Глава из книги Андрея Константинова «Бандитский Петербург 3»
У нас страна огромных возможностей не только для преступников, но и для государства.
В. В. Путин
Попросите любого прохожего обрисовать вам в общих чертах портрет бандита. В большинстве случаев в ответ вы получите приблизительно следующее описание: человек с бритой головой, в кожаной куртке, с золотой цепью на шее, сидящий за рулем «БМВ» или джипа (обязательно с тонированными стеклами) и в совершенстве владеющий «национальным» искусством распальцовки. А теперь, положа руку на сердце, признайтесь, доводилось ли вам в последнее время встречать таковых на улицах нашего города? Нет, конечно «кто-то, кое-где у нас порой…» еще встречается, но все же прежний массовый характер этот зоопарк уже не носит.
В предыдущих изданиях «Бандитского Петербурга» мы прогнозировали скорое наступление бандитской демобилизации, т. е. постепенный уход основных ОПГ в сторону легального бизнеса. И, как показало время, в этих прогнозах мы не ошиблись.
Разумеется, не в одночасье и отнюдь не в силу божьего провидения участники неформальных силовых структур в своей деятельности перешли от угроз и насилия к общепринятым и цивилизованным методам ведения бизнеса. Многочисленные исследователи этой проблематики приводят десятки объективных и субъективных причин, вынудивших преступные группировки изменить стратегию и переориентироваться в сторону легализации. С большинством из них трудно не согласиться: российские бизнесмены действительно постепенно научились договариваться между собой, в результате чего спрос на услуги бандитских крыш стал резко снижаться; правоохранительные органы действительно заметно активизировались, а многие бандиты, став собственниками, отныне предпочитают идти по пути партнерства, а не конфронтации с силовиками; заметно окрепла индустрия легальных охранных структур, оказавшихся более профессиональными и предсказуемыми, нежели те же крыши, и т. д., и т. д. (Кстати, именно в Петербурге всегда были очень сложные взаимоувязки между бандитскими и правоохранительными структурами. Начиная с середины
Все это абсолютно верно. И все же, на мой взгляд, основная причина подобных трансформаций заключается в том, что для любой формы организованной преступности именно легализация является важнейшей задачей и главной стратегической целью. Желание получать гарантированный, а не случайный доход, привело многие ОПГ к более активному участию в экономике. Это намного безопаснее, а главное — приносит больше прибыли. Здесь уже срабатывает чистая математика, для которой даже не требуется вузовского образования. Если раньше, допустим, можно было складывать начальные капиталы на деньгах, которые шли от проституции, продажи паленой водки, от мелких ларечников, то сейчас с подобными вещами многие предпочитают просто не связываться. Это уже нерентабельно, поскольку все это — копейки по сравнению с более серьезным делом: крупным бизнесом, энергоресурсами, политикой, наконец. Лидеры ОПГ наконец-то стали ощущать, что экономические вложения и участие в местной политике сделают их менее уязвимыми. И это понимание заставило многих из них пойти на два существенных долгосрочных изменения: ввести более эффективное распределение прав собственности на предприятиях, которые они контролировали, и изменить свой статус в глазах закона и общественного мнения.
Посмотрите сегодня на тех людей, которых СМИ называли (а иногда и продолжают называть) лидерами преступных сообществ — они уже ни в коем разе не соответствуют сложившемуся в народе образу бандита. В большинстве своем это уважаемые ныне члены общества: депутаты, руководители крупных фирм и предприятий, общественные деятели и т. д. Действительно, многие из них еще десять лет назад носили массивные золотые печатки и цепи, вступали в конфликт с законом, сквернословили, встречались с дешевыми проститутками, мотались по стрелкам и носили в карманах широких штанин… нет, не паспорта, а тэтэхи и липовые справки из психушки. Но уже в то время большинство из них хотело чего-то достичь. У них была цель. Этой целью, грубо говоря, был чемодан с деньгами (а еще лучше — два или три). Этот чемодан надлежало догнать, отобрать, а затем еще и суметь защитить его от таких же страждущих (вот тут-то в полный рост и пригодилось умение стрелять, резать, взрывать, разводить и всячески пихать конкурентов локтями).
Некоторым повезло — они остались живы и с чемоданами в руках. Что дальше? Деньги нужно было как-то освоить, взлохматить. А это уже совершенно другой уровень деятельности, отношений, мировоззрения, если хотите, который, безусловно, накладывает серьезный отпечаток на стиль поведения человека. Время кожаных курток и золотых перстней уходит — теперь надо носить галстуки, пахнуть одеколоном и открывать двери женщинам. То есть по большому счету в данном случае речь идет, ни много ни мало, об изменении менталитета. И вот эта задача далеко не всем оказалась по зубам.
Многие бандиты абсолютно не умели обращаться с деньгами и просто спустили те деньги, которые сумели собрать — чемодан ушел на кабаки и тачки, на баб и кокаин. И когда деньги закончились, оказалось, что другой альтернативы, кроме как снова выходить на большую дорогу, у многих не имелось. Но были и другие, более разумные и дальновидные, которые еще в период всех этих гангстерских войн подстраховывались, вкладывали деньги во что-то реальное, работающее. Но и у них со временем возникли определенные сложности, в первую очередь связанные с получением статуса легальных бизнесменов де-факто и де-юро. Эти люди зачастую чувствуют себя в сфере легального бизнеса немного не в своей тарелке. Кроме того, их не слишком-то принимают в этой среде. Вспомним хотя бы историю с назначением Владимира Барсукова на должность вице-президента ПТК — тема тамбовского следа была настолько раздута СМИ, что в конечном итоге для сохранения положительного имиджа компании Барсукову пришлось оставить эту официальную должность и вернуться обратно в теневое правительство ПТК. Между тем, на мой взгляд, сегодня совершенно очевидно, что Владимир Барсуков — это наш региональный олигарх, который обладает, управляет, регулирует такими, очень серьезными денежными потоками, и не считаться с этим фактом нельзя. Это политическая, если хотите, реалия, и любой политик, который закроет глаза на это явление, на эту фигуру и все, связанное с ней — это просто… неграмотный политик.
Главная же проблема большинства лидеров ОПГ, на мой взгляд, заключалась в том, что у них на шее висел балласт в виде многочисленной братвы, который в силу отмирания института стрелок-разборок в прежнем своем количестве начал представлять собой серьезную финансовую обузу. Появились целые армии бездельников, число конкретной работы для которых, исходя из умственных способностей большинства, было обратно пропорционально росту их личных потребностей. А отсыл к классику, мол-де «пряников сладких всегда не хватает на всех», у данной категории лиц, как водится, не прокатывает.
Вставшие на путь легализации лидеры группировок, естественно, вынуждены сохранять связи с преступным миром — хотя бы потому, что в этом мире они всех знают, а все, в свою очередь, знают их. При этом практика показывает, что легализовавшийся лидер ОПГ обязательно держит при себе людей, готовых по одному его слову совершить преступление. Но таких людей должно быть не очень много, порой достаточно трех—пяти человек. И главная задача лидера группировки в данном случае заключается в том, чтобы они находились под его полным контролем. Это в прежние времена отморозкам платили совсем немного, а посему последние были вынуждены подрабатывать разбоями и кражами. Сегодня легализовавшимся лидерам вовсе не нужно, чтобы люди, хотя бы формально с ними связанные, попадались на банальной уголовщине. Именно за то, чтобы в повседневной жизни они вели себя прилично, им и платятся большие деньги. Они как заряженное ружье в закрытом металлическом сейфе — исключительно для охоты, каждый день с собой на работу таскать не будешь. (В обычной или, скажем так, не связанной с криминалом фирме, в службу безопасности, как правило, набирают бывших ментов, спортсменов и других подготовленных людей. Они не являются профессиональными преступниками, хотя прекрасно умеют стрелять и владеют приемами рукопашного боя. Они, в принципе, могут даже сжечь машину (это дело нехитрое), но все же такого рода действия для службы безопасности «нормальной» фирмы не являются определяющими. А вот для людей, выполняющих такую же работу для легализовавшегося преступного авторитета, это запросто. Потому что они как раз — профессиональные преступники. Не потому что они лучше жгут машины, а потому что это их образ жизни. Бывшемц офицеру милиции психологически трудно ударить человека кирпичом по голове. А тому, кто сидел в «Крестах» и десятки раз задерживался при облавах, избить человека не представляет никакой психологической проблемы.) Но тройка—пятерка близких людей — это всего лишь несколько процентов от прежнего «личного состава». Отсюда вопрос: куда девать всех остальных?
От братков с одной извилиной, которым пацанские понятия как покоя не давали, так уже и не дадут, приличные люди уже давно стараются избавляться — и в прямом, и в переносном смысле. Либо просто на улицу выкидывают, либо, если уж совсем какой-то беспокойный человек попался, могут и закопать где-нибудь по-тихому от греха подальше — не то в конце концов всех под ментовку подведет, тут и к бабке не ходи.
Представьте себе, уважаемый читатель, следующую сцену. Один из лидеров крупного организованного преступного сообщества нашего региона собирает свой дружный коллектив, проходится перед строем эдаким генералом и грозно рявкает: «Менеджеры, юристы есть? Шаг вперед!» Братва молчит, никто не шелохнулся. Тогда он и говорит: «Ну так на хрен вы мне такие нужны? Отправляйтесь учиться!». Немая сцена. Занавес… (Кстати, эта сцена отнюдь не плод авторской фантазии.)
Самое занятное, что некоторые, между прочим, действительно идут учиться и даже что-то, где-то, как-то заканчивают. Но таких очень мало. А потому легализовавшиеся лидеры ОПГ просто вынуждены покрывать недостаток в профессионалах за счет привлечения кадров из государственных правоохранительных органов и специальных служб, найма на работу юристов, экономистов, бухгалтеров и т. д. И надо сказать, последние идут на такую работу отнюдь не по принуждению, наступая на горло собственной песне — материальное стимулирование это та штука, которая безотказно действовала у всех народов и во все времена. Тем более что речь об участии в деятельности ОПГ в данном случае уже не идет. По мере того как лидеры экономически успешных группировок интегрируются в легальный бизнес и развивают отношения с законными властями, прежнее понятие группировки размывается, трансформируясь в новояз, который гораздо точнее отражает нынешнее положение дел — уже не ОПГ, а бизнес-группа. Тамбовская ли, уралмашевская ли, солнцевская ли — на первом месте стоит именно «бизнес». И лишь на втором «группа», да и та по своему содержанию скорее соответствует партнерству, кружку, клубу по интересам.
Да, сегодня еще существуют группировки с устоявшимися «бандитскими брендами», и локальный передел собственности между ними происходит постоянно, однако он уже не принимает прежние экстремальные масштабы. К тому же, нынешний передел собственности в криминальном мире — это война прежде всего бумаг, а потому нынешние переделы между влиятельными группировками происходят в первую очередь на политическом уровне, а уже потом проецируются на конкретные экономические объекты. Как в свое время сетовал знаменитый и легендарный американский мафиозо Лаки Лучано: «Я слишком поздно понял — чтобы заработать миллион честно, нужно столько же извилин, как и для того, чтобы заработать его нечестно».
На первый взгляд, эта тенденция, безусловно, несет в себе положительный заряд, однако все ж таки не стоит слишком переоценивать «миролюбие» нынешних экс-авторитетов. Во многих случаях они не являются специалистами в тех сферах бизнеса, в которые вкладывают деньги, а потому нередко начинают проигрывать на поле здоровой конкуренции. Это происходит примерно так, как если бы мастер спорта по боксу сел играть партию с мастером спорта по шахматам. Шансов на то, что боксер ее выиграет, прямо скажем, маловато, если, конечно боксер действует по тем правилам, которые приняты в шахматах… Но у экс-бандитов всегда может возникнуть соблазн ввести правила бокса в правила шахматной игры. На мой взгляд, многие убийства бизнесменов, произошедшие в последние годы, как раз являются следствием навязывания некоторыми «цивилизованными» бандитами собственных правил ведения бизнеса. Когда эти правила категорически не принимаются, из металлического сейфа достается то самое заряженное ружье — ребята отрабатывают вложенные в них деньги.
И все же «цивилизованные» бандиты очень стараются (если это слово в данном контексте вообще уместно). Они уже, в принципе, немного другие люди, которые получают те же деньги, что и раньше, но при этом вежливы и отчасти даже культурны. Плюс у них есть нужные связи. А еще они могут дать в долг, пожертвовать на благотворительность. Построить храм. Или, скажем, памятник. (Один из устойчивых бандитских мифов повествует, что скульптурный Гоголь, установленный на Малой Конюшенной улице, лицом в профиль очень напоминает Владимира Кумарина. Говорят, что сие есть эдакий реверанс в сторону своего шефа от братьев Шевченко, пожертвовавших немалую сумму на установку памятника.) То есть, помимо прочего, они пытаются быть полезными. Однако у них по-прежнему очень острые зубы. Но это, так сказать, осознанная необходимость. Поскольку рядом рыщет голодная молодая уголовная шпана и сколачиваются в бандитские группировки обиженные братки из числа тех, кого в свое время отцепили от легального паровоза. Плюс ко всему продолжают шакалить те ОПГ, которые в силу ряда причин не смогли или не захотели двигаться в направлении легализации и прочно заняли отведенную для них общеуголовную нишу. Такие группировки не столь влиятельны и более подвержены прессингу со стороны силовых структур и конкурентов, однако, участвуя в них, на кусок хлеба с икрой при определенной доле фарта заработать можно.