- The Oligarchs. Wealth and Power in the New Russia
- Перевод с англ. С. Шульженко
- М.: КоЛибри, 2007
- Переплет, суперобложка, 624 с.
- ISBN 978-5-98720-034-6
- 10 000 экз.
Великолепная шестерка
Толковая; основательная; беспристрастная; страстная; впечатляющая без красот; в меру бесстрашная, во всех отношениях респектабельная книга.
Написанная человеком в высшей степени компетентным: воскрешение капитализма в России м-р Хоффман лицезрел воочию, причем с очень удобного наблюдательного пункта: руководя (1995–2001) московским бюро газеты «Вашингтон пост». Лично опрашивал действовавших тогда лиц — взял девятьсот интервью — никому, конечно, не поверил вполне — понял больше, чем разузнал,— но зато (как шутил некто Радек про Сталина) каждое свое утверждение может подкрепить чисто конкретной ссылкой.
Российский автор не упустил бы раз сто намекнуть, что, дескать, это далеко не все: что, дескать, был у него доступ к источникам подземным и горячим,— но что, дескать, т-с-с-с! — и, чего доброго, нарвался бы на биографическую неприятность. Наш-то Пулитцер, как известно, весит гр. 9.
Впрочем, кто купил бы томину такой толщины, будь фамилия на обложке здешняя; не такая вещь — историческая истина, чтобы принимать ее из немытых рук.
А эпопея м-ра Хоффмана останется классическим пособием для важнейших дисциплин. Ни историк не объедет конем, ни политолог на своей кривой козе.
Ни даже экономист не облетит на ковре-самолете.
Хотя для экономиста тут ничего такого ошеломительного, кроме порядка цифр. Описан драматичный эксперимент, более или менее подтверждающий общую теорию долларов. Как они самозарождаются из гниющей рублевой массы при усиливающемся притоке атмосферного кислорода. И кружатся на ветру перемен, образуя тучи, заслоняющие солнце.
Читатель же не научный, а работающий, вроде меня, простым современником событий ждет от книги с таким названием, чтобы она его утешила.
Типа что вот, м-р Хоффман, корплю я над этой рецензией — роюсь в пустеющих потемках своего словаря, строю подвесные такие мостики, по которым перебегаю из абзаца в абзац, вообще жгу последние нейроны — вместо того чтобы скучать, предположим, на палубе собственной, черт возьми, яхты в Средиземном каком-нибудь море, волк его заешь,— таков расклад, но не правда ли, м-р Хоффман: без яхты и вообще при своих (точней — при одном лишь своем слоге) я остался исключительно оттого, что в изображенную Вами эпоху легких денег оказался хоть и неграмотен политически, а зато устойчив морально?
Так сказать, блажен муж, иже в совете нечестивых не ставит ни на тройку, ни на семерку, ни тем более на туза.
И действительно, анализ м-ра Хоффмана подтверждает: теперешние обладатели яхт и властелины судьбы (впрочем, условные: не всем — Канары, кому и нары) выиграли шестерками.
Шестерили, конечно, и сами, так что добродетельный современник имеет полное право (и удовольствие) смотреть на них отчасти свысока.
На этих великолепных: Смоленского, Гусинского, Березовского, Ходорковского, Чубайса и Лужкова.
Именно этих ярко окрашенных особей поместил м-р Хоффман на свое предметное стекло. «В конце концов, не может быть капитализма без капиталистов. Эти шестеро были первыми»,— поясняет он.
Однако (говорю же: благоразумный человек!) двоих (угадайте — кого да кого?) он рассматривает, не трогая имущества, — просто как режиссеров политэкономического процесса. Как симпатично дальновидных госдеятелей.
Лишь четверо остальных (а также мелькающий в книге Потанин, и еще разные другие) своими биографиями проливают свет на столь интересующий нас вопрос о происхождении богатств.
Александр Смоленский, будучи призван в армию, проходил службу в штабной газете и приобрел профессию наборщика. На гражданке устроился в типографию при издательстве «одного из советских промышленных министерств». Превратил ее в ночной подпольный цех по производству Библий. По доносу был арестован КГБ. Но там его дело, пишет м-р Хоффман, посчитали пустячным. «Смоленский вспоминал, что его пытались обвинить в краже бумаги, но не смогли. (Бывший советский человек тут обязательно усмехнулся бы, но я предупреждал: эта книга написана со слов ее героев.— С. Л.) «Поскольку антисоветских листовок не было, — сказали ему,— мы вас пожалеем». Дело было передано в милицию. Приговор — два года принудработ в строительной бригаде в городе Калинине. «Решением суда ему было запрещено в течение трех лет занимать должности, связанные с „материальной ответственностью“»,— пишет автор, после чего сообщает: «Смоленский стал одним из руководителей управления Ремстройтреста».
Дальше все проще. Крал (то есть, извините, доставал — конечно, доставал! м-р Хоффман так и формулирует: «Смоленский умел доставать») материалы, строил налево дачи, обзавелся капиталом из денег и знакомств.
«В 1987 году Смоленского вызвали в городской комитет партии (отдадим справедливость: умели у нас ценить деловую хватку беспартийных, ранее судимых! — С. Л.)» и потребовали срочно создать кооператив.
«Бунтарь Смоленский, которому было тогда тридцать три года, как всегда, возразил: „Почему я? Сами и создавайте!“ Но горком пригрозил ему увольнением…» И бунтарь пошел в московскую мэрию (или это был еще исполком?), где Лужков с молодой помощницей, некоей Батуриной Еленой, оформили ему новый статус. Бунтарь построил еще сколько-то дач, накопив еще сколько-то мешков рублей. Стал менять их (из-под полы) на доллары, а доллары обратно на рубли, все время увеличивая скорость и амплитуду,— и создал банк (а кооператив закрыл),— удивительно ли, что году так в 1991-м проклюнулся у него первый, робкий, стыдливый, подобный весеннему крокусу, миллиард.
Прочие истории похожи на эту: такие же бесхитростные; каждая со своим слепым пятном. Как предпочитает выражаться м-р Хоффман — «самые преуспевающие магнаты пользовались таинственной и высокой протекцией, о которой мало что было известно».
Бином ли Ньютона. Пачками скупали начальников, пачке начальников же себя запродав. Поскольку единственной ликвидной ценностью в Стране Советов был, безусловно, этот самый человеческий фактор. Поголовная, повальная, национальная по форме, социалистическая по содержанию, всемирная отзывчивость на бабло.
А кто не умел пользоваться — тот пеняй на себя. Сочиняй рецензии на книги про тех, кто умел.
Всякий труд, знаете ли, почетен.