Матвей Булавин. Миниатюры

Родился в 1976 году в Черноголовке. Писал миниатюры в блокноте, затем в ЖЖ, затем в ФБ. К незначительно более крупной форме подступился после участия в литературных курсах Creative Writing School. Участник Совещания молодых писателей Союза писателей Москвы (2016).
Миниатюры публикуются в авторской реакции.
 

В РАЗНОЙ СТЕПЕНИ ТЕАТРАЛЬНЫЕ СОБЫТИЯ

Заминка

Действие начинается. Коля входит в квартиру, встречаемый женой.

— Здравствуй, Маша! — говорит ласково. — Как дела?

— Почему я вдруг Маша? — взрывается та внезапно. — Автор меня еще никак не называл, и я хотела быть Эльвира Олеговна... Опять ты все портишь как всегда, не успев войти!

Коля застывает в растерянности. Автор застывает в растерянности.

— Что же делать? — спрашивает Коля.

— Что же делать? — спрашивает автор.

Действие замедляется и постепенно останавливается совсем.

Что же ты наделала, Маша?
 

Восемь стульев

Занавес поднимается. В правом углу сцены восемь стульев и актер. Он выразительно берет стул, несет его на противоположный край. Занавес.

Зрители некоторое время ожидают, затем смотрят в программку. «Пьеса в восьми действиях с семью антрактами» — говорится в ней.

— Автор пьесы заведует нашим буфетом. — объясняет режиссер. — Мы не решились отказаться.

Шаги

— Меня зовут Сергей и я алкоголик, — решительно представился новенький.

Все вздохнули, а девушка с темными волосами особенно.

— Это ужасно. Только ведь у нас семинар для людей с нарушением узла на шнурках, — сказал ведущий.

— Ой, простите. Как же мне быть? — огорчился новенький.

Девушка с темными волосами огорчилась тоже.

— Мы можем помочь вам в рамках программы. Уж как сможем. Что у вас со шнурками?

Новенький смущенно показал ботинки. Узлы были идеальны. Аудитория трагически зашумела.

— И еще я могу вот так, — он ловко развязал и завязал шнурки одной рукой.

Девушка с темными волосами заплакала и выбежала, запинаясь в спадающих кедах. Все затихли. Ведущий сумрачно смотрел в пол.

— Простите меня, люди! Пойду напьюсь! — бросился к двери и новенький.

— Постойте. Мы с вами. Что уж, — махнул рукой ведущий.

Все повскакивали с мест и, поддерживая друг друга, отправились догонять девушку с темными волосами, а затем выпивать.

Сделка

На сцене Иванов, Фигура и наверху незримое.

ИВАНОВ. Отдавая свою бессмертную душу, прошу взамен вечной жизни земной, здоровья и молодости!

ФИГУРА. Бессмертная душа окей. Еще есть чего трансцедентного?

ИВАНОВ (растерянно). В смысле? Вроде нет.

ФИГУРА (оглядывая Иванова). И правда, откуда. Забей. Мобилу покажи.

ИВАНОВ (отдавая телефон). Это как-то странно.

ФИГУРА. Нормально. Мобила ништяк. У тебя времени теперь полно, на новую заработаешь, не боись. Туда настучать не вздумай.

Показывает пальцем наверх. Иванов трясет головой, мол, ни за что.

ФИГУРА. Ну, будь здоров тогда. Да пребудет сила, все такое.

Уходит.

Иванов смотрит наверх, привычно лезет в карман за телефоном, машет недовольно рукой и тоже уходит.

Ножницы

В гости к Петру Павловичу зашли Ножницы.

— Здравствуйте, дорогой мой! — радостно приветствовал их Петр Павлович, знавший, что Ножницы любят, когда их называют в мужском роде, невзирая на правила русского языка.

— И вам не хворать, любезнейший Петр Павлович!

— Как дела ваши, не хотите ли чаю?

— Спасибо вам, милейший, но чаю мы в силу металлической природы не переносим, а дела наши обычные и всем известные: два кольца два конца и посередине известно что. А маслице есть ли у вас?

— А всегда меня занимало, — спрашивал Петр Павлович, себе из чайника наливая, а гостю масленку подвигая, — отчего это такое устройство ваше необычное с кольцами и известно чем?

— Это, Петр Павлович, потому что мы, Ножницы, с давних времен привержены мормонской вере. Как заведешь по нашему обычаю двух жен, так и кольца два надо и прочее все.

— А трех если завести, разрешите узнать?

— Тогда три кольца.

— А как же, позвольте... — начал было Петр Павлович уточнять про концы и гвоздик, но застеснялся, и дальше пил чай молча, а Ножницы смотрел в окно на дворника, гуляющего по газону в обнимку с Электрокосой.
 

Репетиция

На сцене актер с тубой или другим значительного размера духовым музыкальным инструментом.

АКТЕР. Это что? Я же типа бард или кто там?

ГОЛОС ИЗ-ЗА КУЛИС. Ты типа кто там, а это типа гитара. Так красивее. Блестит.

АКТЕР. Я не могу на этом играть и петь в одно время.

ГОЛОС. Потом разберемся. Все равно репетиция.

ЗРИТЕЛИ. Позвольте?..

АДМИНИСТРАТОР (кассиру). Спалились. Валим отсюда.

Запирают дверь в зал снаружи. Собирают в сумки одежду зрителей. Выходят в метель и гололедицу. Из зала доносятся надрывный стон тубы и прочие шумы смятения.
 

Обретение

— Люди рождаются, стареют и просто умирают, — строго говорит стол Андрею Викторовичу.

Тот не спорит. Тут не поспоришь.

— Совсем другое дело мы, предметы кухонной обстановки!

Андрей Викторович удобно кладет голову на локоть, чтобы отдохнуть и при этом лучше слышать речь стола.

— Наш жизненный цикл тоже конечен, но фатум не настолько властен над нами. В пустоте, которой ты станешь, будем лишь мы, — шепчет тот ему в ухо.

Слезы текут из глаз Андрея Викторовича; там, где они падают на поверхность, пробиваются ростки будущих деревьев.

«Мама! — говорят они столу. — Папа!» — щекочут слабыми веточками щеку Андрея Викторовича.

Комментарий специалиста: Зачастую в такой ситуации дети появляются на свет с синдромом врожденного алкоголизма. При удачных обстоятельствах они вырастают полноценными виноградными лозами и самостоятельно поддерживают в дальнейшем внутренний спиртовой метаболизм. Однако чаще (особенно в случае с отечественными столешницами) мы наблюдаем появление елей и сосен со склонностью к выделению высокоэтаноловых смол.
 

Куплеты

— А сейчас Василий Петрович исполнит кармические куплеты! — объявляет ведущий.

— Комические! — громко шипят ему из-за кулис.

— Космические?

— Комические!

— Комические куплеты! — исправляется ведущий и уходит.

На сцену вывозят кровать с бессознательным Василием Петровичем. Он подключен к аппарату искусственного дыхания. Всеобщее замешательство.
 

Стаканы

Входят Иван Николаевич и Зоя.

ИВАН НИКОЛАЕВИЧ. Как хорошо снова быть дома! (Встревоженно.) Зоенька, а почему стаканы на самом краю стола? Я же очень просил тебя быть с ними осторожнее!

ЗОЯ. Это не я, Иван Николаевич.

ИВАН НИКОЛАЕВИЧ. Ну конечно, Зоя! Это они сами.

ПЕРВЫЙ СТАКАН. Это мы сами.

ИВАН НИКОЛАЕВИЧ. Во-первых, не выгораживайте ее. Во-вторых, вы предмет неодухотворенный, и в моем доме не можете иметь точки зрения и высказываться.

ВТОРОЙ СТАКАН. Ишь ты, в его доме!

ЗОЯ. Что это все значит, Иван Николаевич?

ИВАН НИКОЛАЕВИЧ (после паузы). Ах, Зоя! Я не решался сказать тебе, но покинувшая нас маман была эксцентрической женщиной: по ее распоряжению все имущество принадлежит этим двум стаканам, а я — лишь бесправный опекун. Поэтому я и просил тебя быть с ними нежнее. Поэтому только заставлял мыть их в специальном фартуке на голое тело...

ПЕРВЫЙ И ВТОРОЙ СТАКАНЫ. О да! Смеются. Иван Николаевич выбегает.

ПЕРВЫЙ СТАКАН. Наконец карты раскрыты и этот несносный человек покинул нас! Зоенька...

Внезапно входит Маман.

МАМАН. Чтоб проверить сына чувства На далекий огород, Где растение капуства Плодоносит и цветет, Удалилась я от света. Здравствуй, Зоя, всем приветы! Расскажи мне, друг стакан, Как дела и где Иван?

Иван Николаевич проходит обратно.

Немая сцена.
 

Deus ex machina. Моноспектакль

Занавес поднимается. На сцене ничего не происходит. Спустя некоторое время начинается волнение.

ЗРИТЕЛИ. В чем дело? Мы заплатили серьезные деньги в конце концов.

ДИРЕКТОР ТЕАТРА (из-за приоткрытой входной двери). Бог из машины не может появиться просто так. Ему требуется драма, чтобы своим появлением ее разрешить. Вы же образованные люди.

ЗРИТЕЛИ. То есть ничего по сути не будет? Директор театра, потупившись, молчит.

ЗРИТЕЛИ. Тогда мы требуем возврата денег!

ДИРЕКТОР ТЕАТРА. Подождите немного.

ЗРИТЕЛИ. Чего еще ждать? Верните деньги!

БОГ ИЗ МАШИНЫ (внезапно). Здравствуйте все!

ДИРЕКТОР ТЕАТРА. Как видите, Бог из машины разрешил своим появлением сложившуюся драматическую ситуацию: представление состоялось и возврат денег поэтому абсолютно невозможен.

ЗРИТЕЛИ. Жулики и проходимцы! Гневно уходят.

БОГ ИЗ МАШИНЫ. Хорошие люди москвичи! В Пскове, скажем, лицо набили, а в Питере так и сидели тихо полтора часа, тоска.

Исчезает. Директор театра улыбается и закрывает входную дверь.

 

Фотография на обложке: Saul Steinberg