Ирина Хакамада. Против течения
Против течения
Известный человек всегда находится в центре внимания. За его жизнью следят поклонники, недоброжелатели, телохранители, объективы фотокамер. У публичных людей всё под контролем. О тяготах такой поднадзорной жизни мы и собирались поговорить с Ириной Хакамадой самой популярной женщиной в современной российской политике.
Беседа оказалась интересной, а ответы — совершенно неожиданными.
Прочтение. Ирина, как Вы полагаете, повседневный надзор — это хорошо или плохо?
Хакамада. Ну, все зависит от сформировавшегося мировоззрения. Если вы бывали в Швеции или Голландии, то наверняка замечали, что там на окнах нет ни гардин, ни занавесок. Вечером, когда люди зажигают свет, видно все: как они ужинают, переодеваются, чуть ли не как они любовью занимаются. Встает вопрос: откуда такая открытость? Эта традиция идет еще с семнадцатого века, когда налоговая инспекция пристально следила за гражданами этих стран. Если они воровали и не платили налогов, у них появлялись лишние деньги, что, в свою очередь, сказывалось на их образе жизни. Поэтому людям запрещалось закрывать окна. Сегодня европейцы могут спокойно отойти от этой практики, а они не отходят. Им нравится. У них такой национальный менталитет. У них, например, нет заборов. Все соседи следят друг за другом. Поэтому если вор заберется в дом или в квартиру, соседи тут же вызовут полицию. Так что все зависит от того, как вы подходите к вопросу. Если вы хотите одиночества и бесконтрольности, тогда вам будет казаться, что за вами следят: можете отгораживаться огромными заборами от соседей и ненавидеть всех вокруг. А если скрывать вам нечего — то пусть себе смотрят.
На самом деле то, о чем вы говорите,— это постсоветский комплекс, переданный вам родителями. Вам кажется, что камера в магазине за вами следит. На самом деле она вас охраняет. Если вдруг поймают преступника, то поймают в том числе с помощью этой камеры. А если вы ничего не воруете — ну следит она, ну какая вам разница?
Прочтение. Тогда давайте вспомним ситуацию, которая описана у Вас в начале книги: мобильный телефон, который контролирует своего владельца…
Хакамада. Нет, вы меня не поняли. Я имела в виду другое. Ради своей карьеры мы все время хотим быть в мейнстриме, на волне, в потоке информации. Раньше мобильных телефонов не было и мы жили спокойно. А теперь критерием нашей востребованности является телефон. Поэтому вы его не выключаете ни днем, ни ночью, страшно пугаетесь, когда он ломается или вы оказываетесь вне зоны доступа. То есть боитесь оказаться вне потока, вне мейнстрима. На самом-то деле единственный способ сохранить себя как личность — это позволить себе несколько минут тишины. Надо выключать свой телефон, а мы не хотим — он становится хозяином нашей судьбы.
Прочтение. Но у вас ведь есть фраза о том, что эта вещь нас контролирует?
Хакамада. Она контролирует нашу психику, а через психику контролирует нашу жизнь. Это не контроль в смысле надзирательства.
Прочтение. А Вы отключаете когда-нибудь мобильный телефон?
Хакамада. Конечно. Вот я сейчас с вами разговариваю — у меня телефон молчит. Я человек вежливый и считаю, что, если надо будет, меня найдут. Я, например, всегда в ресторанах выключаю телефон. И не переношу мужчин, которые приходят со мной на свидание (как на деловое, так и на личное) и разговаривают по телефону. Люди как будто сошли с ума. Это убиение креатива. Нация скоро перестанет быть креативной, ей останется только догонять тех, кто умеет хотя бы иногда отключаться.
Прочтение. В Вашей книге неоднократно упоминается мейнстрим, причем с негативным оттенком.
Хакамада. Да, с негативным. Один продюсер, который хотел писать по моему роману сценарий, спросил: «А почему Вы так ненавидите мейнстрим? Это же классно…»
Прочтение. А почему Вы так ненавидите мейнстрим?
Хакамада. Потому что он «мейн». Иногда очень важно уметь плыть против течения — ведь цивилизацию двигает меньшинство. Хорошо иметь течение, но при этом хорошо бы иметь и противоположное течение. Тогда появляется выбор. А когда есть только мейнстрим, то есть основное течение, интегрирующее в себя большинство ресурсов и подавляющее все альтернативное, одинокое, менее мощное, то разнообразие цветов в саду исчезает.
Прочтение. А как Вам удается выживать в мейнстриме в свете того, что Вы все-таки публичный персонаж?..
Хакамада. Очень тяжело. Я в политике была человеком антимейнстримовым. По-моему, это заметно. Во всем, что касалось моих ценностей, я оказывалась в меньшинстве. Поэтому в результате мне пришлось покинуть политику. Я не смогу участвовать в сегодняшних выборах, не изменив своим принципам. Мне просто не дадут. Но существует мой бренд, и я могу его конвертировать в немейнстримовые технологии. Вот, например, книжку смогла напечатать.
Прочтение. Вам не кажется, что публичный человек, написавший книгу, так или иначе попадает в мейнстрим?
Хакамада. Написание книг в таком случае тоже можно назвать мейнстримом. Ведь их всегда кто-то пишет. Моя книга по содержанию далека от мейнстрима. Героиня идет против всех признанных норм. Она влюбляется, когда нельзя влюбляться, она изменяет, когда нехорошо изменять, она идет к заложникам и пытается спасти жизни людей, когда нужно думать о престиже государства. Интересна суть. А формы все давно известны. Литература — вещь банальная.
Прочтение. Но Вы же понимаете, что, будучи брендом и издавая книгу, Вы попадаете в ситуацию, когда к этой книге неизбежно будут относиться как к очередному.
Хакамада. Это и замечательно. Ее возьмут как брендовую книжку, а прочтут совсем другое содержание. Я ведь сопротивлялась в книге мейнстриму сущностному.
Прочтение. А рецепты есть какие-то? Как двигаться против течения и не попасть в мейнстрим?
Хакамада. Конечно. Об этом будет следующая книга.
Прочтение. В прошлом году на одной из встреч Вы определили свое отношение к судьбе России как трагический оптимизм. Дословно Вы сказали: «Россия обречена прийти к смене политической элиты, но через кризис». Это кризис сейчас настал?
Хакамада. Нет. А где вы видите кризис? В экономике разве кризис? Цены на нефть уже сто долларов за баррель. На нас деньги буквально сыплются с неба.
Прочтение. То есть кризис должен быть и экономический в том числе?
Хакамада. А где Вы видите политический кризис? «Единая Россия» под руководством Путина бодро идет к победе при поддержке населения. Где кризис?
Прочтение. А население, которое возвращается к идеалам советских времен, к однопартийной системе, например… Это не есть кризис?
Хакамада. Нет. Кризис — это когда население не захочет возвращаться и начнет сопротивляться. Тогда возникнет политический кризис. Политический кризис — это когда низы не хотят. Сегодня низы готовы. На все подписались. Есть меньшинство, которое не готово, но оно в меньшинстве. Большинство сказало: «Нам все нравится, Путина на третий срок». Кризиса нет. Вероятно, мы с вами под кризисом понимаем разные вещи. Кризис политической системы — это кризис системы, а не кризис людей.
Прочтение. Согласитесь, какая-то очень мрачная картина получается, несмотря на то, что Вы считатете себя оптимистом, хоть и трагическим.
Хакамада. Это не ко мне. Вы же сами сказали, что люди в прошлое возвращаются.
Прочтение. А Вам не страшно?
Хакамада. Мне не страшно, потому что я все это пережила. Я уже была в кризисах: жила при Брежневе, жила при Горбачеве, жила в перестройку и при Ельцине… Я умею приспосабливаться. Мне жалко новое поколение. Потому что оно обречено мучиться так же, как мы в свое время. Но если им не нравится — пусть борются. А если они готовы это глотать, то моя задача заключается только в том, чтобы их предупредить. И я предупреждаю. Честно. Книжки пишу, выступаю, вам интервью даю. Я не могу сказать, что я в стороне и плюнула на свой народ, на свою страну. То, что я делаю, мне не приносит никаких денег и никакого комфорта, а, наоборот, создает мне очень много трудностей. Я могла бы давно приспособиться так же, как этот известный адвокат Астахов. У него же в Интернете вывешен лозунг — «Путина на третий срок». Достаточно мне один раз это произнести, и я получу все. Ну, например, по?зицию заместителя министра. Или сниму фильм. Тут же отвалят мне пять миллионов, и у меня все будет в шоколаде.
Прочтение. А почему так происходит? Почему люди, которые всячески приветствовали демократию, сейчас собираются голосовать за коммунистов?
Хакамада. Потому что демократы дискредитировали себя. Привели народ к дикому обнищанию, и народ этого не простил. При Путине было бы то же самое, но звезды сошлись — деньги посыпались с неба. Ельцину не повезло — цены на нефть были всего восемь долларов за баррель. Но люди же не думают об этом. Они думают, что при демократах была бедность, а при нынешнем строе — богатство. Вот и все.
войдите или зарегистрируйтесь