Призраки Гойи (Goya’s ghosts)

• Испания, 2006
• Режиссер: Милош Форман
• В ролях: Хавьер Бардем, Стеллан Скарсгард, Натали Портман
• 114 мин.

Мир художника грустен

В начале знаменитого годаровского «Безумного Пьеро» звучит цитата из искусствоведа Эли Фора : «Мир Веласкеса был грустен: ложь, заговоры, аутодафе». Универсальное, если подумать, определение, которое можно с минимальными поправками отнести к любому выдающемуся художнику. А, заменив Веласкеса на Гойю, даже предпослать эпиграфом последнему фильму Формана. Здесь Гойе (Стеллан Скарсгард) доводится стать свидетелем и художественным хроникером бесчинств инквизиции конца XVIII века, действий освободительной/оккупационной армии Наполеона, а затем и освободительно\оккупационной армии уже Веллингтона, восстанавливающей правила (и бесчинства) периода «до Бонапарта». Заодно художник оказывается вовлечен в судьбы инквизитора-конформиста Лоренцо (Хавьер Бардем) и его жертвы, юной красавицы Инесс (Натали Портман).

Добротной исторической драме «Призраки Гойи» стать чем-то более значимым, чем просто «добротной», и сравниться с лучшими картинами Формана мешают плохо выстроенный сценарий и слабая игра ведущих актеров. Это странно (сценарист Жан-Клод Карьер своими работами вроде «Скромного обаяния буржуазии» или «Вальмона» успешно смел барьер между определениями «сценарист» и «писатель», а Форман всегда славился умением добиваться от актеров максимума — он не мешал Джеку Николсону чудодействовать в «Полете над гнездом кукушки» и дал возможность по-настоящему блеснуть талантом Джиму Кэрри в «Человеке на луне» или Аннет Бенинг в упоминавшемся «Вальмоне»), но так оно и есть. Поэтому история мечется между Гойей, Лоренцо и Инесс, толком не останавливаясь ни на ком из них и не создавая внутреннего напряжения за счет их противостояния (как было у Формана в «Гнезде кукушки» или «Амадее»), при этом не приобретая и эпического размаха рассуждения о странном переплетении судеб в бурную эпоху (как у него же в «Рэгтайме»). Модные же Бардем и Скарсгард выглядят малоубедительными любителями, чья игра оставляет равнодушным и не вызывает интереса к их персонажам. На их фоне старательная — не более того — Портман смотрится выигрышнее, но ненамного.

Сам фильм как-то зависает между размышлением о роли художника в обществе и раздумьем об агрессивной сущности властного аппарата подавления, а также — о последствиях ликвидации этого репрессивного аппарата внешними силами и вооруженным путем. Форман (бежавший от советской оккупации 1968 года из Чехословакии в США) больше внимания уделяет второй идее, пытаясь избежать однобокого подхода, а заодно намекая на события в Восточной Европе и Ираке. К финалу он почти выводит фильм на высокий уровень притчи о вечном замкнутом круге, существующем благодаря жестокости сверху и покорности снизу, несущем страдания людям и вдохновение художникам, — но это происходит поздно, когда мнение о «Призраках Гойи» уже сформировано.

Я бы не назвал фильм разочарованием, по мне любая работа Формана — событие. Но этот человек «Полетом над гнездом кукушки», «Отрывом», «Волосами», «Вальмоном» приучил нас к шедеврам. Поэтому «Призраки Гойи» неизбежно оставляют чувство смутного неудовлетворения.