Д. Д. Шостакович. Письма И. И. Соллертинскому

• СПб.: Композитор, 2006
• Переплет, 276 с.
• ISBN 5-7379-0304-4
• Тираж: 1000 экз.

В те славные времена, когда не было телефона, горожане сообщали друг другу новости или приглашали в гости письмом, отправленным городской почтой. Но и появление телефона переписки не отменило: из путешествия или командировки иные люди умудрялись подчас ежедневно писать родным и друзьям, а любящие адресаты столь же обязательно им отвечали. С появлением электронной почты, а затем с тотальной эпидемией пользования мобильными телефонами технически ситуация упростилась: письмо можно в секунды отправить и получить независимо от расстояния. Прогресс, как водится, оказался разрушительным.

В данном случае он совершил два убийства: уничтожил эпистолярию как жанр — вместо обстоятельного рассказа-описания ввел лапидарно-деловой стиль; и уничтожил эпистолярию физически — разве вы сохраняете полученные тем или иным современным способом письма?

Чтоб далеко не ходить за примерами того, как много могут рассказать письма о корреспонденте, адресате и жизни общества, достаточно почитать те, которые писал Д. Шостакович своему закадычному другу И. Соллертинскому. Два молодых человека 20—25 лет, начинающий композитор и начинающий театровед и музыковед, стали переписываться в 1927 году; последнее из 172 писем и телеграмм Шостаковича (встречные письма не уцелели) написано незадолго до смерти Соллертинского в начале 1944 года. С течением времени один становился маститым (и битым властью) композитором, другой — блестящим лектором, худруком ленинградской Филармонии. Перипетии, сопровождавшие эти изменения жизненных обстоятельств, творческие и личностные контакты, деловые и любовные связи и их разрывы — все это в письмах Шостаковича присутствует в весьма значительной степени, хоть и не в той полноте, какая была свойственна им, этим перпетиям, в самой его жизни.

Но самой ценной, на мой взгляд, является литературная сторона этих писем (вот почему огорчает нынешняя смерть жанра!). В них явлена та мера авторской иронии, стилистической и содержательной эклектики, которая отраженно высвечивает подобные же свойства музыкального творчества Шостаковича (об этом замечательно говорит Л. Ковнацкая в предисловии к книге).

Идеологически меченые музыкальные клише, которые то и дело звучат в сочинениях Шостаковича, в его письмах воплощаются в форме словесных идеологических штампов и мелькают здесь едва ли не с большей частотой. «Таким образом я познакомился с писателем-орденоносцем тов. Н. Н. Ляшко. <…> Сегодня ездили в Ялту. Встретили там поэта-орденоносца Н. Н. Асеева со своей законной супругой» (3 мая 1939 г.). «Время от времени приходят в санатории колхозники и давши краткий анализ международного положения просят отдыхающих помогать им убирать табак <…>. Отдыхающие с редким энтузиазмом все как один бросаются на поля и убирают табак, ибо последний является экспортным и взамен него мы получим тракторы, комбайны, необходимые части для блюминга» (10 августа 1932 г.). Апофеоз подобной стилистической игры — письмо от 17 ноября 1935 г., в котором в череду нейтральных описаний репетиций, встреч с композиторами, музыкантами вдруг врывается величавый торжественный фрагмент: «Сегодня я имел огромное счастье посетить заключительное заседание съезда стахановцев. Видел в президиуме товарища Сталина, т. т. Молотова, Кагановича, Ворошилова, Орджоникидзе, Калинина, Коссиора, Микояна, Постышева, Чубаря, Андреева и Жданова. Слушал выступление товарищей Сталина, Ворошилова и Шверника. Речью Ворошилова я был пленен, но после прослушания Сталина я совершенно потерял всякое чувство меры и кричал со всем залом „Ура!“ и без конца аплодировал. Его историческую речь ты прочтешь в газетах, так что излагать тебе ее не буду. Конечно, сегодняшний день является самым счастливым днем всей моей жизни: я видел и слышал Сталина».

Надо еще учесть, что Шостакович помещает многочисленные подобные вставки-клише не только в стилистически нейтральный контекст, но порой среди фраз вроде: «сюда я ни членом», «полчлена курицы», рассказов о «хорошеньких работницах балетного цеха» или такого: «Оказывается, что у А. А. Цирмана-старшего появилась эрекция, каковой у него не было уже 27 лет. Потрясенный этим, он послал своего сына за друзьями, чтобы таковым показать этот редкий феномен».

Вообще можно заметить, что Шостакович не чужд был всему многообразию лексики русского языка. Правда, замечать это приходится то и дело спотыкаясь об отточия, сделанные в письмах. О происхождении этих купюр в тексте «От редколлегии» честно сказано, что они сделаны «сыном композитора Максимом Дмитриевичем (в частности, с изъятием ненормативной лексики)». Воистину: «враги человеку ближние его».