Без труда тридцать участников преодолели первый круг, используя домашние заготовки.
Приз радиостанция требовала хороший, иначе не предоставляла эфир.
На подготовку Гаврилы работали два довольно талантливых студента, земляки тоже явно озадачили Кого-то из знакомых, но и оставшиеся двадцать четыре участника провели, похоже, не одну бессонную ночь в надежде получить главный приз — «хаммер».
Шпаргалками пользоваться не разрешалось. Но видно было, что зазубрили все свои варианты неплохо. В паре «случайных» радиослушателей Гаврила уже подозревал диджеев с других радиостанций: такими по-дикторски четкими и хорошо поставленными были их голоса.
Волгорадка в ожидании чуда — по Каширке не разогнаться — черепаший спринт на Минском — не участвует в утренней гонке Садовое кольцо — выглядит безжизненно внутренний МКАД — Виктор Онопко был бы самым быстрым сегодня на проспекте Мира — прихрамывает на обе ноги Волоколамка — столпотворение машин — в ужасе застыло — затяжной прыжок — удобно осмыслить происходящее — мучают спидометры — парализовано движение на — не участвует в проекте «едем на работу» — «ушло в отказку»...
Во втором круге вылетели шесть плохо подготовленных человек, из них три земляка Гаврилы.
Никуда не спешит Иваньковское шоссе — размеренное движение на Новорижском — неторопливая очередь машин на Кутузовском проспекте — играют за рулем в шахматы Русаковской — никто уже давно не горячится на Волгоградском проспекте — замешкалось прямо с утра Звенигородское шоссе — в печали движение на Минской — никто уже давно не боится опоздать на шоссе Энтузиастов — затаилась в засаде
Сам Гаврила был готов к более чем пятидесяти кругам, его варианты не были банальными и поначалу практически не выщелкивались другими участниками. Однако нервное напряжение и заданный ритм ответов сказывались. Игроки начали выбывать один за другим.
Праздник тормозов на Ярославке — в жанре элегии движется МКАД — жуткий оползень на Третьем транспортном — слышно как жужжат мухи на Осташковском — Шумахер уже бы повесился, если бы ехал по МКАДу — похоже, порваны оба ахилла у Садового кольца — взял гроссмейстерскую паузу — в бочке Москвы сегодня главная затычка — это Ленинрадское шоссе — жеманные ужимки вместо езды на Востряковском проспекте...
Небольшая заминка, связанная с фразой «иммодиум необходим на Каширском». Жюри решало, является ли это повторением идеи «запора», но затем проявило благосклонность и оставило участника.
Тем более что потери увеличивались на глазах. Дополнительной сложностью было то, что, пока шло ожидание своей очереди, подготовленная фраза вдруг в самый ответственный момент забывалась, а еще появлялись дикие сомнения — вдруг она звучала ранее.
«И жить торопится, и чувствовать спешит» — трудно так сказать сегодня об улице Космонавта Волкова — зал ожидания устроили на Горьковском — сегодня пару часов продержит вас у себя на приеме профессор МКАД — не замирает сердце от скорости на Третьем транспортном — есть все, кроме скорости, сегодня на Щелковском — не может летать, ибо построен ползать МКАД — Илья Ильич Обломов выбрал бы сегодня путь через Новосовихинское шоссе...
От волнения Гаврила совсем перестал слышать одним ухом. Поэтому боялся не расслышать то, что говорили соседи слева, повториться и выбыть из соревнования. Крутил и крутил головой, мокрый словно после дождя от захватившего его душу соревнования интеллектов, им самим же организованного, да еще и при его непосредственном участии.
К радости, «про элегию» повторился один из участников-диджеев, по всему сильный и подготовленный игрок. Ошибся по невнимательности.
Победа была весьма близка, но волнение подвело Гаврилу. Видя, что он волнуется все больше и больше и принимая во внимание его растерянный вид, один из студентов-помощников стал напоминать ему небольшой пантомимой о фразах, которые они зубрили.
Некоторые фразы все-таки сгорели, так как содержали слова или похожие образы с уже прозвучавшими, поэтому подсказки были как нельзя кстати.
Фразу «танцует медленную чу-чу» Игорек-студент показывал незамысловатыми движениями бедер, Гаврила в это время вспоминал немного другое выражение «играть на нервах», но из-за волнения на последней шестой секунде размышления выдал жуткий симбиоз:
Рублевка ебет мой последний нерв...
Понятное дело, что нецензурные выражения были запрещены в эфире, поэтому случился всеобщий конфуз и мероприятие чуть было не свернули.
Однако Гаврила, уже уставший и взмокший, без особых проблем согласился выбыть из гонки остроумия на тему пробок, и двое оставшихся финалистов разыграли главный приз.
Как выяснилось позже, эта матерная осечка Гаврилы Рублева жила в памяти слушателей радио гораздо дольше всех остальных филологических находок.
9
Вечеринка совместно с радио «Масква без понтов» прошла настолько удачно и имела такой хороший резонанс, что Гаврилу стали уважать в самых разных кругах. А значит, еще охотнее звать на вечеринки всех мастей. Друзья друзей продолжали заполнять его жизнь ложным смыслом.
Это в Интернете на сайте одноклассников их может быть более шести-семи тысяч, а в Москве от шести-семи десятков шла кругом голова, ибо смысл их жизни был — хаотичное, броуновское, ночное перемещение.
Ольга, естественно, пожелала остаться в тени, не посещала с ним всех мероприятий, и ему досталась вся слава эвент-креатора.
Подобные словесные бои пытались сделать на радио ежемесячными, но, как обычно, сиквел был слабее оригинала. Идея была хороша именно своей новизной и темой пробок.
Тогда-то к Гавриле на одной из вечеринок, посвященных открытию нового ресторана, и подошла эта уникальная по своему внешнему виду парочка.
Подошла для важного разговора. Подошла, чтобы изменить в корне его судьбу.
Они были похожи на ангелов и посланцев из ада одновременно.
Интеллигентные и обходительные, они очаровали Гаврилу уже через пять минут.
Молодого человека звали Сергей, а его бизнес-партнера — Надежда.
Они были одеты словно голливудские звезды, а держались при этом скромно, как случайно поступившие в университет студенты из провинции на первой лекции.
На Сергее был дорогой пиджак, рукава которого были вырваны с мясом и прикреплены на свое старое законное место золотыми булавками. Надежда явно являла собой осознанно воссозданную точную копию подруги Киану Ривза по фильму «Матрица». Имя актрисы кануло в бездну ослепляющего обаяния любимца женщин доброй половины планеты (на тот момент, само собой разумеется), но то, что ее героиню звали Тринити, вспомнил даже Гаврила.
Сергей, видимо, также смахивал на какого-нибудь киноперсонажа, но Гаврила пока не так сильно продвинулся в своем развитии в изучении индустрии современных и классических фильмов, чтобы точно сказать какого.
10
Надежду представили не просто как бизнес-партнера, а как управляющего бизнес-партнера. Наверное, поэтому в беседе Гаврила обращался в основном к ней.
С совершенно бесподобными манерами, развешивая комплименты оригинальной идее его шоу «Пробки-дайджест», они отличались вдобавок и безупречной тактичностью.
Так, например, задав вопрос, каким образом Гаврила подбирал название для своего шоу, и увидев, что тот мнется с ответом и потеет на глазах, они тут же перешли на рассказ о собственных заграничных впечатлениях во время последнего экскурса по ночным клубам Лондона.
— Вы часто бываете в Лондоне? — спросили они Гаврилу. Опять заметив замешательство на его грустном челе, они вновь профессионально быстро сменили тему на обсуждение последнего блокбастера Федора Бондарчука.
А Гаврила ругал себя на чем свет стоит. После передачи он уже три недели не занимался по Ольгиной программе, не пытался общаться по ее методике, перестал писать в «моллюск» по четыре предложения и стал впадать в состояние постоянного счастья, граничащего с отупением. Он улыбался направо и налево, хотя прекрасно помнил Ольгины наставления, что это лишь один шаг к исполнению его цели.
— А таких шагов надо сделать не менее ста. Ну хорошо, с вашими деньгами — не меньше тридцати. «Надо же, — думал Гаврила, — еще двадцать девять. И на все нужны идеи. Сможет ли Ольга сама выдержать такое напряжение, интересно? Что-то не видно в ней уверенности. Надо браться за ум, возвращаться к занятиям. Читать не меньше двух страниц в день, выражаться хотя бы три раза на дню странно... ну в смысле не странно, а как там? Витиевато!.. Блин, зачем учить эти цитаты и мудреные слова, если все равно они на следующий день забываются. Вот опять забыл, что значит этот дайджест».
За время этого серьезного мыслительного процесса Сергей и Надя что-то нараспев лепетали, красиво жестикулируя.
Надя развернулась и сделала несколько шагов, чтобы поприветствовать вошедшего в зал знакомого, и Гаврила увидел ее обтянутые кожей упругие ягодицы, как и положено для ее имиджа а-ля «Матрица», куда более накачанные, чем куриные попки большинства моделей.
«Вот это по-нашему, по-сибирски, — прошептал Гаврила. — Такую бы тоже в помощницы с Ольгой заодно завербовать — наверняка у нее в голове куча идей».
Гаврила так пристально уставился на ее зад, что, казалось, увидел свое отражение в отблесках лакированной кожи.
Нет, никакого эротического желания после долгих месяцев клубной жизни он не испытывал. Просто были части тела, на которые ему было приятно смотреть, а были — на которые не очень. И последних было большинство.
Ожидания Гаврилы насчет большого количества идей в голове этой парочки полностью оправдались уже к концу вечерней программы.
Программа, как обычно, состояла из выступлений большого количества знаменитых артистов, которые на этот раз без устали пародировали друг друга.
Что было смешного в том, что один кривляется, изображая то, как обычно кривляется его коллега, Гаврила не понимал.
Зато самим артистам это доставляло просто бурю положительных эмоций. Особенно переодевания мужчин в женские платья, а женщин в мужские.
Все денежные мешки радовались с ними за компанию. Заплатив столько денег за пригласительные очередного современного русского благотворительного капустника, все деньги от которого артисты будут делить с продюсером через час после его завершения, — грех было не радоваться искренне и громко всему происходящему.
Вот и вся благотворительность...
Словно почувствовав, что Гавриле больше симпатична затянутая наглухо в кожу Надежда, Сергей перестал составлять им компанию и терся в обществе двух пожилых тетушек — известных загородных ритейлеров.
Надежда потихоньку разговорила Гаврилу, и он стал вспоминать слова, обороты речи и даже не забывал загадочно улыбаться, пока молчал, подбирая слова.
— Вы ведь приехали в Москву относительно недавно? Что послужило толчком к переезду с насиженного места? Неужели нравятся наши пробки, наш воздух?..
— Да, воздух здесь, конечно... — Гаврила уже хотел издать губами громкий звук, который издает обычно прямо противоположная рту часть тела, но вовремя осекся. — Я приехал делать акции, устраивать перфомэнсы различные... как-то менять культурный облик страны... Раз уж не удается вписать свое имя в историю войн, может быть, современное искусство даст нам этот шанс... Ольга могла бы гордиться своим учеником. Да он и сам радостно кивал головой после каждого удачно произнесенного словосочетания.
Определенно Тринити благотворно влияла своим присутствием на олигарха пятидесятой, а может шестидесятой, сотни.
Впоследствии Надя, предупредив, правда, что к сексу она относится не с очень большим пиететом,
особенно с участниками Союза, дважды призывала Гаврилу ее трахнуть, если у него есть такое желание. Постоянно употребляя при этом слово «в принципе». Словно это слово как-то могло сгладить всю необычность данного предложения в самом начале вполне светской и дружеской беседы.
— Я могу, в принципе, повернуться, а вы, в принципе, можете меня трахнуть сзади. Если есть такое желание. Нет, правда-правда, не стесняйтесь. Эта поза меня совершенно не обременит. Вон к подоконнику пойдемте. Оба раза Гаврила отказывался, не желая вступать с Тринити в эти скользкие и противные отношения и запутывать все сразу в самом начале. Но из повторного предложения извлек следующую пользу: стянул с удовольствием ее кожаные штаны с задницы, ущипнул за загорелые ягодицы, снял красные кружевные трусики, и провел рукой у нее между ног.
— Крепкий у вас, однако... конфуз! — заявил он, жутко краснея и удивляясь подобранному слову. Но ведь сама разрешила, сама поворачивалась, сама нагибалась... А в конце беседы Надежда предложила Гавриле вступить в члены тайного союза, который решал задачи, похожие с теми, что стояли перед ним самим.
— Цели свои они выражают по-разному, но общий вектор у них один: перформансы! В самой неожиданной форме.
— А что за союз такой? — Гаврила заинтересовался очень быстро. И подумал, что слово «вектор» очень хорошее — понятное и простое и в то же время... загадочное и умное, как и советует употреблять Ольга.
— Обещайте мне, что не расскажете никому. Даже если лично не примете участия?
— Нет, не буду рассказывать.
— Это проект ведущего пиар-службы страны. То самое, к которому обращаются все верхи. Мое сотрудничество с ними — важная составляющая гарантии безопасности дальнейшего существования. Поклянитесь чем-нибудь весомым, у вас есть чем клясться? Гаврила напрягся:
— Мама у меня на Кипре, давно там уже, а отец здесь. Я его очень лав, лямур и либэ! Давайте я им поклянусь. «Про Ольгу не буду говорить, незачем их знакомить. Может, еще пригодятся ее мысли в этом союзе...»
— Ну хорошо. Отцом так отцом... Только почему все время... Пытаетесь кого-то копировать в своей речи, вы же и сам такая яркая личность... — Надежда взяла Гаврилу за руку и нежно пожала.
— А как называется этот ваш тайный союз? Надежда нагнулась к нему вплотную и, наградив восхитительным ароматом, прошептала прямо на ухо:
— Союз, объединяющий нефтедобытчиков России, — называется он очень эротично... «Золотые капли». И на слове «капли» она аккуратно и тщательно вылизала своим языком Гаврилину ушную раковину, словно в ней была какая-то жидкость.
О книге Андрея Донцова «Столичная. Первый 40-градусный роман о ненастоящей Москве»
войдите или зарегистрируйтесь